Выше стен (СИ) - Ру Тори - Страница 15

Еще несколько минут мы блуждаем между стеллажами — примеряем жуткие очки и шляпы, читаем состав продуктов на казахском, ржем как ненормальные, и одинокий кирпичик хлеба ездит по решетчатому дну.

Я просекаю, что задумал Свят: адреналин покалывает кожу, ноги подкашиваются, но тележка, на манер старческих ходунков, не дает упасть.

Оторвавшись от бдительного охранника, мы разживаемся на кассе сигаретами, отправляем их к одинокому хлебушку и, как угорелые, несемся прочь.

Похищение тележки проходит безукоризненно — никто не гонится за нами и не кричит вслед.

Стоянка у ТРЦ почти пуста, на нас изумленно пялятся сутулые фонари и далекие огромные звезды, из хриплых динамиков звучит старенькое техно, но ему не под силу пробиться сквозь шумы городской тишины.

— Говоришь, любишь нарушать правила? — хитро улыбается Свят. Считав его намерения, я срываюсь с места и бегу прочь.

Ветер свистит в ушах, азарт щекочет душу, ужас гонит вперед, хотя шансы на спасение равны нулю.

— Нет-нет-нет! — умоляю я, но Свят нагоняет, сгребает в охапку мое безвольное тело и тащит назад. Заливаюсь бессильным хохотом и покоряюсь судьбе.

Он легко поднимает меня, сажает в тележку, разгоняется, вскакивает на подножку, и мы на дикой скорости несемся через всю площадку в неизвестность.

Срывая глотку, Свят орет непристойности и смеется — весело и искренне, и этот звук прекраснее всего на свете.

Колеса с грохотом врезаются в бетонную стену, тележка накреняется и едва не опрокидывается, я взвизгиваю, но Свят останавливает падение, обнимает меня и прижимает к груди.

В ней громко и гулко бьется сердце.

Я бы очень хотела, чтобы оно действительно любило меня…

***

Автобус, пыхтя и отравляя воздух удушливыми выхлопами, скрывается за поворотом, рев мотора стихает, и над коттеджным поселком воцаряется благословенный покой.

За остановкой ровной серой лентой пролегает асфальтная дорожка, а по ее обочинам — уютные чистенькие дворы, отороченные подстриженными кустами, беленые заборчики и отцветающие клумбы.

Свят сопровождает меня до ворот и больше не проделывает фокуса с исчезновением.

Еще теплая буханка в моей руке пахнет дымом и домом: чем-то тревожным, безотчетно пугающим оттого, что часто мне приходилось питаться только заплесневелыми корками, но также родным и знакомым, потому что даже в дни самой страшной нужды мама пекла в старой духовке чудесный хлеб.

Я кусаю ароматный хрустящий уголок, старательно жую, отламываю противоположный и протягиваю Святу. Он тут же отправляет его в рот.

Фонари и звезды освещают наш путь, Свят отлично ориентируется в этой сказочной местности, и я расслабляюсь: с ним — хоть на край света…

Тянет на лирику, а окрыленная душа рвется к небесам.

Если парень признался в своей симпатии, сделать то же готова и я.

— Знаешь, Святослав. — Его волшебное имя я произношу с придыханием и густо краснею. — Раньше мне казалось, что мальчики, которые у меня были, нравились мне. Ты должен знать: они были… Но мама твердила, что все они — пустоголовые, а отчим внушал, что любимый человек должен быть единственным.

— Лол, когда ты успела? — перебивает Свят с горечью в голосе, и мой непонятый порыв гаснет.

— Ну, мне восемнадцать. Я в школу с девяти лет пошла. Так вот. Я думаю… — Прочищаю горло и сжимаю кулак. — Нет, я уверена: тот самый, единственный парень для меня — это ты. Ты мне тоже нравишься, Свят. Сильно. Ты… очень красивый! — Я вкладываю в эти слова всю свою печаль, тоску, нежность и боль, но он лишь раздраженно пожимает плечами.

— Если для тебя так важна внешка, то… зря. Она ничего не значит. Я могу оказаться тем еще уродом. Или… к примеру… моя мать очень красивая, но счастья ей это обстоятельство не принесло. Хотя ты все равно не поймешь. Ты и папашу-мудака боготворила бы…

— О, ты ошибаешься! — Я хватаюсь за его рукав, но тут же затыкаюсь и мгновенно меняю тему: — Ей еще обязательно повезет, вот увидишь! Моя мама была никому не известной актрисой. Новый главный невзлюбил ее и без всякого предупреждения уволил прямо после вечернего спектакля… За ней не приехало такси, она стояла под дождем и плакала, и незнакомый мужчина остановился и предложил подвезти. С тех пор они вместе, и недавно мама все-таки приняла предложение руки и сердца. Отчим классный — понимающий, добрый, щедрый. Их отношения такие… настоящие! Через неделю Андрей вернется из командировки, и я обязательно познакомлю тебя с родителями!

Странное выражение мелькает на идеальном лице Свята, или же это неверный свет фонаря наделил чем-то демоническим его черты.

Реальный мир понемногу настигает — в тишину вклинивается лай собак, шорох сухих листьев и запахи костров. Холодный ветер пронизывает одежду и задувает за шиворот.

Свят собирается попрощаться.

Подаюсь вперед, встаю на цыпочки и целую его — в любой мелодраме за признанием следует поцелуй. Пусть даже за своими проблемами он не услышал этого глупого признания.

Но разочарование окатывает ледяной водой — как бы я ни старалась, в ответном движении его губ нет тепла. Я задыхаюсь и отстраняюсь, но в момент полного отчаяния его руки до боли сжимают меня в объятиях, а губы обжигает такой болезненный и страстный поцелуй, что я едва не теряю сознание.

14 (Святослав)

Квартира встречает меня затхлым запахом плесени и темнотой. Бросаю на тумбочку ключи, зажигаю тусклый свет и развязываю шнурки на берцах.

Кулаки зудят от ярости.

Только что на лестнице я нарвался на домкома — придурок орал на весь подъезд, что из-за таких, как мы — неплательщиков — во дворе не могут выкрасить заборы и построить детскую площадку, и что он лично приведет электрика, и нам отрубят электричество.

Чтобы сдержаться и не послать его к чертям, мне пришлось раз десять досчитать в уме до десяти и пообещать, что его пожелания обязательно будут переданы матери.

Но с этим проблема: ее снова нет дома. Вероятно, отлично проводит время с Валероном.

Черт с ней, только бы вернулась завтра трезвой — в последнее время она часто приходит подшофе, и это напрягает.

Все выходные я раздавал в центре города листовки — специально всучивал их самым надменным и раздраженным прохожим и ржал, наблюдая, как те с омерзением комкали и бросали их мимо урны.

Я вполне мог столкнуться с бывшими одноклассниками и друзьями — теми, что отучились одиннадцать классов и поступили в местные вузы, но, к счастью, бог миловал.

Судя по фоткам в соцсетях, их увлечения не изменились — они продолжают тусоваться по ночам в пабах, устраивать заезды на дорогих тачках по пустым трассам, баловаться наркотой и прожигать жизнь. Уже без меня.

Папаша тоже обещал мне безоблачное будущее — он вообще складно поет о перспективах, верности и долге. Но он кинул мать. Не мог не знать, что та не выживет одна и что я никогда ее не оставлю, но сбросил балласт — ненужную женщину и уродца, рожденного по ошибке. Зато в глазах знакомых папаша остался щедрым, справедливым и мудрым, и даже нашел сочувствие: еще бы, родной сынок встал на сторону матери-истерички и не принимает великодушно протянутую руку помощи!

Да, моя мать — не подарок, но другой мамы у меня нет. В отличие от него, я не могу просто так найти ей замену.

Раньше я был уверен, что папаше на всех наплевать, он не может любить, и принимал этот факт как данность, но в новой семье мудак неожиданно преобразился — чего только стоит прочитанная матери лекция о «доброй отзывчивой девочке Регине» и всепонимающем и всепрощающем ангелке по имени Наташа.

Сейчас он под любым предлогом старается заманить меня обратно и представить своей жене — якобы та очень расстраивается из-за натянутых отношений между нами… Представляю, как она расстроится, когда я все же приду.

Швыряю ботинки на обувную полку, и из кухонного проема, щурясь и неловко переваливаясь, выбегает котенок. Завидев меня, он жалобно мяукает и заводит мотор.