Ты - наша (СИ) - Зайцева Мария - Страница 19

— Да ты… Да ты… Сучка! — выдыхает Тошка и неожиданно принимается меня целовать! Это до такой степени вымораживает, что не могу терпеть, дергаюсь в его руках, отворачиваюсь, стремясь избавиться от слюнявых поцелуев, а Тошка словно с ума сходит, лижет мне шею, щеки, пытается поймать губы и бормочет при этом торопливо и жалко, — ну хватит уже, хватит… Ну ты же моя, понимаешь, моя! Я же тебя с детства… Я же за тебя…

— Да что за бред? — сатанею от злости я, — Тошка, пусти! Пусти! Я не хочу, не хочу!

Я борюсь с ним уже всерьез, понимая, что парень отчего-то совсем сошел с ума, а мы в самом низу лестницы, на первом этаже, и двери закрыты перед нами, и никто не увидит, не придет на помощь! Страх начинает дурить голову, я забываю о том, что могу позвать на помощь, просто слепо бьюсь в его лапах, словно пойманная рыба.

— Вась, я тебя заберу, слышишь? Заберу! — Тошка прижимает сильнее, оттесняет уже под лестницу, в темный уголок, и меня продирает дрожью, когда осознаю, куда он меня тащит, — у тебя все будет! Родаки все сделают, Вась! Уедем с тобой в Москву, будем жить вместе, учиться… Давай, Вась! Я дурак, зачем позволил тебе сюда… Дурак…

— Дурак, да! — мне удается наконец выпростать руку и с наслаждением ударить Тошку по щеке, а потом еще раз и еще, не жалея, с оттягом, до отбитой ладони. Он не отпускает, но хотя бы тормозит. Смотрит на меня, тяжело дыша, в глазах — дикость. Он совсем другой сейчас, мой бывший друг детства, я не знаю этого парня, чужого и жуткого! И не хочу знать!

— Ты все равно никуда не денешься, слышишь? — резко переклинивает его от мольбы к злобе, губы кривятся в оскале, — либо ко мне, либо родаки на хуй местного божка посадят!

— Чего?

Я не думала, что кто-то знает о планах родителей на мой счет, и сейчас это шокирует похлеще, чем случившееся буквально минуту назад.

— Того, — передразнивает Тошка, — думала, никто не в курсе? Дура ты! Я тебе вариант предлагаю! Нормальный! А ты все бегаешь, овца.

— То есть, ты просто так помочь мне не хочешь? Только через кровать? — шепчу я, отчего-то чувствуя острую боль в сердце. Странное ощущение: вроде бы, уже и отпустила нашу с Тошкой дружбу, перестрадала… А все равно больно, когда он вот так, каждым словом, все, что было светлого между нами безвозвратно уничтожает…

— А нахрена мне просто так помогать? — добивает меня Тошка.

Я стою, внезапно потеряв волю к борьбе, поникшая и раздавленная. Еще одно доказательство того, что я никому не нужна…

— Тогда, может, мне найти того, кто поможет на моих условиях? — эта мысль приходит в голову внезапно и прочно там укореняется.

Тошка стискивает зубы, и, видно, решив, что хватит со мной говорить, снова тянется к моей шее…

— Нет! Нет! — толкаю я его в грудь, бью по щекам.

— Да заткнись ты уже!

— Отвали, дурак!

— По-моему, она не хочет, чтоб ты ее трогал… — спокойный голос с ленивыми, вальяжными интонациями разбивает морок кошмара.

Тошка замирает, глядя за мою спину, на того, кто прервал нас. И бледнеет. Сильно, чуть ли не до синевы.