Кровь в моих жилах (СИ) - Лаас Татьяна - Страница 37

— Вашбродь, а это… Вы сказали, что случившееся невозможно. — Демьян при всей своей общей безалаберности все же не за красивые глаза был взят Громовым в помощники. — Почему?

Она ответила вопросом на вопрос, как делал Громов:

— Что ты знаешь о берендеях?

Парень потер заросший щетиной подбородок и с укором посмотрел на Светлану — от неё подлости с проверкой знаний он не ожидал.

— Так это… Живут в лесах, то ли общиной, то ли сами по себе. Ловят рыбу, бьют дичь, пушниной промышляют, пасеки опять же… Приходят к людям в предзимье. Уходят по весне. В каждом из них живет зверь. Злить берендея себе дороже. Все?

— Все, — подтвердила Светлана. — Летом они не общаются с людьми — летом у берендеев, точнее у их зверя, гон. Они легко возбудимы и могут убить без причин. Потому и держатся леса. Да и в городе им шумно, тесно и вонюче. — Они как раз с Демьяном пересекали по мостику Уземонку, вздувшуюся до предела — еще чуть-чуть и выплеснется из гранитного ложа. Сейчас речка, смывшая с улочек грязь, благоухала отнюдь не розами.

Демьян снова потер подбородок:

— Так… А этот Сидоров… Ивашка который… Сколько он в управе работал?

— Пять лет, вроде бы. При мне ни разу не отлучался в лес по лету. Ни разу не вспыхивал гневом. Он вообще спокойный парень.

— Агась… Потому и вашего мага так легко прикончил, да?

Светлана вздохнула:

— Именно… Богдан Семёнович не ждал от него подлости. Так и видится, как он со смешком позвал Ивашку вопросом: а не берендей ли ты?

— Дела, — протяжно сказал Демьян, поправляя фуражку на голове и чуть не теряя её в ближайшей луже, когда та сорвалась с затылка. Хвостомойка поперхнулся ругательствами: — Да твою же…

Светлана ветром поймала фуражку и вернула её владельцу.

— Ни фига себе, — одобрил Демьян. — Мне бы так! Р-р-раз! И все. Был бы магом — все бы в миг раскрывал!

— Тогда бы ты не служил в полиции, — улыбнулась Светлана.

— А вот кстати… А почему маги не служат в полиции, но служат в жандармерии? — Демьян был жутко любопытен, это Светлана заметила еще в первый день знакомства.

Она пожала плечами:

— Не знаю, Демьян. Аккурат перед Великой войной предлагалась реформа полиции. Тогда собирались жалование пересматривать, убирать излишние функции, форму вам другую выбрали, магами собирались усилить.

— И…?

— И император написал резолюцию: «Да поможет Бог!»

Демьян хлопнул удивленно глазами:

— И…?

Светлана грустно развела руками:

— Видать, до сих пор ждут ответа из небесной канцелярии.

— От же от… — охнул парень.

— Я ненавижу кромешников, но то, что случилось десять лет назад, Демьян, когда власть переменилась, не на пустом месте возникло.

— Ох ты ж… — почти повторился Демьян. Дальше шли молча — до самой магуправы. Демьян, видимо, размышлял о непредсказуемости истории, о которой ему не говорили в школе, а Светлана составляла список того, что нужно взять в управе для своего расследования.

Главное крыльцо было закрыто и для непонятливых крест-накрест перевязано красными запретными лентами. Окно в холле было разбито. Шторы трепетали на ветру, как крылья подбитой птицы. Видимо, жандармский маг сюда ещё не добрался и не изучил место преступления — он занят погоней за берендеем. Рогозин же, начальник местной охранки, ни за что бы не позвал на помощь Светлану. Он всегда говорил, что разберется «без баб-с!». Пусть разбирается без баб-с.

В магуправу Светлана зашла через боковой вход — там в закутке под лестницей сидел, нахохлившись за спешно притащенным откуда-то столом Ерофей Степанович. Перед ним, на обычно захламленном бумагами столе, лежал лишь девственно чистый журнал приключений. Ручку Ерофей Степанович задумчиво вертел в руках, не зная, чем себя занять. При виде Светланы Ерофей Степанович неуклюже попытался встать, и она махнула рукой:

— Сидите, сидите… Доброе утро, если так можно, конечно, сказать.

