Назад в СССР 2 (СИ) - Барчук Павел - Страница 37

— Нельзя. Майор этот чертов, как ворон кружит. Вынюхивает. Забыл? И свидетели могли появиться рядом с трактиром. Нет. Тут надо наверняка… Тем более, капитан у нас птица большого полёта.

Вот тут я не выдержал. Глупо? Возможно. Но с другой стороны, если меня сейчас собираются убить, почему бы, в конце концов, не выяснить столь интересную деталь?

— Я, конечно, дико извиняюсь, но можно поподробнее? При чем тут СМЕРШ? — Поинтересовался я и заелозил на месте, пытаясь сесть.

Мой вопрос, наверное, произвёл на парочку сильное впечатление. Они оба одновременно замолчали. Правда ненадолго.

— Ну вот видишь… — Насмешливо произнёс мужчина. — Говорил же, башка у него непробиваемая.

— Заткнись. — Бросила раздраженно Маруся.

Потом послышался шорох и звук приближающихся шагов. Рядом со мной очевидно кто-то находился. Буквально секунду стояла тишина, затем мешок с моей головы благополучно исчез.

Я моргнул несколько раз, сфокусировал взгляд.

Действительно, лежу на земле. Руки связаны.

— А ты крепкий, капитан. — С усмешкой сказала Маруся, глядя на меня сверху вниз.

Она сидела совсем близко, на корточках. Видимо, благодаря ей пропал мешок. Я повернул голову, насколько это было возможно. Рядом валялась холщевина.

— Сказал бы, что рад нашей встрече, но неуверен насчет радости. — Высказался я искренне.

При этом пытался сообразить, где вообще нахожусь. Судя по всему, какой-то очередной рыбацкий домик, только большой. Даже, наверное, не домик, а сарай. Здесь явно сушили рыбу. Или хранили. Или солили. Черт его знает, не силен в этой теме. Просто запах характерный, сети какие-то висят в углу. Бочки стоят неподалёку. Пол земляной, настила нет.

В стороне, в углу лежал еще кто-то. Судя по всему, рассвет еще не наступил, но был уже близко. Свет давала только стоявшая на одной из бочек «керосинка».

Я приподнял голову, насколько это возможно, и наконец, увидел второго участника драмы. Сказать, что его присутствие меня удивило, это не сказать ничего.

— Ты⁈ — Спросил я, бестолково пялясь на старшего лейтенанта Лиходеева Ивана Ивановича.

И кстати… Он уже не выглядел тем лохом, которого я наблюдал в первый день. Да и с возрастом произошли какие-то метаморфозы. Когда Сирота изучал наши документы, он сказал вслух, что старлею двадцать один. Но сейчас я бы дал ему чуть больше. Физиономия Лиходеева выглядела на двадцать пять, не меньше. Хотя, у него такая внешность… Как говорят, маленькая собака, всегда щенок. Вот тот самый случай. Характерный типаж. Всегда кажется пацаном.

— Ну и зачем ты это сделала? — Сухо поинтересовался старлей у Маруси. — Теперь он видел мое лицо.

— Как зачем? — Она продолжала изучать меня с улыбкой. — Сократим время. Спрошу, куда он прибрал чемодан. Раз уж капитан пришел в себя. Не придется тратить время на поиски. Где чемодан, товарищ Волков? У старой Миры? Там?

— Отвечу. — Я не стал изображать удивление, мол, какой чемодан? О чем речь? Вполне очевидно, все происходящее крепко связано с деньгами и шкатулкой. — А ты сначала просвети, что за хрень происходит? Ягодка… Надо же… Предполагал, конечно, что где-то рядом крутится какой-то тип, но вот на него точно подумать не мог.

Я кивнул головой в сторону Лиходеева. Честно говоря, реально был удивлен. Когда прикидывал, кем может оказаться таинственный любовник Батиной жены, даже Сироту рассматривал. Честное слово. А что? В жизни бывает всякое. По крайней мере, на роль злодея чисто внешне он подходит гораздо больше Ваньки.

— Хм… — Маруся перевела взгляд на старлея. Он, этот взгляд, стал немного растерянным. — Похоже, ты был прав. Капитан какой-то странный.

Последние фразы брюнетки предназначались Ивану Ивановичу, который, есть подозрение, не является Иваном ни разу. Маруся имела в виду, наверное, мое состояние. Видимо, в ее понимании я должен знать гораздо больше, чем знаю.

— Все мы немного странные. — Дамочка говорила не со мной, но я решил, что меня эта тема тоже касается. — Ну и что происходит?

