Творение. История искусства с самого начала - Стонард Джон-Пол - Страница 48

Этот тип свода был известен еще римлянам, но в Шпайере он был впервые применен для создания высокого и широкого церковного пространства. Сразу после завершения строительства каждый, кто входил в величественный собор, видел, что он не уступал архитектуре античности — с ее триумфальными арками и банями, которые человек мог видеть сам или о которых ему рассказывали. Прихожане смотрели на конструкцию из камня, зависшую в тридцати метрах над их головами, с восхищением, к которому примешивался ужас, что она вот-вот упадет, и облегчение оттого, что она неподвластна огню: почти во всех остальных церквах свод был гораздо ниже и сделан из дерева. Но главное, эта конструкция создавала невероятное эхо. Голоса священника, распевающего слова мессы, и вторящего ему хора отражались от каменных стен и потолка, создавая ощущение, что само здание было соткано из божественного звука.

Прихожане слушали григорианское пение, вошедшее в церковный ритуал еще с давних времен. Название происходит от школы музыки Schola Cantorum, основанной в VI веке в Риме папой Григорием, где был разработан стиль пения, отражающий неспешное таинство католического ритуала[201].

Одним из самых больших храмов той эпохи была построенная почти одновременно со Шпайерским собором церковь бенедиктинского аббатства в Клюни, в Бургундии. Ее архитектор, монах по имени Гунзо, был также и музыкантом, что имело свои последствия. Идея возведения новой масштабной церкви пришла ему в пророческом сне, когда он лежал парализованный в монастырском госпитале, — хорошая легенда для дальнейшего оправдания невероятных затрат, которые повлекло строительство храма. Аббатство Клюни принадлежало ордену Святого Бенедикта, оно было основано в начале X века и вскоре превратилось в мощный орган церковного влияния — центр монашеского ордена, распространившегося на многие территории и имевшего тесные связи с папским престолом в Риме[202].

Церковь, построенная Гунзо, стала третьей и самой большой в Клюни, превзойдя по величине даже Шпайерский собор, как, несомненно, и было задумано заказчиком этого здания, аббатом Гуго. Вместе с собором Святого Петра в Риме и Кентерберийским собором в Англии орденская церковь Клюни III стала одной из крупнейших во всем христианском мире. Аббат Гуго намеревался создать подобающе величественный храм для отправления молитвы, вмещающий в себя большой хор, а также обладающий очень высокими сводами, чтобы создать мощную акустику для григорианского распева. Церковный хор{15}, на тесноту которого давно жаловались монахи, был превращен в широкое открытое пространство с отходящим от него венцом из пяти капелл, что позволяло хранить реликвии за алтарем: так было гораздо удобнее во время летнего наплыва паломников[203]. Другие новшества включали в себя два трансепта{16}, а также пять нефов, отграниченных друг от друга рядами колонн, что создавало ощущение бесконечно разворачивающегося пространства[204]. Долгие мелодичные распевы григорианского хорала блуждали в этом лесу колонн так же, как и плавный речитатив азана — призыва к молитве, распеваемого муэдзином, в Соборной мечети в Кордове.

План и рисунок бокового фасада церкви аббатства Клюни-III, Бургундия. Около 1088–1130. Гравюра, 1745

Именно в Клюни впервые появились стрельчатые арки, ставшие столь характерными чертами эпохи: это отзвук исламской архитектуры, ближайшие образцы которой находились в мусульманской Испании и на Сицилии. Ислам стал для Запада объединяющим фактором. Первый в Европе перевод Корана на латынь был выполнен в аббатстве Клюни в середине XII века, его заказал тогдашний настоятель Петр Достопочтенный, который ездил в Испанию изучать Коран вместе с исламскими богословами. До этого в Европе, за исключением Кордовы, почти ничего не знали об исламе и о жизни пророка Мухаммада, было лишь ощущение большой и грозной силы, идущей с востока и с юга. Лишь после Первого крестового похода, в последние годы XI века, в Европу проникло настоящее знание и понимание арабо-мусульманского мира, привезенное вместе с рассказами аристократов и воинов, вернувшихся из Святой земли. Перевод Корана, выполненный по заказу Петра Достопочтенного, стал первой реальной попыткой понять ислам, очищенный от мифов и легенд, одна из которых, например, гласила, что гроб пророка Мухаммада покоится в воздухе благодаря гигантскому магниту.

