Калибр Личности 4 (СИ) - Голд Джон - Страница 14

Глава 7

Асклепий. Финал

115 день от прибытия в Здравницу

5 дней до крайнего срока у Довлатова

Бог-целитель находился в своей резиденции в Новых Афинах — у моря, на самом краю города. Неподалёку располагались кварталы лучших лекарей Здравницы Стены. На их фоне обиталище Асклепия напоминало больше руины храма, чем дворец. Массивные колонны, обрушившийся свод крыши и дикие сады, раскинувшиеся вокруг здания. Иномиряне порой называли это место усыпальницей Асклепия, но никак не домом.

Разгадка крылась в том, что резиденция находилась под храмом и уходила в море. Декорации на поверхности — не более чем сад для иномирян, желающих взглянуть на место, где живёт настоящий полубог. Для миллиардов жителей стабильных кластеров хранитель этажа — фигура недостижимо высокого уровня.

Что же касается резиденции Асклепия — под водой находились десятки стеклянных куполов. Они заменяли комнаты и залы дворца. Практически повсюду царит тьма и тишина. Бог-целитель не любит ни гостей, ни лишних слуг, ни тем более поднадоевших ему учеников. Асклепий занимается лишь божественными делами. То есть лечением ишвар [9] и других полубогов [10]. А нейтралитет в политических играх высшей лиги служит ему защитой.

До встречи с неожиданным клиентом оставалось ещё несколько часов. Асклепий уединился в комнате воспоминаний. Вставив цилиндр с фрагментом своей памяти, бог-целитель направил свой взор в центр зала. Оттуда на всё помещение развернулась трёхмерная голограмма, развеивая темноту.

Древняя Греция, мир Земли, люди, одетые в грубые одежды, куда-то спешат. Официально это ещё до-магическая эпоха. На Земле не случалось Сопряжений Миров.

Вот через комнату воспоминаний в голограмме проехала повозка, запряжённая парой лошадей. Сидящий на козлах возница костерит кляч бранными словами. Стучат колёса о брусчатку, но в шуме города никто на это не обратил внимания. Лето, жарко…

[Только что закончился дождь и воздух свеж,] — молодой Асклепий и старый, оба подняли голову к потолку, замещающему небо. Сейчас бог-целитель заново видел и чувствовал всё то, что происходило с ним же, но в далёком-далёком прошлом. — [Мы не ведали, что у неба нет края. Что есть миры, заполненные лавой, и те, что можно ошибочно принять за цветущий Рай. Но даже так… Мы были счастливы с тобою, имея лишь две тряпицы, по глупости называемые одеждой. Помню… У меня оставался всего шаг до поражения в правах. Следующим станет добровольная продажа себя в рабство.]

На голограмме зала воспоминаний предстала городская площадь Афин. Тех самых, Старых, а не Новых, построенных Асклепием в угоду дани предкам. Всё же он сам произошёл от обитателей Земли.

В тот год Асклепий пошёл подмастерьем к лекарю, надеясь хотя бы разок в жизни увидеть вживую Зевса. Всё-таки летающий остров Олимпа постоянно парил над Грецией, курсируя между городами. Но небожители вели свою жизнь и редко спускались к коренным жителям Земли. Слишком для них мало маны, и разряжен астрал.

На всё той же голограмме на городскую площадь вышла молодая пара. Молодой Асклепий был мрачен как туча, погрузившись в мысли о том, как заработать деньги. Он шагал, не видя толком, куда идёт. Любимая же порхала рядом. Эпиона всеми силами пыталась поднять настроение юному лекарю. Чмокнула в щёку, ткнула пальцем в бок… Асклепий что-то недовольно буркнул, обернулся, а любимой вдруг не оказалось рядом.

— Опять эти твои игры⁉ — юный лекарь крутил головой, но любимую так и не увидел. — Ну и ладно.

Нахохлившись, Асклепий продолжил путь, догадываясь, что любимая следит за ним и вот-вот сама нагонит. Прошёл от площади несколько кварталов, а Эпиона всё не появлялась. Забеспокоившись, лекарь пошёл назад, пребывая во всё том же мрачном настроении. Вытянув шею, он вглядывался в переулки. Торопливо проверял магазины, которые могли увлечь любимую. Она порой могла забыть о времени.

«У нас нет денег!» – всегда в таких случаях говорил Асклепий.

