Новое Просвещение и борьба за свободу знания - Кауфман Питер - Страница 6

В проспекте объявлялось, что произведение будет, как у нас говорится, «основано на фактах» и что господствующим принципом станет приверженность всех авторов верификации источников. Такая приверженность ссылкам на источник – то, что профессор Принстонского университета Энтони Графтон называет «любопытной историей» сноски, – основа современных научных коммуникаций. Это основа того, что в «Википедии» именуется верифицируемостью, и во многом – того, на чем в знании и обществе зиждется истина[44].

Верификация, по словам Дидро, – потенциально «долгий и мучительный процесс».

В практическом плане значение этой идеи было революционным: больше не существовало общепринятых истин, помимо тех, что можно доказать и использовать как доказательство.

Убеждения, основанные на факте, против убеждений, основанных на вере, – вот какое противостояние высекло искру, из которой разгорелось Просвещение.

Дидро также рассуждал о масштабе проекта с другой точки зрения – с точки зрения времени и готовности энциклопедистов потратить его на то, что останется жить в веках. «Потребовались столетия, чтобы положить начало, – писал он, имея в виду подготовку фундамента для «Энциклопедии», – и еще столетия потребуются, чтобы закончить». «Какую пользу принесло бы это нашим отцам и нам самим, если бы труды древних: египтян, халдеев, греков, римлян и прочих – были изложены в энциклопедии, которая бы к тому же верно передавала принципы их языков». Он выражал надежду, что вместе со своими единомышленниками восполнит этот пробел; он говорил, обращаясь к нам сквозь века. «Пусть "Энциклопедия" станет убежищем, – писал он, – где знания будут защищены от времени и революций. Неужели же нам не лестно заложить фундамент такого убежища?»

Проспект не был документом протеста. Но стал таковым. В следующем году, когда его текст, расширенный и отредактированный, вышел как вступительное эссе первого тысячестраничного тома «Энциклопедии», эти рассуждения стали первым большим манифестом человеческого прогресса (в энциклопедии!), величайшим начинанием эпохи Просвещения. Как писал ученый, «она несла в себе Просвещение в той степени, в какой его может нести одно произведение»[45]. Это вступление к «Энциклопедии» (1751 г.) сравнивают с «Декларацией независимости США» (1776 г.), «Декларацией прав человека и гражданина» (1789 г.) и «Манифестом коммунистической партии» (1848 г.). Оно мгновенно стало «одной из важнейших побед человеческого духа и печатного слова»[46]. «Энциклопедия» представит миру 17 томов, по 900 страниц в каждом, на каждой странице (разделенной на две колонки) примерно по 1200 слов – всего 22 миллиона. Но именно благодаря вступлению, которое само по себе занимало 45 страниц, «впервые многие пришли к обнадеживающему заключению, что прогресс человечества может продолжаться до бесконечности, и пишущие люди почувствовали себя главной движущей силой этого прогресса»[47].

Первый том вышел в 1751 г., как и второй. Третий том вышел в 1753 г., четвертый – в 1754 г., пятый – в 1755 г., шестой – в 1756 г., седьмой – в 1757 г., все в Париже, и с восьмого по двенадцатый – в 1765 г. Одиннадцать томов гравюр вышли в 1762–1772 гг.

А какие там были статьи![48]

Например:

Текст «Энциклопедии» состоял из тысячи статей на самые разные темы, от Asparagus до Zodiac, как описывается в ее главном переводе на английский. Историки объясняют нам, что, расположив статьи в алфавитном порядке[49] вместо того, чтобы распределить их по темам, редакторы «в скрытой форме отказались от давней традиции обособления монархических, аристократических и религиозных ценностей» от «тех, что ассоциируются с буржуазной культурой и ремеслами»[50]. И в основе этого труда были страницы, даже строчки, которые заставили прийти в движение интеллектуальный сейсмограф XVIII века.

Точно так же слова и фразы – одни только слова! – перевода Библии, выполненного Уильямом Тиндейлом, сотрясли устои века XVI – устои Церкви, устои государства и в особенности устои Томаса Мора. Библейские тексты до Тиндейла говорили о священниках, Церкви, милосердии и искуплении – он же все это отринул.

Дерзость необычайная. Тиндейл говорил о Церкви, обращаясь к ней же: