Игроки и жертвы (СИ) - Костадинова Весела - Страница 52

Мне и самой хотелось орать и материться, но кому как не мне знать, на что способны люди в погонах ради достижения своей цели. Особенно, когда есть указание сверху. Я прекрасно помнила, как выворачивали меня на изнанку на допросах на деле Паши, помнила и то, сколько раз сама разбирала обращения людей, оказавшихся в такой же ситуации. Да и Павел не своей смертью в СИЗО умер – это я точно знала.

- Я не могу, Илона… - похолодевшими губами сказала я, - не могу предать единственного мужчину, которого люблю. Не могу предать его имя….

- Ему это поможет? Вернет с того света?

- Хватит, Илона! Я и так пляшу под твою дудку как мышь дрессированная! Ты меня уже наизнанку вывернула!

- Не ори. Я тебе только варианты рассказываю. Легче было бы там с этим столкнуться?

На кухне что-то громко разбилось. Мы обе повернули головы.

- Что это? – спросила я.

- Посуда в расход пошла. Ты не отвлекайся на мелочи. Что делать будешь?

- Не знаю…. – сердце сжало в железных тисках. – Откажусь…. – сказала так тихо, что едва себя услышала.

- Что? – Переспросила Илона.

— Откажусь от сделки, — повторила я, чувствуя, как из глаз начали катиться слёзы. — Не сдам Кирилла.

Моё тело задрожало от напряжения и слёз. Я резко отвернулась, чтобы не видеть её взгляда, который казался слишком пронзительным.

— Илон, уйди, пожалуйста, — едва слышно попросила я, сжимая руки в кулаки, чтобы сдержать горькое рыдание, которое уже подступало к горлу.

- Я-то уйду…. Проблемы не уйдут, - вздохнула она. Помолчала, потом спросила, - расскажи мне.

- Илона… - я почти простонала, пряча голову в подушки дивана. – Что тебе рассказать? Что я сейчас вынуждена выбирать между теми, кого люблю? Между будущим своим и Арины и любовью к единственному мужчине? Что больше всего хотела наказать отморозков, которые лишили меня любимого, а Аришку отца, а теперь своими руками вынуждена буду их отпустить? Ты хоть раз в жизни любила, Илона? Хоть раз?

Она отрицательно покачала головой, глядя на свои руки.

- Я не умею любить, Агата. Я для этого слишком цинична и жестока. Я не жалуюсь, я такая. Наверно я бы и хотела что-то почувствовать, но…. я такой родилась… меня такой воспитали. Меня трясет от одной мысли, что кто-то ограничит мою свободу. Я вообще не понимаю, как обращаться с детьми… Я их…. боюсь. Я ценю дружбу, но в меру. Кир, например, друг, но…. бабло свое я с него стрясу. И улечу отсюда даже не обернувшись. До следующих выборов.

- Даже не знаю, не стоит ли мне тебе позавидовать…. – пошептала я, тоже мечтая ничего не чувствовать.

- Как это, любить, Агата?

- Не знаю…. Это когда…. – я не могла подобрать слов, закрыла глаза, представляя Пашу. – Когда твои тело и душа поют рядом с человеком. Не во время секса, а просто, рядом. Когда он смотрит на тебя, и ты чувствуешь радость, счастье от простого взгляда, от прикосновения, от заботы. Когда доверяешь. Когда ради него готов отказаться от многого…. Когда отдавать приятно, а брать – не страшно… Никто никогда не любил меня как он…

- И ты отказалась от самой себя…. – тихо продолжила Илона. – Вот этого, Агата, я понять не могу. Вообще никак. В голове не укладывается, почему? Ты любила мужа и он любил тебя, но…. он попросил тебя отказаться от своей сути…. И ты согласилась?

- Илона, когда любишь, места торгу нет….

- Когда любишь – уважаешь, - перебила она меня. – Ты была одной из лучших – я наводила справки о тебе. Если не лучшей. Да, тебя не сильно любили другие помощники, но те с кем ты работала…. Отзывались выше всяких похвал. Мало того, что ты умело выполняла работу помощника, зная и понимая все тонкости, ты еще и аналитик великолепный. Я политтехнолог – прилетела, сделала свою работу и улетела, ты чуешь тонкости политики. Ты интуитивно отмечаешь мелочи, на которые никто другой внимания просто не обратит. Ты только пришла в себя после шока и тут же выдала Киру расклад, что крыса еще не поймана. И да, я теперь уверенна, что это так. Это высший пилотаж, Агата. И ты отказалась от этого…. Ради чего? Ради Арины и Павла? А что, совмещать это невозможно? Разве Аришка мешала твоей работе… до скандала?

