Арфа Ветров - Фьюри Мэгги - Страница 5

В незапамятные времена кто-то выдолбил ее вершину так, что образовалась открытая всем ветрам площадка с каменной крышей, поддерживаемой четырьмя маленькими столбиками. Она называлась «Палата Ветров», и к ней вели узкие опасные ступеньки, вырубленные в склоне горы, от которых к скале был перекинут зыбкий веревочный мостик. Только Эфировидец мог отважиться на такой рискованный подъем — да, впрочем, только Эфировидцу и была в том нужда.

Пронизывающий ветер рвал туманный покров, укрывающий Чайма, и швырял юноше в лицо пригоршни снежной крупы. Он сидел, ежась от холода, на каменном полу палаты и силился сосредоточиться, отвлечься от ярой непогоды, напоминая самому себе, что он — Эфировидец Ксандима, наделенный благословенным (или проклятым) даром видеть больше других и понимать вести, приносимые ветрами. А нынешняя буря несла куда больше вестей, чем простой ветер. Воздух, измученный лютой непогодой, был полон великих знамений в этот час.

Очередной яростный порыв ветра обрушился на продрогшего и промокшего Чайма, и молодой ясновидец отшатнулся: словно огромная тень черных крыльев мелькнула над его головой. Он узнал этот принесенный северным ветром Темный образ, что не раз посещал его в ночных кошмарах, с тех пор как установились эти необъяснимые холода. Глаза, излучавшие беспощадный холод вечной зимы, смотрели прямо на него и светились в темноте, а серебристые, словно ледяные, волосы и жестокая насмешливая улыбка на безжизненно-прекрасном лице, казалось, дразнили. Морозный взгляд рассеянно скользнул по лицу юноши; наверное, она не видела его, но взор ее ранил, словно лезвие. Несмотря на то, что он был укрыт тенями и туманом, Чайм содрогнулся. Если бы она обнаружила его…

Юноша вжимался в каменный пол, стараясь получше укрыться своим теневым покровом, пока темная, тускло светящаяся тень не унеслась в горы. Он знал: сегодня ночью что-то произойдет, ведь не зря же какая-то сила заставила его забраться в это холодное гнездо и пережить жуткое свидание со Снежной Королевой. Повернувшись спиной к злому северному ветру, Эфировидец уставился своими близорукими глазами на горы и вдруг почувствовал, что взгляд его словно магнитом притягивает Юг.

Будто струя ледяной воды обдала голову. Близорукие карие глаза Чайма преобразились в блестящие ртутные, и к юноше пришло Второе Зрение.

Непроглядная ночная тьма прояснилась, и снова стало светло. У Чайма перехватило дыхание, и он зажмурился. Хоть это происходило с ним с детства, он так и не смог привыкнуть ко всем этим глупым переменам. Темные горы превратились в полупрозрачные призмы, а ветры стали стремительными потоками серебристого света.

Видение притягивало юношу. Закусив губу, он попробовал подавить страх, напомнив себе о кувшине вина, который ждет его, когда он спустится и покинет это жуткое место. Из прошлого, из безоблачного детства, до Чайма как наяву донесся голос «бабушки: „Поешь мяса, внучек, а потом можешь взять соты с медом“. Как обычно, после этого страх отступил, и Чайм улыбнулся. Какой строгой она была, какой мудрой, какой сильной! Величайшая Эфировидица в истории Ксандима. Не дрогнув, приняла она когда-то это бремя — и вот теперь его приходится нести Чайму, ее наследнику… Юноша открыл глаза и направил свое Второе Зрение вперед, за горы.

Тело Эфировидца осталось на скале, дух же его пустился вдогонку ветрам, вслед за видением. Внизу проплывали горы, светящиеся как драгоценные камни. Искры обжигали глаза, каждая горела ярко, каждая имела живую душу. О Богиня, это, должно быть, Аэриллия, цитадель Крылатого Народа. Он слишком далеко.., сам того не ожидая. Вот снова горы, за ними лес, а там — сверкающие пески пустыни…

И новое видение поразило Эфировидца, новое столкновение с таинственными силами смутило его душу. Злой дух был похож на темное, извивающееся облако, а далеко на юге, за горами, оказались еще двое — но других. Исходящий от них свет был ясен и чист — свет любви и добрых стремлений. И вдруг он исчез. Его поглотила тьма, могучая темная сила, источавшая ненависть, злобу и беспощадное вожделение. С пронзительным криком Чайм бежал — черная волна едва не поглотила и его. Каким-то чудом его смятенному духу удалось вернуться в тело, и Чайм плакал от страха, пока темное видение не рассеялось.

