Князь Пушкин (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 42

Подойдя к игравшим в кругового козла пацанам, чтобы на меня обратили внимание пришлось громко свистнуть, вложив два пальца в рот.

— Хлопцы, а где я могу найти ребят постарше?

— Так вон в том доме Максим и Колькой живут. Они самые старшие. Им на зимнего Николу пятнадцать стукнет, — ткнул пацан лет десяти в сторону неказистой избы, крытой тёсом. — Барин, а ты князь Ганнибал-Пушкин?

— А как узнал? — изумила меня догадливость мальца.

— У тебя на карете герб схожий с гербом Петра Абрамовича, но не он. А Вениамин Петрович сказывал, что Император повелел тебе из рода Ганнибалов новую ветвь образовать. Барин, а правда, что ты на дно моря погружался? А чудо-юдо рыбу кит там встречал?

— Нет, не встречал, — невольно прыснул я. — Там где я на дно опускался море слишком мелкое.

— Жаль, — тяжело вздохнул малой. — Говорят из китового жира свечи не коптящие делают.

— А я слышал, что Пётр Абрамович и Вениамин Петрович в Арапово детишек перлами обучают пользоваться. Зачем тебе свечи, если ты фонариком сможешь управлять.

— Так я же мелкий ещё для перлов, — заметил пацан. — Опять же где я перл возьму, если ни колодец не могу найти, ни артефакт не умею формировать. Вот Колька с Максимом те уже умеют перлами обращаться. Им Вениамин Петрович свой воздушный перл давал, чтобы они в деревне улицу утрамбовали.

Я пригляделся к короткой деревенской улочке, на которой от силы было с десяток домов и заметил, что она неестественно сухая для осенней распутицы.

Заставил я всё-таки пацана проводить меня до дома, где жили Николай и Максим. Как и ожидалось, оба парня были смуглыми, но я настроился встретиться с близнецами, а в результате увидел даже не родных братьев. Нет, ну а кто еще может родиться в один день в деревне из десяти дворов, если не близнецы? Вот и я так считал. Как выяснилось, мать Максима умерла вскоре после родов и дед велел маме Николая, которая родила неделей ранее, стать кормилицей ещё одного пацана. Так и получилось, что оба парня справляют свой день рождения на Николу, хоть и родились с разницей в семь дней.

— Парни, а покажите мне чему вас Вениамин Петрович научил, — попросил я ребят, когда мы вышли в огород и протянул свой перстень с воздушным перлом более высокому Максиму.

— Так у Вениамина Петровича перл только давить умеет, — смутился парень, взяв у меня артефакт, — Мы только и знали, что им землю на улице уплотняли. Мелкие землю подносили, а мы её давили.

— Какой ты себе представлял сущность, когда трамбовал землю?

— Как большую подошву утюга, — услышал я в ответ.

— А теперь представь соху и пропаши небольшую борозду, — кивнул я на землю, с которой давно убрали урожай.

Пусть не сразу, но ребята освоили практически всё, на что был способен мой перл. Да, у нас мало общей крови, но думаю, что если сделать артефакты персонально для парней, то производительность повысится на порядок.

Осталось договориться с дедом, чтобы он откомандировал в моё подчинение пацанов и обеспечить их фронтом работ.

Велье встретило меня хорошей солнечной погодой и огромными лужами, изрядно выросшими после недавних дождей.

Дороги — извечная русская беда. И виной тому зачастую вовсе не лень людская, а необъятные просторы нашей страны.

Если брать в пример ту же Германию, то там плотность населения больше двухсот человек на квадратный километр, против наших восьми. Понятно, что таким количеством людей и землю и дороги в разы проще обиходить. Но скоро я дорогами вплотную займусь и луж непролазных в моих селениях точно не будет, а там и до тракта, ведущего на Псков, дорогу потяну. Иначе бесполезно людей приучать к чистоплотности и аккуратности, если у них прямо перед воротами гуси в лужах плавают, как в пруду.

Селивёрстова мы застали дома. Он как раз устроился с трубкой у камина, решив отдохнуть после обеда, если судить по тому, что я позже увидел.

— Ваше Сиятельство, какими судьбами? — выскочил он на крыльцо, заслышав звон поддужных колоколец.

— Приехал во владение вступать, Никифор Иннокентьевич. Купил таки я Велье. Спасибо Его Превосходительству Борису Антоновичу Адеркасу. Он лично мне пообещал, что с вашим начальством за три дня все вопросы уладит. А пока ознакомьтесь с теми бумагами, что у меня есть.

— Да Бог с вами, Александр Сергеевич, я вам на слово верю! — попытался отмахнуться было Селивёрстов.

— Так я не в том смысле, что мне нужно верить. Вы пункт пять внимательно прочтите. Там мне не только земли с крестьянами положены, но и здания с оборудованием. И вот про состояние оборудования я очень заинтересован узнать. Но сначала давайте с вас начнём. Вы полагаете вернуться на службу?

— Если вы считаете, что у меня есть нарушения, которые этого не позволят сделать, то уверяю — вы ошибаетесь! — вспыхнул румянцем Никифор Иннокентьевич.

— Вы меня неверно поняли, — лишний раз убедился я в том, что есть в России честные люди, дорожащие именем и репутацией, — Просто я предположил, что на большой оклад ваше уездное начальство вряд ли расщедрилось, а мне не хотелось бы менять коней на переправе. Другими словами, я намерен вам предложить полуторный оклад от того, который вы сейчас получаете, чтобы вы продолжили осуществлять общее управление Вельской волостью.

— Я должен подумать, — облегчённо выдохнул Селивёрстов, сообразив, что он не совсем верно истолковал моё предложение, где я обратил его внимание на то, что в перечень приобретённого мной входит всё то оборудование, которое закупалось его ведомством за счёт казны, — Но сразу скажу, что треть того инвентаря, которое значится в описи, мы так и не дождались. Хотя из Германии оно вышло, и все накладные у меня есть. Как мне сказало моё начальство, часть плугов, борон и сеялок с косилками ими оставлены в уезде, с целью их дальнейшего изучения. И хотя уже два года прошло, но нам пока ничего так и не вернули.

— И велика ли эта часть? — с нехорошей улыбкой поинтересовался я в ответ.

— Примерно в треть, если рассматривать в денежном выражении. А на самом деле больше всего плугов до нас не доехало. Так что те же бороны, в их некотором количестве, оказались вовсе не востребованы. Я даже велел смазку с них не снимать, — постарался представить себя Селивёрстов в качестве рачительного хозяина.

— Этот вопрос я решу. Не сомневайтесь, — чуть было сам себя не погладил я по голове, за то, что вовремя установил дружеские отношения с губернатором и главным жандармом губернии, правда, пока что ещё не назначенным, но до этого срока рукой подать.

— А с полотняной фабрикой что?

— Сырье на складах есть, как и готовая продукция имеется. Сбыта нет.

— Цены высокие просите?

— Как по мне, так такие же, как у всех, хотя качество выделки полотен у нас получше будет. Оборудование-то тоже в Германии покупали. Так что полотна — на загляденье.

— А кто у вас сбытом занимался?

— Так я и занимался, но скупщики предлагали неимоверно малую цену. Гораздо ниже себестоимости. Приходилось им отказывать, — горестно признался Никифор Иннокентьевич.

Меня уже терзают смутные сомнения. Хотя бы потому, что от своего тульпы я знаю, как быстро поднялись местные купцы на продаже льна и полотен. Похоже, кто-то целенаправленно устроил показуху с ценами, желая разорить фабрику, чтобы потом, купив её за копейки, начать пожинать плоды своей хитрой операции.

Нет, Селивёрстов может и хорош, как честный управляющий, но торговля и конкуренция — это его слабые стороны.

— А что в имение с амбарами? Много ли зерна можете принять на хранение?

— Два помещения я успел достроить, а третье, самое большое, лишь под крышу смог завести, а затем деньги на строительство закончились. Именно оно должно было под зерно пойти. Первые два — это хранилища овощей и льна.

— На какой объём зерна планировалось недостроенное хранилище? — настойчиво продолжил я долбить не раскрытую тему.

— На пятнадцать тысяч пудов в трёх отделениях. По шесть для ржи и овса, и на три тысячи — под пшеницу.