Колодец трёх рек. Москва приоткрывает вам тайны своих подземелий - Давыдов Даниил Сергеевич - Страница 2

Значительно реже в средней полосе встречаются культовые подземные сооружения – пещерные храмы, монастыри, некрополи. Тем не менее такие жемчужины пещерного храмового зодчества, как Киево-Печерский комплекс XIII века, Дивногорский комплекс в Воронежской области, вырубленный в меловых скалах, предположительно в XII веке, Псково-Печерский монастырь XV века или самый молодой Черниговский скит под Сергиевым Посадом, образованный в XIX веке, наглядно иллюстрируют и кропотливый труд монахов-строителей, и саму структуру сакральных сооружений.

Технические подземные сооружения – самый объёмный пласт подземелий на сегодняшний день. К нему относятся коммуникации, метрополитены, транспортные тоннели и все системы жизнеобеспечения городов, позволяющие сделать жизнь в нём удобной и комфортной. Большинством горожан городские подземелья воспринимаются враждебным противоестественным пространством, да и городские байки населяют коллекторы коммуникаций всякой мистической нечестью. На самом деле техногенные подземелья крупного города, а тем более такого мегаполиса, как Москва, – сложнейшая система, похожая на двигатель огромного океанского лайнера, где каждый механизм работает чётко и слаженно, взаимодействуя с другими узлами и агрегатами. Кстати, далеко не все технические подземелья города такие уж новые, многие могли бы стать настоящими памятниками коммунального хозяйства, другие были выведены из эксплуатации и не сохранились, а некоторые – сами стали историей, такой же значительной, как и архитектурная составляющая города на поверхности, но, в отличие от неё, совершенно невидимой.

Не стоит думать, что построенные столетия тому назад подземелья сохраняются в первозданном виде. Без обслуживания они ветшают, подтапливаются грунтовыми водами, обваливаются. Москва начала XX века и Москва современная – два совершенно разных города. Именно в XX веке произошло внедрение в подземное пространство, уничтожившее многие описанные археологами того времени фрагменты подземных ходов и крепостей.

Москва изначально занимала выгодное положение: возвышенность, расположенная в междуречье Неглинки (русло которой располагалось на месте Александровского сада) и Москвы-реки, издревле именовалась Боровицким холмом, по строевому бору, произраставшему на этом мысу. С северо-запада природную защиту формировали вязкие заболоченные берега Неглинки, с юго-запада – устье последней, со сравнительно высоким уровнем воды, а с юга – самой Москвой-рекой. Сложности с заготовкой строительного материала отсутствовали, так как густые лесные массивы занимали не только возвышенность Боровицкого холма, но и большую часть территории современного города. Не защищённой природно, равнинной у древней Москвы оставалась восточная сторона укреплений, где с XIV века начал формироваться городской посад, жители которого в случае опасности тем не менее могли укрыться внутри Кремля, полагаясь на защиту его стен.

Однако из-за постепенного роста населения такая возможность исчезла уже в XV столетии, что привело, вскоре после завершения строительства краснокирпичного Кремля (1485–1516), к необходимости сооружения дополнительной крепости, защищавшей окольный град или современный район Китай-город. В течение нескольких лет итальянским мастером Пьетро Франческо Аннибале по линии старых древо-земляных укреплений была поставлена мощная кирпичная стена, примыкавшая к Кремлёвской в районе Угловой арсенальной (Собакиной) башни по берегу Неглинки и к Москворецкой (Беклемишевской) башне на берегу Москвы-реки. С восточной стороны Китайгородская стена была защищена рвом, заполнявшимся водой из речки Сорочки, убранной впоследствии в подземный коллектор, по аналогии с Неглинкой.

Ещё позже (в конце XVI века) по линии современного Бульварного кольца появляется стена Белого города, затем, по линии Садового кольца, стена Земляного города – деревянная, в отличие от уже существовавших к этому времени каменных московских крепостей.

Самой поздней границей Москвы, относившейся уже к периоду Романовых, является Камер-Коллежский вал – земляная насыпь, выполнявшая функцию таможенной заставы XVIII века и проходившая, с небольшими погрешностями, по линии современного московского Третьего транспортного кольца.

