Калибр Личности 4 (СИ) - Голд Джон - Страница 15

Тысячу лет спустя Асклепий стал полубогом [10] и открыл Здравницу Стены, попросив у Древних один из самых нижних этажей. Так Первопроходцы, покоряющие Стену, могли быстро получить лучшую целительскую помощь из возможных.

Сейчас Асклепий практически не вёл самостоятельную практику. Правда, к нему всё равно обращались другие полубоги [10] и ишвар [9], с которыми заключён союз о взаимопомощи в случае нападения на Здравницу. Посторонних бог-целитель не лечил… Во всяком случае старался не браться за их заказы. Уж больно хлопотные клиенты — полубоги [10].

Окинув взглядом сотни цилиндров с воспоминаниями, Асклепий вскоре оказался около другого хитрого устройства. Внешне оно походило на глобус — Око Мимира, подарок хранителя десятого этажа. Здесь, в зале воспоминаний, находился только внешний модуль Ока. Основное тело артефакта, сканирующего весь астрал Здравницы, занимало три соседних помещения.

Сейчас Око мерно подрагивало, давая понять, что собрало необходимую информацию. Асклепий запустил артефакт, и над шаром в следующий миг возникла голограмма молодого парня.

— Как тебя зовут? — спросил Асклепий, начав ходить туда-сюда.

— Довлатов «Дракон-чви», — отрапортовала голограмма, по-военному приложив руку к виску. — Я Первопроходец. Мчусь на всех парах к пропуску шестого ранга в вершине Здравницы и встрече с вами. Всё ради того, чтобы вылечить особо важного для меня пациента.

Бог-целитель ни на секунду не отрывал взгляда от голограммы. Машине Одина, созданной по образу и подобию его божественного дара, Асклепий не доверял ни капли. Но в вопросах сбора информации ей и впрямь не было равных.

Матрица души мимика, лежащая в её основе, создавала собирательный образ искомого существа. Стоило Довлатову среагировать на какого-нибудь дракона, эльфа или чего-нибудь ещё, как эта информация попадала в астрал. А машина Одина её доставала, снова превращая в информацию.

Таким образом, любой контакт с окружающим миром, будь то дыхание, изменение мимики, произнесённое название места — вообще любое взаимодействие с реальностью — становилось частью информационного поля, с которым и взаимодействовало Око Мимира.

Бог-целитель замер перед голограммой.

— Из какого ты мира?

— Не знаю, — фигура удивлённо развела руками. — Коллеги говорят, что я немногословен. Но как-то раз я проболтался Иедуну, что мой дед спутался с драконом. Так что я из того мира, где есть драконы. Главврач и совет попечителей «Венца Творения» уже догадались, что у меня двойная одарённость. Сильное родство с жизнью маскируется зачарованием. Максимум завтра мне сделают предложение, от которого сложно отказаться… Так они думают, не зная о том, что я Первопроходец, а не житель стабильного кластера.

Фигура на голограмме накинула на себя пальто, натянула кепку едва ли не до носа и сделала вид, что растворяется в тени. Асклепий нахмурился. Раньше машина Одина не демонстрировала таких мыслей. Возможно, мыслепоток от оригинала оказался слишком сильным для матрицы Ока.

— Ты желаешь мне навредить? — задал Асклепий один из самых важных из вопросов.

— Нет. Говорю же! У меня пациент особо сложный.

Задавая голограмме самые разные вопросы, Асклепий пытался разобраться в собственных ощущениях от предстоящей встречи. Что-то в поведении целителя привлекло его внимание… Взгляд? Жизнерадостность? Решимость действовать, наплевав на местные порядки?

— Как ты относишься ко мне? — спросил Асклепий, прислушиваясь к чуйке.

— Как к равному.

— Правда? Я, вообще-то, полубог, [10], а ты пришлый магистр [4], — Асклепий усмехнулся, а потом вдруг затих.

Голограмма молча на него смотрела. Не грубила, не смеялась, а просто смотрела с немым укором. Мол: «Может, ещё чем-то померяемся? Или боишься?»

— Вот оно что, — бог-целитель, сам того не замечая, улыбнулся. — Я далеко не первый полубог, удостоивший тебя вниманием.

Бог-целитель не видел меток Довлатова. Для этого надо встретиться с необычным гостем лично.

[Видимо, он Первопроходец с высоких этажей Стены,] — подумал про себя Асклепий. — [На низких он бы оплату на урок у меня попросту не заработал.]

