Переход (СИ) - Номен Квинтус - Страница 66

— Надо будет с товарищем… как его, Люлькой побеседовать… Спасибо, Николай Николаевич, вы сообщили действительно важную информацию…

А первого сентября уже товарищ Сталин, выслушав доклад товарища Берии, довольно спокойно заметил:

— Этот товарищ Воронов дает нам очень важную информацию, и дает он ее тогда, когда мы оказываемся в состоянии понять, что же он нам сообщает. То есть он дает ее раньше, но мы просто не понимаем, о чем он нам пишет, так что винить его в том, что он что-то скрывает… А вот в том, что он не старается объяснить нам важность его информации, мы его винить вправе.

— Я об этом и говорю!

— И я говорю об этом же: у него просто нет возможности нам это объяснять! Хотя тут, пожалуй, товарищ Семенов тоже в чем-то прав: он ведь и сам чаще всего не знает, какая информация важна. Про тот же металл… скандий, я верно запомнил? Он про него узнал из немецкого справочника, но в том, немецком справочнике про важность урана ничего не было, и пока мы не написали об этом в журнале «Пионер»… кстати, кто придумал об этом в «Пионере» написать-то?

— Было принято решение на заседании Спецкомитета, по результатам расследования дела о сокрытии геологических данных об урановой руде. Пионеры-то часто геологам помогали, была надежда, что они что-то полезное расскажут.

— И что, рассказали?

— Сколь ни удивительно, рассказали. Пионеры помогли найти два довольно интересных месторождения, правда небольших, но одно по качеству руды, то есть по содержанию металла, оказалось вообще самым богатым в СССР. А это уже даст стране не меньше сотни тонн чистого металла…

— Остается лишь придумать, как пионерам… и особенно нашему товарищу Воронову без ущерба для обороноспособности страны сообщать, в чем страна очень нуждается.

— Мы сейчас этим уже занимаемся… то есть не по пионерам, у меня сформирована группа, которая будет аккуратно формировать вопросы этому… партизану Херову.

— А заранее узнать, что его заинтересовать может и на какие вопросы он вообще в состоянии ответить…

— В этом-то и загвоздка: никто не понимает, что у него в голове творится. Я, например, вообще понять не могу, какого рожна он в Корее полез руководить диверсионно-разведывательной группой, действующей во вражеских тылах. Пользы-то от этого товарищу Киму перепало очень много, но ведь обычно в таких группах человек выживает… у нас было, что около месяца. Два, максимум три выхода во вражеский тыл — а он с корейцами раз пять на операции ходил…

— И никого в группе не потерял. Я думаю, что как раз для армии человек, два года в одиночку провоевавший во вражеском тылу, может много полезного рассказать. Но он не хочет, а заставлять его мы не можем…

— Он вспоминать не хочет, и — судя по тому, что Виктор Семенович о его похождениях разузнал — правильно делает, такого никто бы вспоминать не захотел. Хотя бы чтобы окончательно не свихнуться.

— Считаешь, что он все же немного свихнулся?

— Он по-прежнему с людьми… с большинством людей общается с трудом. То есть видно, что ему с людьми даже разговаривать… не особо приятно. Есть некоторые исключения: с девочкой, которую он от полицаев спас, с ее матерью он нормально разговаривает, еще с товарищем Пономаренко у него неплохие отношения. А даже в институте… девицам он сильно помогает, но сами девицы ему вообще неинтересны…

— Он что…

— Нет, ему вообще посторонние люди… ту же девчонку спасенную он как сестру рассматривает, а мать ее, сколь ни удивительно, вообще как дочку непутевую. И нет, он не сумасшедший, но, боюсь, к этому близок. Ну не может нормальный человек ничего не хотеть!

— Да уж… но ты все же не прав: институт закончить и стать врачом детским он точно хочет. Так что пока просто подождем, пока он диплом не получит, а там…

У Алексея первого сентября снова началась учеба, но теперь его, как будущего педиатра, на практику отправляли в педиатрическое отделение МОНИКИ. Непонятно, то ли в ММИ решили «на всякий случай» сплавить подальше кавалера корейского Ордена национального Флага и корейского же Героя Республики (награды Алексею вручили в корейском посольстве тридцатого сентября), то ли в МОНИКИ настояли на том, чтобы «лучшего корейского хирурга» им прислали для обмена опытом — но теперь Алексей почти все время проводил именно в клиническом институте. И тамошние врачи его почти сразу заметили, а начальник детского хирургического отделения даже высказался по поводу «стажера» так:

— Можно подумать, у него уже десяток собственных детей было: со всеми пациентами мгновенно находит общий язык, успокаивает всех перед операциями так, что дети вообще бояться врачей перестают. Еще бы его как-то соблазнить работой в нашем отделении, ведь те же корейцы ему орден не просто так дали — а у них он, говорят, всего-то пару недель работал.

