Хозяйка ворон и железный доктор (СИ) - Герасимова Галина Васильевна "oginen" - Страница 29

Рейн прислушался. Легкое поскрипывание действительно доносилось, будто что-то покачивалось на сквозняке.

– Минта запаниковала, что это вампир, только это и повторяла. Вроде бы глупость вякнула, но так страшно стало! Мы обернулись, а за нами – высоченная фигура в плаще с капюшоном, ни дать не взять вампир. Мы так и драпанули в разные стороны.

– Ваш отец? – уголки губ дернулись в улыбке.

– Нет, наш управляющий. Ильман заметил, что мы с сестрой сбежали, и решил проучить. А поскрипывание, оно от того штандарта. – Кайла указала на темный угол зала, где можно было разглядеть поблекший флаг. Под ним на мраморном столе лежали остатки доспехов, потрескавшийся щит, какая-то нелепая скульптура в темной нише – уродливая, будто взаправдашний монстр. – Это память основателю рода, моему пра-пра, который защищал жителей «Вороньего гнезда» во время столетней войны. Так что никаких вампиров.

Они вышли из коридора в зал, и Кайла замолчала. Среди мертвых было не до шуток.

В просторном помещении царил полумрак. Зал освещали свечи, на постаментах стояли каменные саркофаги. «Вороны» были древним родом, раз могли позволить себе подобное захоронение. Только вот запах подкачал: гнилостный, кислый. Хотя чему там гнить, за столько лет только кости остались.

У каждого из саркофагов Кайла ненадолго останавливалась, оставляла часть цветов, а затем шла дальше.

Прадед, дед, бабушка, тетка, отец, мать…

У саркофагов родителей Кайла оставалась дольше всего, и Рейн почувствовал себя лишним. Он почти физически ощущал охватившую Кайлу скорбь. Жаль, он не мог успокоить ее одним прикосновением, как маг-менталист.

Кайла растерянно поглаживала белые лепестки положенных на плиту цветов.

– Мама любила первоцветы. Отец приносил их домой охапками, едва сходил снег. Иногда брал нас с сестрой в горы, и мы устраивали состязания, кто найдет больше цветов. А мама ругалась, что их некуда ставить! Но всегда находила куда. И обязательно высушивала несколько на память, – ее голос прозвучал как-то жалобно. Кайла вытерла глаза тыльной стороной руки, поспешно отвернулась и прошла дальше.

Последние саркофаги принадлежали сестрам Абель, и Рейна передернуло: наверняка Кайле было не по себе стоять у собственного захоронения. Оно выглядело скромно, даже цветов не было, и слова «Любимая мать и жена» казались сущим издевательством. На соседнем саркофаге надпись звучала гораздо искреннее: «Мое сердце всегда с тобой». Если Рейн правильно понял, здесь была захоронена Минта, сестра-близнец Кайлы. Такие связи так просто не разорвать.

– Жутковато, да? Зато можно при жизни поправить, что не нравится, – кивнула Кайла на надпись на собственной плите. Голос снова звучал нормально. Похоже, она сумела взять себя в руки. – Например, «любимую жену» я точно вычеркну.

Она опустила ладони на плиту, и по пальцам скользнули молнии. Камень поддавался с трудом, но Кайла не сдавалась, превращая надпись в пыль. Она колдовала с каким-то непонятным остервенением, будто собиралась изничтожить не одну надпись, а весь саркофаг. Плита трещала под напором. Рейн не вмешивался, понимая: ей надо выпустить пар. Кайла столько слышала о своей смерти, но лишь сейчас получила подтверждение, что ее вычеркнули из жизни. Вычеркнули – и забыли.

– Хватит! – остановил он женщину, заметив, что на ее лбу выступили капельки пота, а дыхание сбилось. Вчера она свалилась с магическим истощением. Не стоило повторять. И ломать саркофаг тоже не стоило.

Кайла отдернула руки.

– Да… Давай уйдем отсюда, – попросила она и первой отошла от саркофага.

В наступившей тишине громкий скрипучий треск прозвучал особенно четко. В первый момент доктор подумал, что крышка всё же не выдержала, но треск раздавался со стороны штандарта. Запах гнили стал просто невыносим! Затем странная скульптура встряхнулась, сбрасывая с себя остатки каменной крошки, и густой пыльный туман сложился в изломанную костлявую фигуру, медленно вытягивающуюся во весь рост.

