Бешеный Лис - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 46

«Каждой семье под пахоту требовалась хотя бы пара гектаров – четыре футбольных поля. На пятьдесят семей… М-да! А еще луга для выпаса скотины, земля под огороды, да и сено на зиму надо было где-то косить. Плюс лён для масла и тканей. И так далее и тому подобное. Даже представить страшно, какая требуется организационная работа, чтобы обеспечить новые семьи всем необходимым.

Впрочем, у проблемы резкого увеличения населения есть не только организационная сторона. Можно, конечно, наставить в удобных для того местах несколько деревенек так, чтобы поля и луга были под боком, но для этого нужен прочный мир с местным населением. В противном случае каждое поселение придется превращать в укрепленный пункт наподобие Ратного.

Тоже, конечно, выход. Крестоносцы в Прибалтике именно так и поступали, вернее, будут еще поступать. Потому-то армии Ивана Грозного и будет так сложно и тяжело воевать в Ливонии. Придется расковыривать каждый замок в отдельности – терять время, нести потери… Эврика! Поздравляю, сэр Майкл, не сочтите за лесть, но идея представляется весьма плодотворной, с далеко идущими последствиями. Боярская усадьба, в сущности, тот же феодальный замок. Раздаем земли преданным деду десятникам – вот тебе бароны. Ратники их десятков – рыцари. Следовательно, Погорынье – графство, а Корней Агеич – граф!

Как известно, сэр, управленческое решение может считаться добротным только в том случае, когда дает выигрыш не по одной, а по нескольким позициям. Наделяя преданных деду людей землей, мы решаем проблему перенаселения, повышаем свой статус и статус дедовых ближников, превращая их в военную аристократию, а заодно превращаем Погорынье в «укрепрайон» – козырный аргумент для любого, кто в нашем высоком статусе попробует усомниться или попытается проверить его на прочность. Кхе, любезный граф Корней, вы-то еще и не подозреваете, что стали «вашим сиятельством», но вот под каким соусом вам это преподнести?»

– Чего примолк, Михайла?

– Да вот, деда, думаю: как дело с пахотными землями утрясти?

– К Нинее поедешь, – как о давно решенном заявил дед. – Я, конечно, могу пустующие земли и так занять, но хочу дело решить добром. Скажешь ей, что будет она с этого иметь корм и помощь во всех хозяйственных нуждах. Отошлем туда тридцать семей.

– Там же только шестнадцать домов! – удивился Мишка.

– Пятнадцать! – поправил дед. – А в шестнадцатом – самом большом – разместим «Младшую стражу» и воинскую школу. Туда же отправим потом станки и кузню, в которой самострелы делать будем.

– А по-другому нельзя, деда?

– Опять что-то выдумал? – Дед подозрительно прищурился.

– Не сам, в книгах вычитал, но это долгий разговор, согласишься выслушать?

– Ну, если на пользу…

– Роська, – окликнул Мишка своего крестника, – сходи-ка дядьку Лавра позови.

– Слушаюсь, господин старшина.

Дед дождался, пока Роська отойдет, и подозрительно спросил:

– Зачем парня отослал?

– То, что я сказать хочу, никому знать не надо, не согласишься – забудем, согласишься – только мы с тобой будем знать. И все.

– Ну, излагай.

– Сейчас, только ты в сани пересядь, а то чего я тебе наверх кричать буду?

Дед с нарочитым кряхтением и охами сошел с коня и уселся в санях.

– Развел таинства, едрена-матрена… Ну рассказывай, книжник.

– Есть три способа управления людьми и делами: рефлексивный, следящий и программный.

– А по-людски говорить не можешь?

– Сейчас объясню. Если ты у дядьки Лавра в кузнице случайно к раскаленной железяке притронешься, ты же не думаешь: «Ой, горячо, надо руку убрать»? Рука как бы сама отдергивается. Вот это и называется «рефлекс». А рефлексивный способ управления – это когда думать некогда, что-то делать надо. Ну, к примеру, пожар. Все всё бросают, даже самые важные дела, и бегут тушить. И при этом уже ничего не берегут: льют воду, кидают землю, бывает, соседние дома разваливают, чтобы огонь не перекинулся. Сплошной убыток, а всего-то и надо было: за печкой присматривать, чтобы уголек не выскочил.

