Святой дьявол: Распутин и женщины - Фюлёп-Миллер Рене - Страница 79

Как и при дворе, в различных кружках и салонах потеряли всякий интерес к чудо-идиоту и охотнее прибегали к предсказаниям Распутина; бедный Митя Коляба и его переводчик оказались в полном забвении и попытались выразить свое недовольство тем, что на все лады поносили «лжепредсказателя».

Не было ничего удивительного в том, что Митя Коляба с радостным мычанием согласился, когда Герман и Илиодор призвали его поддержать их в выступлении против «святого дьявола». Вскоре дело дошло до настоящего военного совета, в котором приняли участие епископ, «сквернослов», чудо-идиот и певчий. До этого Илиодор и Гермоген предприняли попытку привлечь на свою сторону министра юстиции Щегловитова; они пришли к нему на прием и поинтересовались, нельзя ли обезвредить Распутина с помощью правосудия, но министр все же не решился пойти против могущественного «друга».

После того как выяснилось, что таким образом с Распутиным не справиться, заговорщики решили силой заставить Григория Ефимовича публично признать свои грехи и раскаяться.

Распутин как раз вернулся из Крыма, когда его отыскал Илиодор. Монастырский священник рассказал старцу, что епископ Гермоген глубоко сожалеет, что действовал против него, страстно желает встретиться с ним и просит его незамедлительно прийти к нему. Распутин попался на удочку и поехал с Илиодором на квартиру епископа, куда кроме чудо-идиота были приглашены еще несколько свидетелей, среди них два священника и, на всякий случай, журналист.

Когда Распутин, войдя, заметил, что Гермоген был не один, он сразу же почувствовал недоброе; но уже в следующую минуту с Митей Колябой случился припадок от ярости, он принялся ругать старца, угрожающе хрипя и размахивая обрубками рук. Распутин гневно обрушился на Илиодора, но неожиданно между двумя ругавшимися чудотворцами, размахивая Распятием, вырос могучий Гермоген и принялся дубасить Григория Ефимовича тяжелым распятием.

Началась шумная перепалка, Илиодор произносил патетическую обвинительную речь против Григория Ефимовича, обильно перемежая многочисленными цитатами из Священного Писания. Наконец все вместе навалились на Распутина, принялись избивать его и принудили торжественно признаться в своих грехах. Затем его приволокли в стоявшую в стороне домашнюю часовню, и там он вынужден был поклясться всеми святыми, что откажется от всякого общения с царской семьей.

В данной ситуации, перед лицом более сильных и вооруженных Распятием врагов старцу не оставалось ничего иного, как согласиться со всеми требованиями и действительно произнести требуемые клятвы. Но мысленно он решил страшно отомстить своим мучителям.

Едва заговорщики оставили старца, как он тут же бросился на телеграф и отправил царю в Ялту телеграмму; в ней Распутин сообщал, что Илиодор и Гермоген совершили покушение на него, но с божьей помощью в последний момент ему удалось спастись.

Но этим Григорий не утолил жажду мести, он страстно желал отплатить своим врагам за их выходку той же монетой. С этой целью он воспользовался помощью госпожи Головиной и велел ей позвонить Илиодору и пригласить на следующий день; в доме старой «церковной матушки» монастырского священника ожидала такая же ловушка, какую он прежде расставил старцу.

Григорий Ефимович собрал вокруг себя целую толпу учениц и, когда Илиодор вошел, он тут же набросился на него и осыпал потоком упреков и ругательств. Рассерженные женщины накинулись на Илиодора, намереваясь выцарапать ему глаза, так что «сквернослов» обратился в бегство, но в этот момент к нему подошел высокий господин, фон Пистолкорс, шурин Вырубовой, собираясь крепко его избить. С трудом Илиодору все-таки удалось добраться до двери, и, преследуемый толпой кричавших женщин, он выбрался на улицу.

Спустя несколько дней, в Петербург поступил царский приказ, в соответствии с ним оба зачинщика покушения на Распутина были строго наказаны: Гермоген потерял свое епископство и был отправлен в один из литовских монастырей, а Илиодор заключен в монастырь Флоричевой пустыни.