— Ну да, полевым хирургом, специалистом по огнестрельным ранениям, вам в детской хирургии такие специалисты только и нужны, — усмехнулся начальник педиатрического отделения. — У него пока с диагностикой… подучиться тут ему еще прилично нужно будет. Но по готовым диагнозам… Даже я с новыми препаратами еще не освоился толком, а он и дозировки практически не задумываясь определяет, и способы применения этих препаратов.

— А насколько он правильно все это…

— Надеюсь, что правильно, ведь все эти новые препараты у них в институте и разработаны. И он лично, если не врут наши коллеги, для большинства их и процессы производства отлаживал. Это, конечно, в терапии знаний само по себе не прибавляет, но он, похоже, все же хорошо знает, для чего и как эти препараты применять. И возможные последствия их применения — тоже: позавчера, узнав о назначениях одной девочке он ночь рядом с ней просидел, но вывел ее из аллергического шока. А о таком даже в руководстве по применению препарата не упоминалось…

Алексею в МОНИКИ было весьма комфортно, причем в основном потому, что работать приходилось с детьми. А когда-то Алексей Павлович своих троих вырастил, и с внуками успел посидеть — так что обращаться с детьми он умел и ему это нравилось. А то, что дети здесь были почти поголовно больными и нуждались в особой заботе, помогало ему чувствовать себя действительно нужным. Хотя бы этим детям нужным — и дети это тоже чувствовали.

А шестнадцатого сентября профессор, занимающийся в институте изучением детских патологий, пригласил Алексея на осмотр одной маленькой девочки. Лет пяти примерно — и после осмотра, во время которого он старался указать парню на некоторые малозначимые моменты он. отведя его к себе в кабинет, усадил, налил чаю:

— Я гляжу, вы некоторые вещи, на которые я ваше внимание обратить хотел, предпочли не заметить…

— Я заметил, и, надеюсь, понял, на что вы намекали. Но при девочке задавать уточняющие вопросы…

— А я надеюсь, у вас вопросы эти возникли правильные. Но сначала я сам постараюсь на них ответить. У девочки этой — довольно редкая патология, очень редкая, я думаю… я надеюсь, что большинство врачей с ней никогда в жизни вообще не столкнутся. И да, по первому впечатлению с девочкой все нормально, просто легкое недомогания, но… вы же педиатром будете? Мы завтра еще раз обследование проведем… вы проведете под моим присмотром. И вы, надеюсь, всю симптоматику поймете и запомните. Потому что здесь картина исключительно печальная: сейчас мы ее где-то за неделю на ноги поставим, но это очень временно. Пока ей грозит лишь такое же сильное недомогание в случае обычных простуд, да и вырастет она невысокой, излишне полноватой и, скорее всего, некрасивой — хотя это и не особо страшно. Пока не страшно, а вот после наступления полового созревания… любое относительно серьезное заболевание, например пневмония или же что-то еще, дающее сильное воздействие на почки… тогда эта девочка довольно быстро и весьма мучительно умрет. К сожалению, диагностировать мы такое умеем, а вот вылечить не в состоянии: это, можно сказать, особая родовая травма… даже дородовая…

— Что значит «дородовая»?

— Есть такая, извините за выражение, не особо заразная зараза, бактериальной природы. Откровенно говоря, тут надо с инфекционистами выяснить, как она вообще распространяется, но вроде в целой Москве в год заболевает этим человек десять. И если во время беременности на втором триместре мать эту болячку подхватывает… По симптоматике это простуда, довольно неприятная и очень долго не проходящая, но сейчас, когда простуды гасят антибиотиками, создается впечатление, что она излечивается буквально за пару дней. Но для плода… в общем, ребенок рождается вроде и здоровый, но у него недоразвиты некоторые функции надпочечников и почек, и исправить это уже невозможно…