Аварийный взлёт - Левит Ирина - Страница 4

Это Сергей как раз понимал: для любого аэропорта профессиональный и надежный начальник Службы авиационной безопасности — первейшее дело. А для любого замдиректора, который отвечает за всю безопасность в целом, — правая рука и вторая голова.

К тому же Сергей знал: он действительно профи, и Лавронин в этом нисколько не сомневается.

Но с чего вдруг срываться с места, все бросать и ехать невесть куда?

— Ты вообще меня слышишь? — потребовал ответной реакции Лавронин. — Или заснул?

— Слышу, — подал голос Сергей. — Просто как-то неожиданно… А вы ответ быстрый ждете… Подумать надо…

— Я тебе дал срок до утра, — напомнил Лавронин. — А долго думать-то тебе зачем? Что тебя держит? Жена с тобой развелась. У дочки своя жизнь. Обе от тебя уехали. Особых друзей, насколько я понимаю, у тебя нет. Да и в наше время ни для какого общения проблем нет. Жилье? Так мы тебе квартиру снимем рядом с работой, в Авиагородке, причем за счет аэропорта. Работа? Но я тебя зову на точно такую же, только на первую позицию. Причем в аэропорт, который всяко покрупнее твоего нынешнего. И вообще… чувствую, раскис ты… Поэтому тебе надо начинать новую жизнь. Не с чистого листа, но вот как раз с новой страницы. Уж прости за литературщину…

На следующий день Дергачев написал заявление об увольнении. Отрабатывать его заставили пять рабочих дней, так что уже в воскресенье Сергей (оставив квартиру заботам соседки) вылетел в Губернск — аккурат к началу новой трудовой недели на новом месте.

Аэропорт Сергею понравился сразу — по сравнению с ним прежний казался родственником из дальней провинции.

Как организована Служба авиационной безопасности, понравилось тоже — прежний начальник, возглавлявший САБ лет пятнадцать, дело свое знал. И коллектив нормальный собрал, и о технической оснащенности позаботился основательно.

Поселили его поблизости — в двухкомнатной квартире, в микрорайоне, который когда-то начали строить (и постепенно расстраивать) для работников аэропорта и который все называли просто Авиагородком.

И машину выделили — правда, без водителя, но Дергачев сам отказался.

Через несколько дней появился новый генеральный директор — Валерий Леонидович Огородов. На Дергачева он произвел нейтральное впечатление. Примерно одного с Сергеем возраста, примерно одного роста, с такой же сдержанной манерой общения и ровным тоном голоса. Про себя Сергей всегда думал, что сам он — ничего особенного. И про Огородова сначала так решил. Однако пригляделся и понял: в новом генеральном определенно что-то есть. Вот только — что, он разобраться не мог. Впрочем, он никогда не умел хорошо разбираться в людях — по крайней мере, сам так считал.

В первый же день Огородов собрал руководителей основных служб в конференц-зале и выступил с краткой речью: он ценит доверие акционеров, считает своей главной задачей повышение эффективности работы аэропорта, не собирается махать шашкой, однако будет требовать жесткого порядка… ну и так далее. Сергей слушал и думал, что слова в общем-то правильные, а как будет на самом деле, время покажет. Он человек совсем новый, и директор совсем новый, и обоим им еще предстоит во всем глубоко разобраться, определиться, укорениться.

— Ну как тебе Огородов? — спросил Лавронин.

— Ну что с одного раза видно? — пожал плечами Сергей.

— С первого раза видно, что новый генеральный полностью упаковался в новую одежду, причем дорогую. А это что значит?

— Что? — не понял Сергей.

— Мужик резко поменял статус. Был замдиректора по экономике заштатного аэропорта, а стал гендиректором нашего. И тут же поменял прикид. Чтобы внешне соответствовать.

Сергей вновь пожал плечами. Ему подобные тонкости были совсем непонятны. В дорогих одеждах он не разбирался и разбираться не собирался. В конце концов не его дело.