Кайла отпрыгнула и спряталась за доктора с удивительной прытью.

– Помнишь, я сказала, что вампиров здесь нет? – сдавленным голосом уточнила женщина, и ее пальцы испуганно сжали его руку. – Кажется, я ошиблась!

***

При ближайшем рассмотрении «вампир» оказался химерой с поджарым телом, непропорционально длинными лапами и безносой, переходящей в открытую пасть мордой. Ярда полтора в холке, с мощным хвостом, способным одним ударом расколоть плиту в ладонь толщиной.

Плотную шкуру химеры покрывали каменные наросты. Линька. Скорее всего, тварь наращивала новый панцирь, а старый не успел сойти. Магия тварь не брала. Вернее, брала примерно так же, как пыталась изничтожить надпись Кайла – если долго бить по химере, можно отколоть камешек на память. В охоте на химер помогали разрывные пули, но у Рейна их с собой не было. У него и обычного пистолета не было, кто ж знал, что его надо брать на прогулку?

Поначалу тварь двигалась лениво, видимо, не пришла в себя ото сна, да и старая шкура местами мешала. На задних лапах она чувствовала себя не очень уверенно, покачивалась из стороны в сторону. А вот опустившись на четыре, обрела неприятную во всех отношениях прыть. Рейн едва успел схватить Кайлу в охапку и увернуться от бросившейся на них твари, спрятавшись за ближайшим саркофагом. Химера сбила хвостом несколько подсвечников, едва не вызвав пожар – задымился тот самый штандарт, принадлежавший родоначальнику «воронов». Доктору пришлось высунуться на свой страх и риск и потушить огонь – старой ткани в склепе было достаточно, чтобы пламя в мгновение ока разлетелось по помещению.

– Ударю – беги, – предупредил он Кайлу, наблюдая за подбирающейся к ним тварью.

Та опустила морду и принюхалась, ступая куда осторожнее, чем раньше. Магия ей не нравилась, чужаки, забравшиеся в склеп – тоже.

«А огненный шар понравится еще меньше», – подумал доктор, бросая расплавленный огонь прямо в оскаленную морду, опаляя нос и усы, заставляя тварь отступить. Химера закрутилась волчком, пытаясь сбить пламя, царапая лапами обожжённую морду. Ее глаза больше ничего не видели.

Или сейчас, или никогда.

– Давай! – Рейн подтолкнул Кайлу к выходу, прикрывая магическим щитом, и сам двинулся следом, продолжая следить за тварью. Мчаться он не мог, протезы не позволяли, да и кому-то надо было удерживать щит.

Оставалось надеяться, что бьющий из стороны в сторону хвост их не заденет. Рейн не считал себя плохим магом и никак не ожидал, что магический щит будет трещать и прогибаться под хаотичными ударами твари.

Не вовремя нахлынуло чувство, что это уже было: и колоссальная мощь атаки, и чувство беспомощности, невозможности защитить. Со всех сторон сыпалась каменная крошка. Химера шипела, рычала, источала зловоние, словно собиралась издохнуть в страшных муках. Но не дохла. А затем и вовсе бросилась на мага, ориентируясь на запах и слух.

От первых атак Рейн увернулся, не слишком меняя направление: Кайла находилась за его спиной, и нужно было дать ей время уйти. А вот после пришлось туго: щит развалился, и тварь опрокинула Рейна на пол, выбивая дух. Мелкие камушки впились в спину, железо проскрежетало о камень. Запах обожжённой плоти стал практически невыносим, а зубы клацали у горла. Наверное, если бы не металлическая рука, Рейну было бы хуже, а так он вовремя подставил протез, приняв на него вес твари, затем с силой оттолкнул ее от себя. Вскочил, ожидая, что она кинется вновь, и гадая, что лучше – снова ударить огненным шаром, рискуя обжечься самому, или подождать. Но химера, дернувшись к нему, вдруг врезалась в прозрачный магический щит.

Это Кайла. Она не ушла.

– Надо выбраться наружу.

Женщина встала рядом, удерживая магический щит, на вид прочнее, чем его, с вплетением настоящего металла – черт знает, как она переплавила подсвечники за такой короткий срок! Ругаться на нее было бесполезно. Судя по упрямо сжатым губам, она не собиралась бросать его один на один с химерой.

– Мой щит крепкий, не сломает, – сказала Кайла и тише добавила: – Не должна.