— Тю-ю-ю… Ото и я не могу не як взять в толк… Шо происходит…

Когда в полутемном сарае прозвучало это ранее ненавистное мне «Тю-ю-ю» я чуть не подпрыгнул на месте от радости. По крайней мере, опыт предыдущих дней показывает, если появился Миша Гольдман, а это, конечно же был он, что-то наверняка изменится. И скорее всего, в лучшую сторону.

Скажем прямо, Маруся и Лиходеев Мишу явно не ждали. Дамочка резко вскочила на ноги, а старлей в одну секунду повернулся ко входу и выхватил пистолет из… Я снова завозился и прищурился, пытаясь понять, откуда он его выхватил. Чёрт, как же неудобно быть участником событий в положении лежа. Но потом решил, какая разница. Гораздо важнее, что из всех присутствующих оружие есть только у Лиходеева. Мишины руки были пусты. Нет, если все обойдётся, я категорически потребую у Сироты что-нибудь стреляющее.

Гольдман стоял у входа в сарай, опираясь плечом о дверной косяк. Двери, кстати, не было. Вдалеке слышался звук волн, набегающих на песок. Ну точно, мы где-то на берегу моря.

Самое интересное, Миша вообще не был взволнован. Вид пистолета в руках Лиходеева его скорее веселил, чем огорчал. Гольдман стоял в расслабленной позе и щелкал семечки. Очень надеюсь, те самые, идейные. Хотелось бы, чтоб Мишу вдохновила какая-нибудь идея. Например, идея по моему спасению. Не знаю, жив ли, на самом деле, Батя. Я так понял, вторым телом, валяющимся в дальнем, темном углу, был он. Но вот я пока что целый, невредимый. И мне очень бы хотелось, чтоб данный факт остался неизменным.

— Ну шо ж вы, гражданочка Мария Леопольдовна Рубинштейн. Ой… Та як же я забыл… Мария Сергеевна Лопатина ныне. Да? Пришлось с фамилиёй помудрить. Да? Вы ж, пока немцы не выгнали румын ужо в 1944-м, все при первых отирались. А шо? Портрет у вас, гражданочка, красивый. Вон, какая краля. Та еще причина имелась важная. Когда в декабре 1941 года появилась инициативная группа бывших белогвардейцев во главе с майором Пустовойтовым, до вас енто очень даже имело отношение. Господин Пустовойтов оказывал помосчь Румынии и Германии в «борьбе с большевизмом», а вы оказывали помосчь господину Пустовойтову, борьбе с тоской и одиночеством. Ах ты ж зараза… — Миша выплюнул очередную порцию шелухи и звонко шлепнул себя ладонью по лбу. Семечки он грыз без остановки, ухитряясь при этом разговаривать. — Не только с тоской да одиночеством. Помосчь всякая случалась. В том числе, когда в 1941 одесситов пачками расстреливали, жгли, да в их енти лагеря сгоняли. Ага? Но майор Пустовойтов, с которым у вас приключилась пылкая и крепкая связь, о чем вы не сильно распространялись, когда уходил из Одессы, решил, шо своя жизнь дороже чем любовь. Любовь енто шо? Так. Пшик. И бросил вас ентот гад в одиночестве. Вы горевать не стали, пошли до Яши Ювелира. Вам было точно известно, шо Яша настругает документики любого толку. Яша в ентом деле — спец. А потом Мария Сергеевна Лопатина затерялася среди местного населения. Она жеж дурой никогда не була́. Ага. Мало хто знал о ее связи с Румынами и господином Пустовойтовым. И шо? Посидела, подумала да и встретила гражданина, ныне известного как Батя. Взяла его в свои крепкие руки. Рецидивист со стажем, дезертир… Це ж самый шо ни на есть полный выигрыш. Гражданин Павел Петров не устоял супроти́в ваших прекрасных глаз. И все таки хорошо шло. Да. Пока не объявился снова майор Пустовойтов. Весточку прислал. Мол, так и так, жди меня родная, скоро буду. И вот тогда пришлось суетиться. Батя он, конечно, влюбленный по уши, но дураком таки тоже никогда не был. Он всегда понимал, шо вы с ним ток ради выгоды и благополучной жизни. Но вот так запросто он бы вас не отпустил.

Миша замолчал, с усмешкой рассматривая Марусю, которая все время, пока он говорил, стояла, будто статуя. Не шевелясь. Я, как бы, тоже помалкивал. Хотя, в процессе Мишиного монолога, успел, извиваясь червяком, подползти к одной из бочек и с огромным трудом принять сидячее положение.

— Это не я, товарищ Гольдман. — Выдал вдруг жалобным голосом Лиходеев. Его вид снова вдруг изменился. Старлей сейчас больше напоминал несчастного, побитого жизнью пса, чем того уверенного мудака, которым был всего лишь десять минут назад. — Я вообще тут ни при чем. Она меня заставила. Все она.