Он с самого начала для себя решил: вот есть у него свои задачи, свои обязанности, своя мера ответственности — в общем, своя территория. И нечего за пределы этой территории даже на полноги ступать. Чтобы не было, как на службе в полиции и на работе в прежнем аэропорту, когда он периодически совался не в свои дела, переживал и маялся от невозможности на что-то повлиять, а потом с ним прощались без огорчения. По большому счету, он и с авиацией расстался, поскольку полез на чужую территорию — решил проконтролировать ремонт самолета, — а в результате чуть не погиб под обломком крыла…

За последующие два месяца Дергачев хоть и пересекался периодически с Огородовым, однако порог его кабинета ни разу не переступал и особых бесед с ним не имел. Нужды не возникало. Да и зачем? У Сергея имелся свой начальник — с ним и общался. И еще была куча дел. Служба авиационной безопасности охраняла все и вся: не только пассажирский терминал и административное здание, перрон и взлетно-посадочную полосу, но и огромную производственную зону с ангаром, цехами, складами, гаражом спецтехники и различными другими объектами. В общем, держала многокилометровую территорию аэропорта «под колпаком», и это была не условная, а вполне конкретная территория, где главным начальником был он, Сергей Дергачев.

…Тот день начался привычно. В восемь утра он приехал на работу. В восемь десять собрал у себя в кабинете традиционную внутреннюю планерку — принял доклады от ночных дежурных, поставил задачи и раздал задания на предстоящие сутки. В девять началось ежедневное селекторное совещание руководителей аэропортовских служб — краткие отчеты, краткие сообщения… Ничего такого-эдакого не произошло и не ожидалось — в том числе ответственных визитов и важных мероприятий. Да, ожидались некоторые проблемы с разгрузкой багажа — утренний самолет из Москвы должен был прибыть с более чем часовой задержкой, а следом садился самолет из Петербурга, и его пассажирам свой багаж явно предстояло ждать дольше запланированного.

— Служба обслуживания пассажиров, сможете оперативно разгрузить два рейса? — спросил гендиректор.

— Приложим все силы, — явственно вздохнула начальница службы Тихомирова и жалобно добавила: — Но вы же знаете, у нас всегда дефицит грузчиков.

— Служба авиационной безопасности, сможете выделить дополнительно людей на контроль за разгрузкой? — проигнорировал жалобы Тихомировой гендиректор.

— Сделаем, — ответил Дергачев и подумал: хорошо, что селектор проводится без видеосвязи, никто не заметит его недовольного лица.

Да, с грузчиками всегда проблема, не слишком-то на эту работу рвутся. Однако и в САБ очередь желающих тоже не стоит. Работа с жесткой дисциплиной в любых условиях (в жару и стужу, дождь и снег), с толпами людей (в том числе весьма противных и даже неадекватных), с повышенной ответственностью и вниманием (ничего нельзя упустить), подчас довольно монотонная и нудная (особенно на досмотре в пассажирском терминале, здесь стояли в основном женщины, мужчины редко выдерживали)… А зарплата повыше, конечно, чем у грузчиков, но совсем не ахти.

Дергачев не любил сидеть в кабинете. Он постоянно ходил и ездил на объекты, где работали САБовцы, — контролировал свою территорию. А уж в пассажирский терминал, который обслуживал пассажиров внутренней и международной линий, наведывался каждый день, а то и не по разу. В тот день хотел проверить, как идут дела с разгрузкой московского и питерского рейсов, однако ему принесли срочные бумаги, и он никуда не пошел, досидев до «тихого часа», — так называли время с 11:30 до 12:30, когда в аэропорту не принимали и не отправляли самолеты. Вот именно тогда ему и позвонила Нина Григорьевна Кондакова, руководитель клининговой службы, а по-простому — начальница над уборщицами и дворниками.

Она сообщила, что в пассажирском терминале, в туалете цокольного этажа найден мертвый мужчина. И не просто мертвый, а убитый. Потому что с ножом в спине. По крайней мере, так сказала обнаружившая его уборщица Галина Петунина.

Сергей прибежал первым и увидел уборщицу, которая со шваброй наперевес перекрывала вход в цокольный этаж. Та зыркнула сурово, перевела взгляд на висящий на ленте пропуск Дергачева, пробурчала: