Ночная ведьма - Малаваль Шарлин - Страница 31

Глава 37

Авиабаза под Сталинградом,

декабрь 1942 года

Этим хмурым утром Софье казалось, что она плывет в тяжелом облаке снежной пыли. Ее взгляд блуждал в раскаленном добела тумане, тянувшемся насколько хватало глаз.

Софью оглушил сильный взрыв, самолет пошел резкими толчками, рычаг вырвался из рук. Летчица стукнулась головой о надголовник. Удар был сильнейший, ей показалось, что она на полном ходу врезалась в грузовик. По лбу потекла горячая струйка крови, залила глаза, обжигая их. Софье пришлось сдернуть очки и яростно протереть лицо.

Огромным усилием она взяла себя в руки, оглядела небо, взглянула на приборную доску. Все показания пошли вразнос.

Софья повторила про себя: «Если ты контролируешь три параметра — скорость, высоту и курс, — ты в порядке. Если один упустила, ты в опасности».

Высота была слишком мала. Солнце било в лицо, и Софья не могла вспомнить, когда в прошлый раз проверяла все три параметра, — больше тридцати секунд назад, наверное. А то и минуту.

Ч­то-то лязгнуло, Софья стиснула зубы. Окинула взором небо, затаив дыхание. Вспышка света ослепила ее на миг и умчалась вверх. Налетел шквал пуль, задевая обшивку. Вражеский самолет промелькнул очень близко, едва не зацепив ее машину. Немецкий ас уже пошел по широкой дуге на разворот, чтобы возобновить преследование. В эту секунду Софья могла бы уже кубарем лететь вниз со стометровой высоты… Ее прошиб холодный пот.

Оксана вела один из двух самолетов, прикрывавших Софью, и пыталась понять, что затеяла ее подруга, когда вокруг засвистели пули. В равномерный, почти умиротворяющий гул моторов, сопровождавший девушек с момента вылета, мощно вторглись посторонние хаотические шумы.

В хвост Софье опасно пристроился мессершмитт, но она была ослеплена солнцем, и ей никак не удавалось удержать противника в поле зрения.

Если ты упустишь один, ты в опасности. Если упустишь два…

— Меняй траекторию! Вот черт, ну меняй же траекторию! Давай! — вопила Оксана, будто подруга могла ее слышать.

Софья внезапно бросила самолет влево и, набирая высоту, плавно развернула его назад, а затем стремительно вошла в пике прямо за спиной противника. Снова засвистели пули, одна чиркнула по фонарю кабины, другая — по четкому рисунку номера 23 на фюзеляже. Софья со всех сил надавила рычаг, налегая на него всем телом. Несколько секунд свободного падения, затем крутой вираж — и ее самолет снова взмыл в небо. Но, казалось, теперь весь горизонт усеян мессерами, они были повсюду. Внизу слышались взрывы, пушечные раскаты и треск тяжелых пулеметов.

Сердце Оксаны рвалось на части: она видела, как идет охота на ее подругу, и ничем не могла помочь.

Софья описала круг, чтобы оценить местоположение и ситуацию. Издалека к ней опасно приближались три маленькие точки — трое врагов.

Если упустишь два… тебе крышка.

Оксана в ту секунду поняла, что ей надо сделать, и притом быстро. Все были в курсе, что самолет Софьи и ее голова оценены фашистами очень высоко.

Держась на отдалении, Оксана оценивала ситуацию. И увидела немецкие истребители, подлетавшие для усиления атаки. Надо было во что бы то ни стало избавиться от первого врага. Если одного противника они с Софьей боялись не слишком сильно, то с четырьмя[15] им было не справиться. Оксана со всех сил надавила рычаг. При наборе скорости кабина задрожала, самолет заложил широкий вираж вправо и стал набирать высоту. Он оказался в вихревом следе мессершмитта, солнце светило справа. Оксана продолжила свой вираж, а подоспевшая сзади Вера дала по немецкому истребителю пулеметную очередь. Вера следила за ситуацией с тыла, неотступно наблюдая за тремя черными точками, которые становились все жирнее и меняли направление вместе с изменениями траектории ее самолета.

