Сага о Кае Лютом (СИ) - Бутырская Наталья - Страница 38

Мы пошли по главной дороге прямиком ко двору Рагнвальда. Холгер болтал без умолку о том о сём, избегая, впрочем, разговоров о тварях и напастях. Заодно упомянул, что Сторбаш, насколько он слышал, цел и невредим.

Позади тихо переговаривались Милий и Пистос на своем, на фагрском. И я услышал, как Милий спросил у Простодушного, когда же мы доберемся до самого города.

Поначалу я удивился. Разве они ослепли? Мы уже идем по Хандельсби!

А потом взглянул на главный город Северных островов глазами урожденных гульборгцев. После высоких каменных стен, белоснежной пристани, мощеных широких улиц и многоярусных домов, после золотых крыш солнечных храмов и непомерно огромной Арены на десятки тысяч зрителей что они видят здесь? Узкие вытоптанные сотнями ног дороги, деревянные низенькие домики, повсюду ходят куры, лежат в грязи свиньи, бегают голозадые мальчишки.

Все мое воодушевление вмиг исчезло.

Это на Северных островах я силен, и мой хирд имеет какой-то вес. А в Годрланде мы по-прежнему пыль под ногами Набианора.

Уже и конунгов двор показался блеклым и простым, и кольчуги дружинников бедными, и длинный дом походил на сарай. Зря я взял с собой Пистоса, поди, не таким он представлял Хандельсби.

Холгер безо всякого стеснения провел нас прямиком в главный зал, где конунг Рагнвальд в окружении людей стоял возле стола, оперевшись на кулаки. Я узнал его сына Магнуса, он немного подрос за эту зиму, но рунами так и остался хускарлом, узнал Стига Мокрые Штаны, и вот он внезапно поднялся до сторхельта, никак я его не догоню. За плечом конунга торчал долговязый тощий жрец. А остальных я со спины не признал, но судя по невеликим рунам, то скорее были либо торговцы, либо ярлы.

— Конунг, — ясный голос Золотого Руна пронзил угрюмую тишину зала, — радуйся, я привел нежданного гостя!

Рагнвальд нехотя поднял голову, мельком глянул на нас, кивнул:

— Приветствую вас от лица всех Северных островов. Благодарю, что прибыли к нам в столь нелегкое время. Холгер, проводи гостей в свободный дом, скажи, чтоб их хорошенько накормили.

— Отец, это же Кай! — воскликнул Магнус и расплылся в улыбке.

Конунг посмотрел на нас внимательнее, даже шагнул вперед:

— Кай, сын Эрлинга, по прозванию Безумец? Так ты жив?

— Всё еще жив, все еще сын Эрлинга, но уже не Безумец, — отозвался я. — Вернулся со своим хирдом после долгого похода. Позволь поделиться с тобой частью нашей удачи!

По моему знаку парни положили на стол все дары, что я приготовил для конунга, но Рагнвальд едва ли удостоил их взгляда. Он больше вглядывался в меня и моих людей, среди которых были и иноземцы.

— Хельт? Двенадцатая руна? Это очень хорошо. А где прежний хёвдинг?

— Альрик, — подсказал Магнус.

— Перешел в лучший хирд, — ответил я.

Рагнвальд промолчал.

— Это еще не всё, конунг, — продолжал радостно сиять Холгер. — Ты спроси, на скольких кораблях он пришел и велик ли его хирд.

Если бы Пистос с Милием не остудили мой пыл, я бы уже выпалил и о хирде, и о наших подвигах, теперь же всё это казалось пустым и мелким. Но я не стал разочаровывать ожиданий Холгера:

— Шесть с половиной десятков хирдманов, из них три десятка хельтов, но почти все на десятой руне. Может, помнишь Болли Толстяка и Трёхрукого Стейна? Они тоже со мной.

Рагнвальд замер, а потом повернулся к тем, кто пришел прежде нас, и вежливо их выпроводил. Остались лишь Магнус, жрец, Стиг и еще пара дружинников. Потом он крикнул, чтоб принесли выпивки и чего-нибудь поесть, а сам снова и снова осматривал каждого за моей спиной. Ну, вряд ли конунг помнил Простодушного и Тулле, а остальных он и вовсе впервые видел.

Рабыни внесли снедь и кувшины с медовухой, только ставить их было некуда. Конунгов стол был накрыт синей тканью, а поверх нее зачем-то разбросали камни. Причем часть из них зачем-то вымазали красным, некоторые целиком, а некоторые наполовину. Я хотел было убрать тот, что лежал прямо передо мной, но Стиг придержал мою руку и покачал головой, мол, не трожь.