«Мне хватит и посмотреть. А ещё понюхать!» — с улыбкой отвечала Эпиона, поглядывая на красивые вещицы.

Проверив все магазины по пути, Асклепий прошёлся и по двум соседним улицам. Дошёл до закутка, которые он снимал за сущие копейки… Но и там не было любимой. В доме, где всегда чувствовалась женская рука, теперь царил непривычный холод.

Сорвавшись с места, Асклепий бегом направился на площадь. Ту самую, где он видел любимую в последний раз. Эпионы не было… Ни на улицах, ни в магазинах. Вообще нигде! Он до ночи бродил по Афинам, крича её имя… Его побили стражники, облили помоями горожане, но Асклепий продолжал искать.

Внезапно изображение в зале погасло…

«Чик,» – цилиндр с воспоминанием выскочил из паза, и голограмма в тот же миг погасла. Асклепий телекинезом притянул хранилище в свою ладонь и уже в который раз прочитал название, выгравированное сверху.

«Счастье хрупко»

Горюя по утрате любимой, Асклепий в той самой крохотной комнатушке пробудился как одарённый. Его чудовищно сильное родство с жизнью сразу привлекло внимание Олимпа. Ведь на Земле в те годы практически не было одарённых. Учёба на лекаря совпала с типом дара, и Асклепия сразу взяли подмастерьем к одному из целителей у небожителей.

Десять лет спустя, став магистром [4], будущий бог-целитель узнал правду о любимой. Эпиона приглянулась Зевсу — главной похотливой сволочи Олимпа. Прихвостни бога-громовержца регулярно похищали понравившихся ему девушек, свозя их в тайное место на островах неподалёку от Афин. Выбраться оттуда удавалось единицам… Через одну из таких невольниц Асклепий и узнал, кто именно разрушил его счастье.

В те годы Зевс имел скромный ранг архимага [8], а Хронос уже был ишвар [9]. Но это ни на грамм не умаляет тех зверств, что тайно творили олимпийцы. К примеру, есть Геракл — внебрачный сын блудливого папаши-громовержца. Не смотря на двенадцать совершенных подвигов и моря пролитой крови, его так и не пустили на Олимп. Посейдон промышлял грабежом морских судов с помощью водных монстров. Аид… На этой сволочи, помешанной на некромантии, клейма ставить негде.

Узнав правду, Асклепий на десять лет ушёл в паломничество под предлогом изучения медицины. Правдой же было то, что он не мог больше видеть рож олимпийцев! Рана на сердце из-за смерти Эпионы кровоточила, требуя немедленного отмщения… Но как магистр [4] мог тягаться с архимагом [8]? Вот Асклепий и решил набраться сил вдали от Греции, отправившись учиться в Поднебесную. Правда, из-за вездесущего недостатка маны приходилось ходить от одного слабенького Источника к другому.

Затем на Земле случилась короткая война с Атлантидой, и Асклепия срочно вызвали на летающий остров. К тому моменту целитель добрался до ранга архонта [6]. Вновь встретившись с Зевсом вживую, Асклепий осознал, сколь велика пропасть между ними. Громовержец подавлял своей мощью всех прочих архимагов [8] на Олимпе. Держать в узде это животное в человеческом обличье мог лишь Хронос [9] — вечная тень и хранитель Олимпа.

Когда летающий остров Олимпа покинул мир Земли, громовержец уже догадывался о том, что Асклепий его сии-и-ильно недолюбливает. Впрочем, сложно не заметить, когда тебе назначают десятикратный ценник за лечение.

На очередном сеансе исцеления от ран Зевс произнёс то, чего не должен был:

— Эпиона, — громовержец, нагло ухмыляясь, смотрел в глаза светилу медицины. — Я всё думал, чего ты на меня взъелся⁈ Обратился к сивиллам… Прорицательницы поведали, что дело в какой-то Эпионе. Кто это? И почему я её не помню?

Да, для мира минуло тридцать лет… Но не для Асклепия, хранившего любовь в своём сердце все эти годы. В тот день лучший целитель Олимпа напал на Зевса и был близок к тому, чтобы его убить… Но в итоге сам обзавёлся ранами, по сложности близкими к смертельным.

Несколькими днями позже Асклепия изгнали, бросив умирать в толком никому не известном мире. В тот день пути будущего бога-целителя и Олимпа навсегда разошлись.