Тем не менее декоративная скульптура церкви в Клюни была совсем не похожа на ту, что украшает исламскую архитектуру. Гунзо, или другой неравнодушный к музыке монах, заказал капители колонн для новой аббатской церкви, две из которых изображают восемь ладов, или тональностей, григорианского хорала. Эти лады показаны в виде танцоров и музыкантов, так называемых жонглеров (бродячих исполнителей, популярных при французских и бургундских дворах), играющих на различных инструментах в окружении надписей, обозначающих, какой лад они представляют: например, третий лад изображен в виде сидящего человека, играющего на шестиструнном инструменте, похожем на лиру. Это ученые образы, отсылающие к философским трудам, таким как трактаты Боэция «Основы музыки» и «Утешение философией», или к давней традиции связывать музыку с гармонией космоса, а также к более земным примерам тонариев — рукописных книг, содержавших антифоны, то есть мелодии, для ежедневного богослужения[205]. Напоминая об этих источниках, они одновременно служили подобающим украшением для церкви, где пение и чтение Священного Писания нараспев играло центральную роль в повседневной жизни.

Капитель «Третий лад григорианского хорала» из Клюни-III. Около 1100

Жильбер. Страшный суд. Западный тимпан собора Сен- Лазар в Отёне. Около 1120–1140

Новые архитектурные и скульптурные идеи вскоре распространились из Клюни по другим церквам Бургундии. Резное изображение Страшного суда на западном портале собора Сен-Лазар (Святого Лазаря) в Отёне, расположенное на полуциркульном тимпане{17}, представляет Христа в образе духовного правителя мира. Композиция содержит изумительные сцены из Откровения Иоанна Богослова — величественные образы конца света и победы Христа над Антихристом. Кроме того, это одно из немногих средневековых скульптурных изображений, подписанных автором. У нижнего края видны слова: «Gislebertus hoc fecit» («Жильбер [Гислебертус] создал это»).

О мастере Жильбере почти ничего не известно, кроме того, что он, вероятно, работал в Клюни, а затем переехал в Отён, где в самом начале XII века создал бо́льшую часть украшений для нового собора. Этот скульптор обладал богатым воображением и удивительной изобретательностью. Над сценой Страшного суда возвышается огромная фигура Христа в мандорле с распростертыми руками, окруженная надписью: «OMNIA DISPONO / SOLUS MERITOS CORONO / QUOS SCELUS EXERCET / ME JUDICE POENA COERCET» («Один я всех сужу и вознаграждаю по заслугам, а кто преступил, тот мною как Судией будет покаран»{18}). Вокруг Христа устанавливается его порядок. Избранные, ожидающие внизу, на перемычке портала, поднимаются на небеса, по правую руку от Христа, где их встречает святой Петр с огромным ключом от небесных врат. По левую от него сторону души взвешиваются, и дьявол в образе чудовища, получеловека-полурептилии, утаскивает про́клятых прямо в ад. Стиль Жильбера легко узнаваем по удлиненным фигурам, плотным, экспрессивным складкам их одежд и по разительному сочетанию нежности и жестокости. С обеих сторон ангелы трубят в олифанты (охотничьи рога, вырезанные из слоновой кости). Сцена последнего суда, вершимого Христом, пронизана подчеркнутым ритмом и разворачивается на фоне, который сам по себе можно рассматривать как туго натянутый барабан: таково одно из значений слова tympanum — барабан.