В назначенный час Довлатов — живой, а не в виде голограммы — прибыл в резиденцию Асклепия в Новых Афинах. Старые ученики бога-целителя, само собой, забрали у «Дракона-чви» все личные вещи, заодно проверив на вживлённые в тело артефакты. Татуировки, боевые вирусы в организме… Особо ретивые ученики Асклепия пытались даже влезть в голову Довлатова, но наткнулись на мощнейший ментальный барьер.

Наконец, Довлатова привели в зал доверия. Тысячи свечей горели на полу, образуя метровую линию между Асклепием и его гостем. В воздухе летали едва уловимые призраки, чующие ложь — подарок за лечение от Маат из Египетского Пантеона. Зал доверия был усеян подобными ухищрениями. Стоит гостю солгать хоть в чём-то, как комната загудит на все лады.

Довлатов в выданной ему одежде прошёл через весь зал и остановился прямо перед линией из свеч. Гость рассматривал полубога [10], а тот его… Как в вестернах, два ковбоя-целителя сверлили друг друга взглядом.

— Полудракон, — Асклепий усмехнулся не моргая. — Даже слухи о таком, как ты, могли бы посеять хаос на некоторых этажах Стены.

Асклепий мгновенно просканировал правое запястье Первопроходца.

[Боец-ближник, офицер Стены, поддержка и дальний бой. Плюс специализированная метка вирусолога… Надо же! Есть знаки отличия от полубогов Ямато, Библиотекаря и даже затворника Иссу. Такое ощущение, будто Довлатов видит полубогов каждые выходные… Хм? Ещё в нём есть святая сила.]

Довлатов, также не моргая, произнёс:

— Впечатляет! Вы и впрямь Асклепий, — целитель прищурился. — Впервые вижу, чтобы кто-то смог использовать аж шесть телесных обличий.

Всё так же щурясь, Довлатов наклонился над свечами, вглядываясь в полубога.

— Вы использовали мимика как основу на стадии магистра? — Довлатов покрутил головой. — Хотя нет, есть рубцы. Видимо, переделали уже имеющийся каркас энергоканалов под мимика, дойдя до высших рангов… Потом использовали духовное тело мимика как прокси-организм, чтобы иметь другие варианты обличий. Русал, ангелоид, циклоп… Другие образы не разобрать. Круто! Не думал, что так вообще можно сделать.

Волна тихой ярости поднялась из глубин сознания Асклепия. Его просканировали! ЕГО! Бога-целителя, в его же доме, не спрашивая на то разрешение. Эмоции в сознании полубога только начали закипать…

Довлатов, прикрыв глаза, несколько раз с силой проморгался.

— Прощу прощения, — целитель потёр лицо руками. — Ваши ученики сказали, что вас надо впечатлить, чтобы разговор получился интересным. Я малость глаза перенапряг… К делу это не относится, но мне, как коллеге, интересно. Как вы решили проблему с нейропластичностью?

— ЧТО? — от рокочущего голоса Асклепия всё здание заходило ходуном. — Ты хоть понимаешь, в чьи тайны посмел засунуть нос, щенок? Какая ещё к демонам нейропластичность?

Гость с каким-то недоумением взглянул на бога-целителя.

— А-а… Вот как, — Довлатов кисло улыбнулся. — Отложим моё наказание на потом. Для начала скажите, вы с тех пор, как вот это вот ВСЁ… в себя впихнули, не начали чувствовать себя стариком? Приступы ностальгии? Ощущение, что все вокруг надоели? Или витальность где-то на нуле?

Асклепий нахмурился, и гость верно понял его недоумение.

— Витальность это жажда жизни, — пояснил Довлатов. — Поиск новых впечатлений или желание порадовать себя чем-то эдаким? Один мой знакомый архонт[6] ходит по худшим борделям Стены ради нового опыта.

Бог-целитель внутренне напрягся… Но не мог же он гостю прямо сказать, что с ним ровно это и происходит уже четвёртую сотню лет.

— Продолжай, — произнёс Асклепий властным тоном. — В чём ты видишь здесь проблему? Разве это не естественная реакция на старение? Даже полубоги[10] смертны духом.

— В том-то и дело, — кивнув, Довлатов улыбнулся. — Одарённый или адепт, как нас называют в Стене, после перехода в ряды архонтов [6] отключает у себя механизм биологического старения. Однако его физическое тело ещё может медленно меняться. За счёт этого адепт может себя омолодить насколько угодно, сменить пол, цвет кожи и много чего ещё. То же касается и его обличья при духовной трансформации. До определённой степени мы можем её менять. Однако остаётся механизм духовного старения, связанный с угасанием той самой витальности, о которой я говорил чуть раньше. Чем выше ранг, тем сильнее откладывается момент духовной смерти.