Сначала конунг приветливо спросил, где мы были и удачно ли сходили в поход, сказал несколько слов на фагрском Феликсу и вроде бы понял, что тот ответил. Мне показалось, что наши вести особо Рагнвальду и не интересны, потому рассказал в нескольких словах. Мол, прошли через реки Альфарики в Годрланд, видели Набианора, потом вернулись.

— А нынче что думаешь делать? Уверен, что слухи дошли и до Альфарики, так что главное ты уже знаешь.

— Думаю сходить в Сторбаш, родных навестить, поделиться с ними добычей.

— Это и так ясно, — отмахнулся конунг. — А дальше?

Я невольно почувствовал себя точно так же, как за столом у смоленецкой княгини, только бани и девок не хватало. Словно меня за кого-то сватают, а лица невесты не показывают, чтоб сразу не убежал.

— Ты, конунг, прямо говори. Я хитростями и намеками в Годрланде объелся.

— Прямо, — Рагнвальд постучал пальцами по столу. — Что ж, будь по-твоему. Ты одним из первых побывал в землях Гейра и видел всё своими глазами, так что и впрямь скрывать ничего не стоит.

Он остро глянул на Агния и Пистоса, но ничего про них не сказал. Видать, решил, что раз уж я их притащил, так сам за них и ответ держать буду.

— Вот это Северное море, — Рагнвальд обвел руками стол. — А это острова, — он указал на камни. — Не все, лишь самые крупные, где есть поселения. Это остров Гейра, — большой камень в углу стола, весь залитый красным. — Это Хандельсби, — самый большой серый валун. — Красные камни — это острова, захваченные тварями. Жители либо погибли, либо сбежали. Наполовину красные — там, где нынче идут бои. Там сражаются мои дружинники и вольные хирды.

Я встал, обошел стол и взглянул на него снова.

Клятая Бездна! С десяток ближайших к Гейру островов уже красны. И это всего за одну зиму! Если так пойдет и дальше, то уже через десять-пятнадцать зим все Северные острова перейдут под власть Бездны!

— Мелкие ярлы и некоторые лендерманы забрали свои семьи и ушли. Кто в Бриттланд, кто на восток, к Альфарики. Другие же созвали воинов и пришли ко мне сражаться. Потому я и спрашиваю, что собираешься делать. Под твоей рукой немалая сила, и нам бы она пригодилась. Но ты не ярл и не лендерман, а вольный хёвдинг, потому приказывать я тебе не стану. Да если б и приказал, удержать не смогу.

— А где Сторбаш? — спросил я, не сводя глаз со стола.

— Вот тут, — конунг указал на один из самых дальних от Гейра камней. — Твой дом пока цел и невредим. Эрлинг же нынче сражается с тварями вместе с моей дружиной, он пришел в Хандельсби по первому зову и привел два десятка воинов.

Я вздохнул:

— Мой хирд с тобой, конунг. Но скажу сразу: коли твари начнут подбираться к Сторбашу, я брошу всё и увезу свою семью и семьи своих хирдманов.

— В Бриттланд?

— Нет. Скорее, куда-нибудь ближе к Альдоге. А в Бриттланд плыть не стоит. Не сейчас, так через десяток-другой зим там будет то же самое. Но там нет моря, что помешало бы тварям захватить все острова разом, а значит, всё случится гораздо быстрее.

— Откуда знаешь? — резко спросил Стиг Мокрые Штаны.

— Знаю. Недалеко от Сторборга лежит болото, где Бездна скоро вырвется наружу. Она уже сейчас копит там яд и тварей.

Рагнвальд переглянулся со Стигом. Сторхельт будто что-то понял, кивнул и поспешно вышел из дому. Вслед за ним поднялся и Мамиров жрец:

— Конунг, здесь есть мой собрат. Мне нужно с ним поговорить!

Получив дозволение, жрец махнул Тулле и вместе с ним скрылся за другой дверью.

— Заплатить мне нечем, — сказал Рагнвальд, — всё серебро уходит на покупку зерна и оружия. Зато в твариных сердцах недостатка нет.

Он выждал, не начну ли я возмущаться и отказываться от прежних слов, а потом продолжил:

— Если хочешь, можешь пойти на острова, где нынче бьются дружинники. Или выберешь сражаться своими силами? Хирд у тебя немаленький, так что сил хватит и самим.

— Сначала я бы хотел сходить в Сторбаш, проведать жену и сына. Потом вернусь и пойду туда, куда скажешь. Но лучше мы будем биться одни. И нам так привычнее, и не надо решать, кто главнее.