Но это – срочное дело: выпал уголек, начался пожар. Бывает же, что беда долго подкрадывается, как бы накапливается постепенно. Например, видит хозяин, что крыша не в порядке, но погода стоит сухая, жаркая, вот он все и откладывает на потом. Пошел дождь, потекло в жилье, и начинается: лужи подтирать, ведра подставлять. А если дожди не на один день зарядили? Приходится на мокрую крышу лезть, а она скользкая. Упал, ногу сломал. А всего-то и надо было, что в вёдро крышу поправить.

Или еще пример…

– Да понял я, понял. Тын обветшал, в селе тесно, ратников мало. Накопились беды. Сколько лет дурака валяли, а теперь спохватились. Так бы и сказал: «пожарный способ», а то придумал… Даже и не выговоришь. – Дед изображал сердитое ворчание, но было заметно, что тема его заинтересовала.

– Не я придумал, поумней меня люди книги писали, – быстренько «отмазался» Мишка.

– Ладно, дальше давай.

– Так вот: пожарный, как ты говоришь, способ – это когда заранее не подумали или не сделали то, что требовалось, и спохватываются, когда событие уже произошло. От этого обязательно случаются три беды. Первая – десинхронизация. Это когда решения и дела запаздывают. Вторая беда – дисфункция. Это когда важные дела не делаются или людям не своим делом заниматься приходится. Вот, ты же не поп, а приходится дела веры исправлять: следить, чтобы к причастию ходили, холопов крестили. Отцу Михаилу уже одному не совладать, а ведь нас сюда прислали христианство насаждать. Это – наше главное дело, наша функция. Третья беда – деструктуризация, проще говоря, развал. Было у нас воинское поселение, а теперь: одни желают по-прежнему служить, другие ремеслом и торговлей заниматься, третьи… да ты и сам об этом говорил. Помнишь?

– Гм… Кхе! Дед поскреб в бороде, оправил полы кожуха. – Выходит, наши беды мудрецам давно известны были и в книгах описаны?

– Да не наши! Это беды любой общины, города или племени, которыми рефлексивным способом управляют.

– Угу… Понятно. – Дед покивал головой. – И что ж дальше?

– Дальше плохо. Количество бед нарастает, справиться со всеми уже не получается, потому что все делается второпях, по-пожарному, без раздумий о том, чем это в будущем обернется. Либо община гибнет, либо власть в ней меняется. Но бывает, что смена власти приводит к междоусобице, и тогда тоже гибель.

– Сам-то понял, что сказал? – Дед неожиданно для Мишки напрягся и уставился на внука очень внимательно.

– А что? – не понял Мишка.

– Рюриковичи в усобицах погрязли, великий князь киевский при смерти. Или забыл, что боярин Федор рассказывал?

– Помню, деда. Те правила, о которых я тебе рассказываю, и для всей Руси тоже справедливы.

– Степь только и ждет, что мы ослабнем, – словно не слыша, продолжал дед. – С запада тоже давят.

– Но мы же с этим ничего сделать не можем. – Мишка никак не ожидал подобного поворота разговора. – Пока…

– Пока что?

– Пока у себя порядок не наведем и силы не наберем. Иначе кто нас слушать будет?

– Какие силы, какой порядок? Все, как гнилая тряпка, расползается! Толку с твоих книжек… Только названия дурацкие придумали, а проку…

– Так я же еще не все рассказал!

– А-а-а!

Дед в сердцах махнул рукой.

«Чего ж он так завелся-то?»

– Деда, ну потерпи еще немного! Ты же самое главное уже сделал!!! Ты власть в Ратном сменил! И без усобицы, только Пимену по уху дал.

– Да что ты понимаешь! – Дед машинально цапнул рукоять меча. – Думаешь, смолчали – так и подчинились? Все только начинается.

– Может, и не все, но понимаю! Во всяком случае, понял, что Пимен не от себя говорил, то-то все время оглядывался!

– Вот! – Дед наставительно ткнул в Мишкину сторону указательным пальцем. – В сотне раскол, а зачинщики таятся, Пимку вперед выставляют. А ты мне тут всякую книжную заумь рассказываешь.

«Блин, как же разговор в нужную сторону повернуть? Может, попробовать удивить деда?»