- Илона….

- Ты сама мне сказала, что любить, это не только брать, но и давать. Ты отдала себя всю…. И продолжаешь отдавать. Живёшь прошлым, отдавая душу тому, кому это уже не важно. И если это не получается – убиваешь себя изнутри.

- Считаешь меня слабой, по сравнению с тобой?

- О, нет. Не каждая проявит такую силу духа, как ты. Считаю тебя трусихой. Боишься признать правду, боишься посмотреть вокруг, боишься будущего, боишься других отношений. Чувствуешь – и грызешь сама себя за эти чувства. Я завидую тебе в том, что в тебе живут чувства, что они не отмерли, как у меня. Но, черт возьми, как ты меня бесишь тем, что боишься их принять.

- Илона, - я вдруг вытерла текущие слезы, - тебя куда-то не туда занесло…. Ты сейчас вообще о чем?

- Да ни о чем, в голову не бери…. И то, что ты откажешься от возможной сделки – не считай предательством. Считай тактическим отступлением. Мы ведем войну, Агата, проигранная битва – не проигранная война. Помни, давить тебя будут так, что я покажусь назойливым комариком. А наш сегодняшний разговор – легкой разминкой. Арина – в безопасности и далеко, в другой стране, где до нее не дотянутся. Ровно поэтому я и выбрала вариант Батуми, доставать задолбаются. Нда…. – потерла она лоб, - пойду, спрошу у Кира, какую комнату тебе занять. За одним проверю масштаб бедствия на кухне. Ты сегодня отдохнуть постарайся. Хочешь, пришлю к тебе своего массажиста – хорош во всем.

- Илона! Ну мать твою!

- А что, разотрет так, что спать будешь без задних ног. Заодно и от рефлексии избавит.

Я покачала головой, не удержавшись от смеха сквозь слезы – Илона была верна себе.

- Иди давай, проверяй. И спроси про меня у хозяина, надеюсь у порога не оставит….

- Ну-ну, - пробормотала Илона, выходя на кухню, - скорее сам у порога ляжет….

26

Мне досталась просторная светлая комната, как и номер на базе, отделанная теплым деревом, с большим панорамным окном, выходящим на крохотный балкон с видом на город. Комната была настолько приятной и уютной, что на несколько мгновений, когда Илона привела меня сюда, показалось, что я заняла спальню хозяина. Но нет, рабочий стол около окна, полки в небольшой гардеробной и полочки у зеркала были пусты – значит эта была гостевая комната, хоть и полностью готовая к приему гостей.

- Короче, Кир сказал, что ванна на этом этаже – полностью в твоем распоряжении, сам он будет пользоваться той, что внизу, - поставила она меня в известность. – Его кабинет, как понимаешь – табу, туда не лезь. Закрывать его на ключ он вряд ли станет, но ты не лезь, не ищи лишних приключений. Ну все… осваивайся, обживайся. Два месяца тебе тут жить.

- Илон, что на кухне?

- А, ничего страшного, ничего такого с чем бы не справился современный ремонтный мастер.

- Кир… злится? Думает, я не сдержу слова?

- Агата, не будь дурой. Он просто ревнует. Банально и правдиво. Живи теперь с этим.

Я онемела, чем Илона и воспользовалась, сбежав быстрее антилопы.

Ревнует. Возможно.

Ситуация связала нас сильнее, чем могло связать что-то еще. Те роли, которые нам достались настолько мощно проросли в нас самих, что теперь ни он, ни я не знали как с этим жить.

Иллюзий я не питала – острая эмоциональная привязка рано или поздно должна пройти, когда развяжется тот узел, в который скрутила нас судьба. А пока и сама не могла отрицать очевидного – меня тоже тянуло к нему, просто потому что больше было не к кому. Он зависел от меня, я – от него.

Вытянулась на большой двуспальной кровати и набрала по телефону своих девочек – то единственное, что было для меня стабильным и ровным, тех людей, которые в карусели моей нынешней жизни являлись единственной константой. Долго болтала сначала с Ариной, слушая, как она взахлеб рассказывает о доме, саде, море, о коте, которого они прикормили с бабушкой (то-то "обрадуется" Кирилл когда узнает), о ракушках, которые она собрала мне и в которых дядя Андрей – судя по всем приставленный Киром человек – обещал просверлить дырки и она сделает из них мне украшение. С бабулей обсудили некоторые организационные моменты, а потом просто долго болтали ни о чем: она с чашкой чая на террасе дома, я – мечтая о таковой, но побаиваясь спускаться туда, где находился Кирилл.