Не скоро потрясенный Эфировидец решился поднять голову. Он с опаской осмотрелся — но воздух был чист, ветры не несли ничего. И самое замечательное — не несли вестей о смерти.. Однако юноша понял, что получил предупреждение. Те существа, наделенные магической силой, от которых исходил ясный свет, — они пока живы. Но что станет с ними, когда тот, Темный, настигнет их, как он только что видел? Чайм должен помочь им, вот почему сегодня ночью его так влекло сюда.

Однако вскоре взволнованность юноши сменилась унынием. «Как же я могу им помочь? — сказал он вслух по обыкновению людей, привыкших быть наедине с собой. — Я ведь даже не знаю, кто они и что у них за цель… Но узнать это надо — если хватит смелости!»

А буря все не унималась, и от этого видение было очень трудно контролировать. Существовала вероятность узнать гораздо больше, чем хотелось бы. Такие вещи опасны, но надо было рискнуть. В Ксандиме один Чайм знал причину этой мрачной зимы, сковавшей землю, но ему, конечно же, никто не верил. Юноша понимал, что, если не помешать Снежной Королеве, это будет означать конец свободы его народа, впрочем, как и других тоже. Сам по себе, разумеется, он бессилен ее остановить, но если бы каким-то образом удалось помочь тем светлым силам…

Повернувшись лицом навстречу буре, Чайм вытянул руки так, чтобы нити ветров наматывались на пальцы, и направил на них свое Второе Зрение. Они вспыхнули и засветились серебристым светом. С великой осторожностью взял он эти светящиеся нити и начал бережно сплетать их между собой, пока наконец на его ладонях не возник блестящий серебристый диск. Эфировидец вгляделся в это зеркало своими ртутными глазами и увидел вереницу образов, быстро проходящих перед ним, сменяя друг друга.

Вот Снежная Королева с ее холодной, мертвенной красотой, вот — Черный дух: глаза его — горящие камни, и весь мир в цепях у его ног… Вот лес за горами. Вот падает одинокая башня и мелькает тень убегающего прочь волка. А вот и те, светлые — высокая женщина с золотисто-рыжими волосами (видно, она ждет ребенка) и с нею рядом голубоглазый мужчина; а над ними реет тень воина, защитника и хранителя…

И снова лес, далеко на севере лес, пробудивший в душе Чайма противоречивые чувства — и страх и надежду, и острую боль утраты. Он увидел Пламенеющий Меч, тот, что означал конец зла — но и конец Ксандима.

Потом возник человек с длинным, худым лицом. Лицо его было молодым, несмотря на седину в темных волосах, а хитрые серые глаза бегали — Шианнат, проходимец и смутьян. Шианнат, несколько лун тому назад дерзнувший бросить вызов Фалихасу в борьбе за власть, и никто не знал, где он сейчас. Потерпев поражение, он был изгнан из племени и бежал в горы со своей сестрой Искальдой, что вызвало особый гнев Хозяина Табунов Фалихаса, — ведь эта девушка была его невестой.

— Шианнат? — Зеркало помутилось, и от изумления Чайм едва не лишился возможности наблюдать дальше. Неужели он тоже тут замешан? — О славная Богиня, — пробормотал юноша, — какое, во имя твоей милости, он может иметь к этому отношение? — Чайм сосредоточился и вновь увидел ту женщину с огненными волосами, окруженную волшебной радужной аурой. Черный протянул к ней руку, но вдруг между ними возник образ Шианната, и Черный не смог схватить ее. Женщина потянулась за мечом — тем, что означал гибель Ксандима…

— Нет! — завопил Чайм. Его Зеркало растаяло туманным облачком, а сам он без сил упал на самый край площадки, не замечая смертельно опасной близости бездны. Второе Зрение со страшной ясностью открыло ему смысл этого видения. Только светлые могут остановить надвигающееся Зло, но цена за это — гибель всего Ксандима.

Противоречивые чувства терзали ясновидца. Истина была безжалостной: победят ли черные силы, или потерпят поражение — Ксандим все равно обречен. Рыдая, он повернул голову на север, туда, где простирались его родные земли.