Дочь друга. Ненужные чувства (СИ) - Черно Адалин - Страница 32

Киваю. Поворачиваюсь к группе, которая смотрит на нас с удивлением. Они все там хмурятся, нервничают, осматриваясь. Мы все на месте преступления впервые. Для нас все в новинку, это Орлов себя здесь чувствует как рыба в воде. Его кто-то даже знает. А мы тут так — толпа зевак, которую как-то пропустили за ленту.

— Сейчас Женя всех заберет. Мы с тобой идем к полицейским, обо всем рассказываем, что знаем и видели. Не расскажем — они узнают сами, и будут вопросы.

— Мы могли сюда не приезжать, — зачем-то говорю я.

— Могли, но мы ведь ни в чем не виноваты, верно? Так что нам скрывать? Или…

Я не знаю, что подразумевал Орлов под “или”, потому что нас отвлекают. Сначала ребята, затем полицейские.

Все дальше происходит очень быстро. Разговор с представителями правопорядка, как мне показалось, заходит не в то русло. Орлов диктует адрес Кирилла, дает его номер телефона. Это нормально? Так и нужно? Я понятия не имею, как правильно. Я учусь на журналиста, а не на юриста и во всех этих тонкостях мало что понимаю.

— Почему, говорите, была драка?

— К девушке ребята пристали.

— К этой?

На меня изучающе третий раз за день смотрит несколько пар глаз, и мне это категорически не нравится. А еще не нравится то, что группа наша уехала. Одному богу теперь известно, кем они меня считают, раз Орлов пожелал, чтобы я осталась. Им, разумеется, никто ничего рассказывать не стал.

— Я вам уже рассказывала, как все было, — говорю устало, потому что нам действительно задают одни и те же вопросы по третьему кругу.

Подозреваю, что это такая тактика — усыпить бдительность, чтобы человек прокололся и рассказал всю правду. Уверена, она даже рабочая, но я ведь ничего не придумываю, рассказываю, как все было. Вываливаю как на духу!

Приходится снова и снова повторять одно и то же. Я чувствую себя заведенной игрушкой, которая исполняет одну-единственную мелодию, потому что на другую не способна.

Когда нас отпускают, я не могу поверить своему счастью. Быстро поднимаюсь, иду за Орловым в приподнятом настроении, хоть и замечаю, что он явно не разделяет моего воодушевления. Хмурится, вертит в руках телефон, глядя на темный экран, и будто думает, стоит ли кому-то звонить.

— Что думаешь?

— А что должна?

Я правда пока не понимаю, как тот факт, что мы были на месте преступления и видели трупы, может отразиться на крутой статье. В какой момент Орлову в голову приходят эти гениальные названия и пласты текста? А интервью… они у него вообще выше всяких похвал! Может, он так вдохновляется?

— Например, почему эти парни оказались здесь.

— Судя по образу жизни, который они вели, это вовсе не удивительно. Точно так же, как ко мне, они могли пристать к любому другому человеку.

— За такое не убивают, Катя.

— А за что убивают? Мне кажется, и за меньшее могут. За несколько купюр в бумажнике и за “просто так”.

Роман Львович ничего не отвечает, глядя на меня как-то хмуро.

— Как устроилась на новом месте?

— Хорошо.

— Ты выглядишь шокированной.

Об этом мы говорим, пока идем к припаркованному автомобилю. Я полностью погружена в свои мысли. Думаю о том, что случилось. О том, сколько я мечтала попасть к Орлову на стажировку и что, вообще-то, я должна быть очень довольна, но на деле… на деле у меня не получается почему-то радоваться. Такое ощущение, что я попала как раз туда, куда отец столько времени просил меня не лезть и даже не думать в этом направлении. Впервые начинает казаться, что папа говорил это не просто так, а с целью меня предостеречь, правда, я пока не понимаю, от чего именно.

— Ты меня слушаешь вообще?

Слова Орлова долетают словно сквозь толщу воды. Я выныриваю из своих мыслей, киваю рассеянно, а затем мой взгляд цепляется за знакомую фигуру. И как бы мне сейчас хотелось, чтобы этой фигурой был Кирилл, а не мой отец, который стоит буквально в паре метров. Он меня не видит. С кем-то разговаривает, а я лихорадочно думаю, как спрятаться так, чтобы не привлекать к себе внимания. И пока думаю, папа поворачивается в мою сторону. Его лицо вытягивается, глаза округляются, а губы раскрываются в попытке что-то сказать, но он так ничего и не говорит, но решительно шагает к нам. И теперь идея просто сбежать больше не кажется мне такой бредовой, как в самом начале.

