Патриот - Навальный Алексей - Страница 7

Операция по ликвидации последствий аварии происходила в режиме чудовищного бардака, который невозможно было скрыть. Приведу одну из наших любимых семейных историй, чтобы вы могли оценить масштаб царившей тогда глупости и неразберихи.

Людям объявили, что их выселяют. Через несколько часов нужно идти к автобусам, взяв только деньги, документы и вещи первой необходимости. Больше ничего брать нельзя — всё радиоактивно. А на чердаке у моей бабушки сушилась рыба. Всё пропадает — и дом, и хозяйство, и чердак, и рыба. А сушёную рыбу так любит младший сын! В отчаянии бабушка берёт эту рыбу, идёт на почту, упаковывает посылку, пишет наш адрес и отдаёт. К её великому изумлению, на почте, дорабатывающей последние часы, посылку принимают: хорошо, мол, отправим. По улицам ходят люди в защитных костюмах, объявляют в громкоговорители, что все предметы заражены и их ни в коем случае нельзя брать с собой, если только они не жизненно необходимы. В это же время почтовый работник, действующий по инструкции, спокойно берёт посылку и отправляет её из радиоактивной зоны в Подмосковье. Посылка дошла! Отличная была сушёная рыба. Отец собирался съесть её с пивом, но мать устроила скандал, и он согласился принести из части прибор, измеряющий радиацию. Рыба фонила так, будто на неё сбросили атомную бомбу. Мать отнесла её в лес и закопала.

Всего под выселение попало сто шестнадцать тысяч человек. Им нужно было дать новое жильё, работу, выплатить компенсации за оставленное имущество. Даже для богатой развитой страны это непростая задача, СССР же и без того переживал экономический кризис — чернобыльская катастрофа стала одним из ключевых факторов, прикончивших советский режим.

Представьте себе, что вашу семью куда-то выселяют. Это ужасно, но вроде не смертельно. Правительство, наверное, выплатит компенсацию, какие-то деньги есть на счету в банке. Вещи, машину, да и дом, в конце концов, можно купить новые.

А теперь представьте себе, как это было в СССР с его плановой экономикой. Очередь на покупку машины — устаревшей модели «Фиата», выпускаемой в СССР под брендом ВАЗ, — занимала в буквальном смысле десять-пятнадцать лет. Президент США Рейган любил рассказывать советские анекдоты, и один из них звучал так:

В СССР, чтобы купить автомобиль, надо десять лет простоять в очереди, заплатив за машину авансом. И вот один покупатель приходит, вносит аванс, и служащий ему говорит:

— Всё, приходите за вашей машиной через десять лет.

— Утром или днём?

— Это же через десять лет, какая разница?

— Да просто утром ко мне сантехник придёт.

Так вот, это очень похоже на правду. Автомобиль — величайшее сокровище любой семьи. Самый ценный предмет, которым дозволялось владеть в СССР. И вот приходится его лишиться без особой надежды купить новый.

Социализм не умеет ничего производить. Да, он потрясающе эффективен в области пропаганды и вранья, но тут нужно было построить дома — со всей страны сгоняли солдат и рабочих, которые строили жильё чудовищного качества.

Нужно было дать людям новые вещи. А их не было. Можно выплатить людям советские рубли. Но как вернуть югославские сапоги, за которыми ты специально ездил в Москву и пять часов отстоял в очереди? Их просто нет. А спортивный костюм производства ГДР с надписью PUMA на спине? Старый утрачен, а новый кто сошьёт — Карл Маркс? Любые хорошие вещи — от одежды и обуви до обоев и унитазов — были страшным дефицитом. Советская плановая экономика была не в состоянии удовлетворить спрос даже на предметы первой необходимости. Триста пятьдесят миллионов граждан СССР каждый день стояли в очереди, чтобы что-нибудь купить, и никто не собирался уступать своё место чернобыльцам.

Всё больше военных отправляли в зону аварии. Их называли «ликвидаторами». Это слово навсегда войдёт в лексикон советского, а потом и российского человека. Историй о происходящем в Чернобыле стало ещё больше — одна ужаснее другой, а я слушал и диву давался, насколько они отличались от новостей из телевизора.