Ерофей Степанович громко и обреченно вздохнул:

— И вам доброго утречка-с.

Словоерс он любил трепетно и нежно — даже Богдан Семенович его не отучил от этой натужной угодливости. Демьян старательно молчал, изображая стену.

— Как вы? — спросила Светлана. — Говорят, вы попали под разъяренного берендея.

Ерофей Степанович притворно передернул плечами, как манерная барышня:

— И не говорите, Светлана Алексеевна. Кто мог такого ждать от Ивашки? В единый миг вспылил и… Столько душ загубленных на его руках теперь. Столько душ… Невозможно сказать-с, что я пережил.

Светлана с замиранием сердца спросила главное:

— Михаил Константинович уже пришел?

— Что вы… Что вы, вашбродие. Взяли его еще по ночи — говорят, тоже берендей. Так что одна вы остались за мага-с. Одна.

Светлана скосила глаза на стол:

— Журнал приключений…

— Пуст-с. К счастью для города, пуст-с. Не шалят-с горожане. По радио передавали предупреждение, чтобы все сидели по домам во избежание, так сказать-с, встреч с берендеем.

— У меня дела по заявке Уземонского участка…

Демьян не подвел: выгнул грудь колесом и подтвердил:

— Так точно-с, маг все утро нужон.

Письмоводитель повздыхал обеспокоенно и занес запись в журнал:

— Что ж делать-то, что делать-с… Раз надо.

— Я поднимусь в кабинет, — сказала Светлана и направилась к лестнице — бедный Ерофей Степанович резво бросился ей наперерез:

— Так нельзя же! Жандармы запретили. Нельзя-с.

Она легко обогнула его:

— Я только разблокировать печатью свой кристальник. Богдан Семенович, царствие ему небесное, заблокировал на три выходных дня. Чего уж теперь, раз я одна осталась за мага.

— Светлана Алексеевна, нельзя-с… — В глазах письмоводителя метался неприкрытый страх.

Она улыбнулась ему:

— Не извольте беспокоиться, вся вина будет на мне, если что. — Она спешно стала подниматься по лестнице.

Демьян отважно бросился ей на помощь, подхватывая письмоводителя за руки и водружая его обратно в кресло:

— Ерофей Степанович, вы просто герой в моих глазах. Выжили после берендея! Кому скажи — не поверят.

— Да-с… Сам себе не верю… — Ерофей Степанович откровенно вздыхал, найдя в Демьяне благодарного слушателя. Хвостомойка продолжил его восторженно расспрашивать.

Светлана влетела в кабинет на втором этаже и замерла. Жандармы перевернули вверх дном все, что можно — только сейф и остался невскрытым. И что они тут искали? Доказательства того, что маги сами пригрели берендея у себя в управе? Так Ивашку проверяли перед приемом на службу. Проверяли на колдовские метки. Это жандармы, ответственные за такое, допустили ошибку.

«А мы не проверили», — все же признала очевидное Светлана. Искать что-либо на столе Богдана Семеновича было глупо — жандармы все переворошили. Светлана сразу пошла к сейфу и открыла его. Первым делом она взяла печать главы магуправы и ею разблокировала свой кристальник. Тот загудел, оживая, зашелестел шестеренками где-то внутри нагревающегося корпуса, ища связь с ретрансляционной вышкой, возвышавшейся над всем городом на Ежиной горе.

Светлана провела пальцем по хранящимся в сейфе блокирующим магию наручникам. Их было три — доказательство того, что Богдан Семенович не ожидал столкнуться с берендеем. Будь у него хоть капля сомнений в Ивашке, он бы захватил наручники с собой. Холодная гравировка заклинаний на железе наручников, усиленных серебром, укусила Светлану, напоминая, что захлопнуться браслеты могут и на её запястьях. Она взяла сразу двое наручников и сунула их в карман жакета. Надо добраться домой и переодеться в мундир, как положено. Только сперва надо взять еще кое-что из сейфа. Она нашла небольшой футляр с заговоренной железной иглой. Её использовали, чтобы находить колдовские метки. Иглу следовало воткнуть в солнечное плетение подозреваемого или в родинку. Светлана сжалась — она еще никогда не применяла иглу. Это сродни пытке. На ней как раз иглу пробовали. Было очень больно. Только иного выхода найти колдовскую метку не было. Ей придется проделать это с Мишелем.