Глава 37

Кирилл

От бесчисленных вопросов полиции устаю уже через полчаса. Они неизобретательны, спрашивают об одном и том же прямо на лужайке рядом с домом моего брата. Марк стоит неподалеку, вижу, что хмурится и наверняка в уме просчитывает варианты, как снова доставать меня из тюрьмы.

— Откуда у вас порез на руке?

— Поранился о разбитую тарелку.

— Это кто-то может подтвердить?

— Я живу один, так что нет.

— У вас наложены швы.

— Вы очень наблюдательны.

— Это моя работа. Так что со швами?

— Это моя работа, — отвечаю ему его же словами. — Я хирург, я ежедневно разрезаю и зашиваю людей. Думаете, я буду обращаться в клинику за двумя стежками?

— Их не два.

— Их пять, верно. Я шил себя сам.

— Поранились сами, шили тоже…

— У вас есть что мне предъявить? Вы спрашивали за драку. Какие-то проблемы возникли?

Полицейские переглядываются, не спеша мне что-либо рассказывать. Они, в общем-то, и не обязаны, но знать мне очень хочется, учитывая, что новости я не смотрю от слова совсем. Никогда. Даже о себе написанное узнавал из уст других. Времени на прочтение газет и пабликов попросту нет. Я загружен работой в девяноста процентах жизни. А если не загружен работой — приезжаю к Марку и загружаюсь Сонькой.

— Дело в том, что сегодня утром, буквально несколько часов назад, эти двое парней обнаружены мертвыми. У них следы колото-резаных ран, многочисленные ушибы, но это, вероятно, с момента вашей драки.

— Вероятно?

— Вскрытие еще не проводили.

— Послушайте… была драка. Я вступился за девушку. За свою знакомую.

— Она может это подтвердить?

— Полагаю, что да.

— Полагаете?

— Мы не поддерживаем связь.

— Но у вас есть ее контакты?

— Она стажируется у журналиста Орлова. Екатерина Янова. Думаю, она подтвердит мои слова. В принципе, и Орлов подтвердит. Он тоже участвовал в драке. Мы оба за нее заступились.

Полицейские переглядываются, один из них даже хмыкает, что-то отмечая в своих записях.

— Мы можем осмотреть вашу квартиру, Кирилл Савельевич?

— После ордера на обыск.

Они кивают и начинают прощаться, видимо, узнав все, что им хотелось.

— Думаю, сегодня к вечеру можешь их ждать, — говорит Марк после того, как они уходят. — Тебе есть что прятать?

— Вечером узнаю.

— Думаешь, могут подбросить?

— Ты мне скажи, Марк. Я хирург, а не адвокат.

— С полицией сталкиваешься куда чаще моего.

Из дома с опаской выходит Василиса, которую тут же обгоняет на всех парах бегущая Соня. Она ловко запрыгивает ко мне на руки и с довольным видом жует принесенный мною шоколад.

— Все в порядке?

Василиса, конечно же, волнуется, а мне впервые становится стыдно, хотя я нихрена ни в чем не виноват. Просто как-то так выходит, что даже когда я нихрена не виноват, меня все равно обвиняют. Боюсь, если будет еще один скандал, моей карьере конец. До сих пор находятся пациенты, которые, завидев меня в лицо, сразу же просят сменить хирурга, потому что видели меня по телевизору. Они не хотят знать, что ошибка была не с моей стороны. Они хотят человека с безупречно чистой репутацией, а не того, который пьет и употребляет наркотики на рабочем месте.

— Порядок, зай. Если нет — решим. Ты же знаешь, — успокаивает ее Марк.

Кто бы меня так успокоил. Я зарекался влезать в сомнительные передряги. Специально держался подальше от всех возможных тусовок и развлечений, от клубов и выпивки, потому что там случается все самое отвратительное и непредвиденное. И вот же! Получите распишитесь! Клуб, пара бокалов алкоголя, драка, отстранение от работы и убийство.