Больше всего меня занимал вопрос: зачем же они врут, если все кругом знают правду? Даже мне, ребёнку, было понятно: выселены десятки тысяч людей, значит, через родственников и знакомых знают об этом сотни тысяч, а скорее всего, миллионы. Что же за обман такой беспомощный? Если уж врать, то с выгодой. Сказал, например, что заболел, и не пошёл в школу — это имеет смысл, а здесь что? Известный русский писатель Василий Шукшин написал об устройстве Советского Cоюза замечательную фразу: «Ложь, ложь, ложь… Ложь — во спасение, ложь — во искупление вины, ложь — достижение цели, ложь — карьера, благополучие, ордена, квартира… Ложь! Вся Россия покрылась ложью как коростой». Это очень точная характеристика и совсем не преувеличение.

Если бы чернобыльской катастрофы не случилось, наверное, в детстве я слышал бы меньше разговоров о политике, они имели бы менее личный характер и мои политические взгляды были бы чуть другими. Но произошло то, что произошло, и много лет спустя, уже взрослым, женатым человеком, я сидел перед телевизором, смотрел на только что назначенного исполняющим обязанности президента 47-летнего Владимира Путина и, совсем не разделяя восторга от нового «энергичного лидера», думал: да он же всё врёт, совсем как чиновники в моём детстве.

Наверное, в каком-то смысле я результат встречи города и деревни. Мой отец, Анатолий Навальный, младший ребёнок в семье, всегда хотел уехать из своего украинского села. Сделать это было не так-то легко. До 1965 года колхозникам просто не выдавали паспорта. Это была такая мягкая разновидность крепостного права в Советском Союзе, провозгласившем полное равенство и запретившем эксплуатацию человека человеком. Одним из способов уехать была военная карьера. Отец учился хорошо и легко поступил в Киевское военное училище связи. Закончив его, он попал в войска противоракетной обороны — ту их часть, которая составляла три защитных кольца вокруг Москвы. Замысел военных стратегов СССР состоял в том, что весь Советский Союз так огромен, что защитить его от вражеских ракет очень сложно, зато можно окружить столицу надёжным тройным щитом. Попав в подмосковную военную часть, отец, тогда — молодой офицер, однажды получил приказ сопровождать группу солдат, перемещавшихся общественным транспортом — электричкой. Зашёл в вагон и увидел её — мою будущую мать Людмилу. Мать жила в Зеленограде, советской «силиконовой долине». Этот район Москвы отвели под размещение предприятий советской электронной промышленности. Жители Зеленограда всячески подчёркивали свой высокий уровень образования и причастность к науке. Даже кинотеатр у них назывался «Электрон». Мать закончила Московский институт управления и работала на одном из таких высокотехнологичных предприятий — в Институте микроприборов. В 1975 году они поженились и начали свою совместную жизнь, переезжая между военными гарнизонами этих трёх колец, защищавших столицу нашей родины от нацеленных на неё ракет агрессивного военного блока НАТО. Спустя год они кочевали уже со мной, а с 1983-го — ещё и с моим братом Олегом.

Военные городки (их я сменил три) были похожи между собой: лес, забор, внутри забора несколько военных частей, жилые дома, школа, магазин, Дом офицеров, выполняющий функции кинотеатра и места праздничных собраний. Важнейшим пунктом инфраструктуры был КПП — контрольно-пропускной пункт: туда нужно было подавать заявку, чтобы получить разрешение на въезд родственников, собиравшихся тебя навестить. Строгость пропускной системы неизменно компенсировалась типично советским явлением: дырой в заборе, через которую можно было провести тех, кто по каким-то причинам не успел получить пропуск. Проводником через дыру обычно назначали меня, чем я ужасно гордился. Традиция эта осталась неизменной: сейчас мои родители живут в таком же военном городке с весьма строгой пропускной системой. Каждый раз, приезжая к ним, я должен отстоять очередь и получить специальный пропуск. На стене в КПП висит распоряжение, гласящее, что иностранец может попасть на территорию городка только по личному приказу министра обороны. Тем не менее в городе полно иностранных рабочих, мигрантов, занятых на строительстве. Как они туда попадают? Ясное дело, не по приказу министра обороны.