Правда, Илиодор недолго пребывал в своем церковном заточении; так как в России ему нельзя было оставаться, он бежал в Норвегию, чтобы оттуда вести активную борьбу со старцем.

Первым делом он сочинил пасквиль, озаглавленный «Святой дьявол», в котором собрал несметное множество прямо-таки фантастических фактов, обвиняющих Григория Ефимовича, и привел значительное количество писем императрицы и великих княгинь, оригиналами которых он якобы владел. С помощью этих документов, большинство из которых были явно поддельными, он атаковал не только своего врага Распутина, но и самым жестоким образом всю царскую семью, вылил на нее поток грязи.

Но тогда изгнанному монастырскому священнику все-таки не удалось напечатать свою рукопись, так как в то время в Норвегии очень мало интересовались разоблачениями Распутина, таким образом, труд Илиодора «Святой дьявол» до поры до времени остался лежать в ящике стола. Вскоре он занялся более опасным заговором и из своего безопасного укрытия начал подготовку настоящего покушения на Григория Ефимовича.

В Царицыне осталось довольно много фанатичных приверженцев изгнанного «сквернослова», и помощью этих оставшихся в России учеников Илиодор воспользовался при осуществлении своих планов. Еще в 1913 году произошло нечто вроде съезда многочисленных сторонниц Илиодора, на котором они решили отомстить за оскорбление, нанесенное им и их почитаемому монастырскому священнику. С этой целью они разработали подробный план нападения на Распутина и его оскопления, но при этом были довольно неосторожны, публично заявляли о своем намерении, так что Григорий Ефимович был вовремя предупрежден неким Синицыным.

В 1914 году по непосредственному указанию Илиодора некоторые из его приверженцев создали «комитет действия» и разыскали уродливую опустившуюся проститутку по имени Кланя Гусева, душевнобольную, чрезмерно экзальтированную особу, которую легко удалось убедить отомстить за многие «низменные дела» Распутина. Гусева отправилась в Покровское и под предлогом, что она совершает паломничество, остановилась у одного крестьянина.

Прошло несколько дней, прежде чем она получила возможность осуществить свое покушение; удобный случай представился ей лишь 28 июня, за несколько дней до начала мировой войны. Распутин как раз получил от царицы телеграмму и, поспешив сразу же отправить ответ, выбежал за уходящим посыльным из дома на улицу. Гусева, постоянно крутившаяся около дома, подошла к нему с протянутой рукой, попросила подаяние; в тот момент, когда Распутин полез в карман, она ударила его заранее приготовленным ножом в нижнюю часть живота и пронзительно закричала, что убила Антихриста.

Григорий Ефимович, изо всех сил стараясь сохранить равновесие, зажал ладонями зияющую рану и побежал в дом, где тут же потерял сознание. Беснующуюся преступницу с огромным трудом удалось схватить и связать.

Ранение Распутина оказалось тяжелым; когда после восьмичасовой езды в экипаже из Тюмени прибыл вызванный телеграммой врач, ему тут же при свете свечей в большой столовой дома Распутина пришлось провести сложную операцию. Спустя несколько дней Григория отправили в больницу в Тюмень, и там он еще несколько дней находился на грани жизни и смерти.

Расследование по поводу покушения вскоре показало, что оно совершено душевнобольной, и поэтому служители правосудия решили закрыть дело и отправить ее в богадельню. Это делалось тем более охотно, что открытый процесс, который был бы не очень приятен царской семье, все равно бы не принес пользы.

Глава тринадцатая

Великая рыбная трапеза

Однажды туманным зимним утром 1914 года Распутин, завернувшись в тяжелую шубу, ехал через Фонтанку, в промелькнувшей мимо машине его острый взгляд зацепил князя Андронникова, которого он часто видел, но никогда с ним не разговаривал. Распутин по пояс свесился из саней, усиленно замахал обеими руками и закричал как можно громче:

— Николай Петрович! Подожди же немного! Ты ведь никогда не опаздываешь!