По слову Блистательного Дома - Гаглоев Эльберд Фарзунович - Страница 66

Я построил своих копейщиков равнобедренным треугольником, расположив острие в сторону противника. Делается это просто. Ставишь одного, за ним двух трех, ну и так далее. За ними поставил прямоугольником полтора десятка лучников, а по три тройки расположил пообок строя.

Я смотрел на веселящихся вчерашних землепашцев и никак не мог понять. Они что, не понимают, что сейчас в них будут стрелять? Они не осознавали этого. Да и кавалер Андрий не осознавал. Как можно стрелять в людей, не чужих? Те, по ту сторону границы, не люди, нет, в них можно, а вот в своих нетушки. Нельзя.

Мне на секунду стало страшно, какого зверя я выпускаю, приводя людей к мысли, что в своих стрелять тоже можно.

Но мои душевные страдания вдруг пресек голос кавалера Андрия. Совершенно в духе Александра Дюма он прокричал:

– Мы имеем честь атаковать вас! Вперед! – И жесткий белый квадрат, не торопясь, двинулся в нашу сторону.

– Бей, – заорал я.

Лучники отбросили палки, изображавшие копья, и подняли луки. До наших потешных врагов было метров сорок, когда они метнули стрелы. Слитный гул взлетел над полем. Еще. Еще.

Я не располагаю статистическими данными о той силе, с которой бьет длинный английский лук, а Лесное Братство явно пользовалось неким аналогом этого страшного в своей простоте оружия. Но похоже, сотню килограмм эта сила составляла, не меньше. Потому что первый ряд опрокинуло, как кегли, затем второй. Стрелы еще гудели в воздухе, когда я скомандовал атаку.

Треугольник с разгона ударил в растрепанный строй противника и разнес его одним ударом. Следом валили зеленые, уже сменившие луки на свои палки, и с удовольствием тыкали ими в изумленных противников.

Камазистам не повезло.

Кавалер Андрий наблюдал за картиной разгрома с изящно отваленной челюстью.

– Вы проиграли, кавалер, – порадовал я его.

– Невероятно, – протянул он. – Полное поражение. Но этого не может быть, и вообще это нечестно. Вы использовали луки вместо того, чтобы биться копьями.

– Но ведь они лучники, а не копейщики. А вы что думали, что я великолепных лучников, абсолютно не умеющих биться на копьях, столкну с вашими умельцами? – Наступило время изумляться мне.

– Да, в общем-то, – замялся вдруг кавалер, – да. Послушайте, Саин, и много ли у вас таких придумок?

– Немало, – загордился я своим набранным из военных мемуаров полководческим опытом.

– А не знакомы ли вы лично с лордом Шарм’Ат? – От волнения кавалер забыл добавить непременное «господином нашим». – Он, знаете ли, тоже горазд на различные выдумки.

– К сожалению, нет.

– Непременно должен буду вас представить. Непременно. – Задумчиво помолчал. – А ведь знаете, я читал вашу книгу «Об умении правильной войны».

Я, оказывается, еще и военный теоретик.

– Так вот, считал я все ваши мудрствования ненужными и, более того, вредными. За что теперь приношу извинения, – внимательно посмотрел на свой уже построившийся отряд, изляпанный следами золы. – А знаете, господин наш лорд Шарм’Ат хвалил эту книгу. И только репутация ваша, столь шумная и скандальная, мешала.

Рабы предрассудков.

– Так вы покажете нам еще что-либо из ваших штучек? – отвлекся он от сословных рассуждений.

– Конечно. Почему нет? А во время обеда подумайте, кавалер, что останется от пехоты, если в заключение ее атакует еще десяток верховых.

– Непременно задумаюсь.

Все-таки полезнейшая вещь – разумная милитаризация общества. Пока продолжались учения, а затем взопревшие резервисты омывали трудовой пот, ездовые с обоза уже сотворили некое подобие кулеша и, расстелив на земле длинные полотнища, уже ожидали оголодавших.

Воины были мудро рассажены вперемешку, и среди белых мантий весело зеленели камуфляжные кафтаны лесных воинов.

Естественно, основной темой застольной беседы была недавняя схватка. Победившие активно гордились, насмешками своими нагоняя грусть на лица побежденных.