Учитывая всё многообразие рукотворных подземелий, даже несмотря на то, что большая часть их была утрачена, не возникает никаких сомнений в том, что их нужно изучать чрезвычайно пристально и подробно. Конечно, исследовать, скажем, подземный тоннель на Третьем транспортном кольце глупо. Существуют подробные чертежи этого тоннеля и организация, обслуживающая его, но есть в городе и системы старинных водостоков, канализации, водопровода, фундаменты и подвалы, значительно более старые, чем стоящие на них здания, и вызывающие живой интерес у москвоведов и историков.

Подземельями интересовались всегда, но ещё в XIX веке разделения в исследованиях природных и искусственных полостей не было. Изучением и того и другого занималась наука спелеология. Часть учёных-спелеологов постепенно расставляла приоритеты в пользу рукотворных, построенных человеком сооружений. Здесь от исследователя требовалось рассматривать подземелья и с исторической, и с технической точки зрения, а значит, появлялась возможность прикоснуться к быту и зодчеству ушедших поколений. Такой взгляд на проблему забытых подземелий ставил перед спелеологами уже археологические задачи. И хотя фактически разделение в спелеологии по исследованию природных и искусственных полостей произошло уже в конце XIX – начале XX века, термин «спелеистика», обозначивший изучение искусственных подземных полостей и архитектурных сооружений, появился только в семидесятых годах XX века. Появлению этого термина мы обязаны грузинскому спелеологу Г. Гаприндашвили, хотя до сих пор до конца не ясно, чем он руководствовался, обозначив эту ветвь спелеологии именно таким сочетанием букв. Чаще можно встретиться с другим написанием этого же слова – «спелестология», да и сами исследователи подземных искусственных сооружений называют себя именно спелестологами. Сегодня можно говорить о том, что диггерство – это ветвь спелестологии. И хотя спелестологи в основном отрицают это родство, оно всё-таки очевидно. Диггеры, в отличие от спелестологов, не гнушаются заглянуть и в действующие подземные объекты, чем и вызывают недоумение своих коллег: дескать, что же можно исследовать в таких подземных сооружениях, если они рабочие и ни в каком дополнительном изучении не нуждаются?

За последние десятилетия стремительного развития Интернета и других средств легкодоступной информации произошла, к сожалению, обидная подмена понятий. Любой подросток, забравшийся в коллектор, с удовольствием называет себя диггером, хотя, как правило, не имеет даже отдалённого представления о том, кто же такие диггеры и чем они вообще занимаются. Такое навешивание на себя звучного ярлыка любым начинающим подземщиком, в конце концов, изменило представление о диггерстве в целом. Теперь под словом «диггер» всё чаще подразумеваются девушка или молодой человек, спустившиеся под землю для получения острых ощущений. Диггерство сегодня – молодёжное экстремальное увлечение. Глупо спорить, у каждого человека в определённом возрасте появляется тяга к геройству и неоправданному риску, что, в общем, чаще всего выливается в обычное озорство. Многие взрослые и солидные мужчины могут припомнить в своём детстве факты катания на трамвайной «колбасе», на подножке товарного состава, а уж кто не забирался на крышу или не преодолевал себя, лазая по пожарной лесенке? Тем не менее едва ли это наталкивало на мысль называть себя после этого вагоновожатым, кондуктором грузовых поездов или пожарным. С приходом нового тысячелетия появилась масса всевозможных субкультур. Руферы проделывают на головокружительной высоте самые невероятные трюки, только бы дотянуться рукой до звезды сталинской высотки и, сняв всё это на мобильный телефон, выложить затем в Интернет. Зацеперы пытаются прокатиться от Москвы до Петербурга между вагонов скоростного «Сапсана» или хотя бы проехать один перегон на крыше поезда метро. Интернет позволил сплачиваться таким «экстремалам» в неофициальные сообщества и обращать этим на себя внимание, однако расценивать такие занятия как серьёзное увлечение, по-моему, нельзя, хотя бы по причине отсутствия исторических истоков. Слово же «диггер» произошло от английского глагола to dig, что значит копать, и если принять условие, что диггеры – это в первую очередь краеведы и увлечённые историей своего города жители, то ближе всего по сходству занятия с ними оказываются археологи. А ведь многие известные, даже знаменитые люди стояли в рядах первых диггеров, не догадываясь, что станут родоначальниками целого исследовательского направления.