Оксана возобновила маневры, бросив нос самолета в пике́ и развернувшись на сей раз влево. Набирая высоту, она прицелилась и дала новую очередь, которая задела хвост мессера; Вера повторила этот маневр. Две подруги преследовали мессершмитт, пуская в ход пулемет, сворачивая то влево, то вправо, вставая вражескому самолету в хвост и повторяя все по новой. Летчицы поочередно преследовали немецкого аса в надежде, что тот ослабит хватку и отпустит добычу — Софью.

Оксана в ­какой-то момент развеселилась. А вот Вере, озабоченной приближением тройки вражеских самолетов, было не до веселья.

Три черные точки, обнаруженные Верой несколько минут назад, росли на глазах. А мессер, который они атаковали, отступил, но уцелел. За его правым крылом тянулась тонкая струйка черного дыма. Немецкий летчик еще вполне успевал дотянуть до своей территории. Вера и Оксана воспользовались случаем и повернули к базе.

Софья не последовала за подругами, ее охватила глухая ярость. Она могла лишь предпринять ряд защитных маневров, пустить в ход жалкие уловки, чтобы разогнать свой самолет до скорости вражеских машин. Но когда мессеры ее преследовали, отпор дать не смогла. Софья позволила захватить себя врасплох, и это было на нее непохоже. Ее взгляд в который раз уперся в пустое место возле альтиметра, ей не хватало маленькой фотографии. Софья зажмурилась и поклялась закончить начатое: ей предстояло одержать девятнадцатую победу.

Когда ты расскажешь это Косте…

Ослепленная ненавистью к врагу, Софья не заметила, что три мессершмитта оказались совсем близко. На левое крыло Яка, украшенное белой стрекозой, обрушился шквал пуль. Оксана обернулась как раз в тот момент, когда самолет ее подруги камнем полетел к земле.

Глава 38

Цимлянский заповедник,

сентябрь 2018 года

Пятеро мужчин сидели вокруг костра с мрачными лицами, как на поминках, и передавали по кругу бутылку водки. Маленькие колонки выдавали фоном советскую классику в исполнении хора Красной армии[16]. Когда первая бутылка опустела, Юрий запел громким замогильным голосом. Василий, Никита и Дмитрий поддержали его и воодушевленно пропели громовую «Красная армия всех сильней» и печальную «На сопках Маньчжурии». Юрий неторопливо встал, отставил ногу в сторону и заплясал «Калинку».

— Сколько времени мы тут проторчим? — шепотом спросил Павел у Никиты, протягивая ему новую початую бутылку.

По лицу Никиты пробегали жутковатые отсветы костра.

— Пока не восстановим батальную сцену. Наши металлоискатели помогут нам найти другие подсказки.

— Восстановить сцену? Зачем? Вой­на — это всегда более-­менее одно и то же, разве нет?

— Знаешь, людям нравится разыгрывать исторические сражения, воссоздавая их ход. Это позволяет ощутить атмосферу давних вой­н. Но наша работа тоже полезна. Мы устанавливаем личность солдат, и советских, и фашистских. Поэтому, хотя наша деятельность и незаконна, в ней многие безумно заинтересованы. И музеи, и частные коллекционеры. А когда мы заканчиваем расчистку места событий, то заносим GPS-координаты места находки в наши архивы.

Павел не мог решить, как можно охарактеризовать такую деятельность. На ум ему приходили определения: мерзкая, вуайёрская и захватывающая.

Ритм музыки нарастал, Юрий отплясывал все быстрее. При каждом подскоке этого здоровяка сотрясались и земля, и его солидный живот.

Никита принялся отбивать ладонями ритм, восторженно улыбаясь и обнажая осколок зуба. А Дима, более сдержанный, но куда более подкованный по части фактов и событий Великой Отечественной вой­ны, ­что-то вполголоса рассказывал. Он недавно получил диплом врача, но все выходные отдавал чтению военной литературы. Сейчас он делился с Павлом соображениями о том, почему эта давнишняя история могла бы оказаться историей преступления.

— Сразу бросается в глаза крайне удивительная вещь. Почему летчица эта осталась в самолете? Шейные позвонки в полной сохранности, иначе она была бы парализована и не смогла бы посадить аппарат. Она могла бы выбраться из машины, отправиться за помощью.