– Слава яру Саину, – вдруг провозгласил Ингвар, поднимая вверх приятных размеров оплетенную фляжку. – Да длятся дни его на славу Лесного Братства.

Тостом и намерением своим он то ли неосознанно, то ли специально вносил некоторый элемент разлада в союзный отряд. Пресекать надо было.

– В атаку на стрелков не шагом, бегом идти надо. Прямого боя с копейной пехотой стрелки не выдержат. Если без прикрытия.

– Еще как выдержим, – возмутился предводитель лесных.

– На себя посмотри. – Тот опустил голову на зеленый кафтан, стянутый на крепкой груди кожаной тесьмой. – А теперь на него. – Ингвар глянул на копейщика и понятливо усмехнулся. – Доспех на нем. Шлем. Щит вон, как дверь. Ты на расстоянии для него опасен. А если между вами длина двух копий, то бабка надвое сказала. А одного – смерть тебе.

Лица побитых стали постепенно разглаживаться.

– Не в разделении ваша сила – в единстве. Пехота из щитов стену выстроит, в два ряда копья наставит, а вы поверх голов бейте. На длину копья-то не промахнетесь.

Тут даже белые заулыбались. Недолюбливали они зеленых, это конечно, но таланты их признавали.

– А вдруг упрется враг – выбейте в строю дыру в несколько рядов вглубь. Пехота в ту дыру ударит. А победа общей будет. И не станете хвалиться «мы, Белая Пехота» или «мы, Зеленая Лига». Хвалиться будете «мы, Земли Шарм’Ат воины».

Народ постепенно стягивался в круг.

– Ты покажи нам это, а, магистр яр Саин. Научи.

– Непременно научите, яр Саин, – вмешался незаметно подошедший кавалер. Впрочем, как незаметно? В походе все с одной скатерти едят. Просто со спины подошел. – До Ненужного Дола еще три дня пути. А учения в походе надлежит каждый день производить.

А вечером дошли мы еще до одного городка, где были нам весьма рады. С утра отряд пополнился еще четырьмя десятками копейщиков и четырьмя вояками постарше, с другим вооружением. Держались они слегка особняком. В глухих шлемах с острыми забралами, в длинных плетеных кольчугах, с двумя кривыми мечами за спинами. Отличались они. Отличались. Профи.

– Дрозды, – проговорил один из копейщиков.

И кавалер Андрий с этими говорил поуважительнее.

А днем опять учения. Много я знал, оказывается. И все на пользу шло.

Отряд рос и рос. Подтянулись еще стрелки. Присоединились подземные рудокопы.

Одним вечером заночевали мы в яблочном саду. Утром, когда проснулись, оказалось, что на горушке мы стоим. А перед нами раскинулась широкая межгорная равнина, посреди которой стоял строй воинов.

– Вот он, Ненужный Дол, яр Саин. И вот оно, воинство господина нашего лорда Шарм’Ат, – просветил меня кавалер, но договорить не успел.

На южном оконечье широкого ущелья показались всадники.

Толстая ткань шатра не могла сдержать слитный звук грохочущих барабанов. Высокий, широкоплечий мужчина в ниспадающем густо-алом плаще снял с подставки шлем с личиной дьявольских очертаний и выверенным движением надел его. Ребристые закрученные рога, идущие от глазниц забрала, добавили роста и без того внушительной фигуре.

– Дозволено ли будет войти? – донесся тяжелый голос из-за плотного войлока шатра.

Мужчина по-волчьи повернулся всем телом.

– Войди, – рокотнуло под шлемом.

Откинув полог, вошел мощнотелый кривоногий крепыш. Широкий плащ скрывает подробности фигуры, умелой ловкой повадкой похож на хозяина. Так же прячет лицо за забралом похожего шлема. Только личина не блещет бликами полированного серебра. Отбросив плащ, вошедший встал на одно колено.

– Дозволь доложить, дрангхистар.

Увенчанная рогами блестящая личина согласно кивнула.

– Праздник сего дня грядет небывалый. За столы сядут шестнадцать клунгов. Ни одна из Стен не принимала такого множества воителей. А потому и угощение ныне будет редкое.

Он сделал паузу.

– На стол подадут шесть берсов, битых в день последней Атаки, и полторы дюжины пестрых, плененных тогда же.