Новое Просвещение и борьба за свободу знания - Кауфман Питер - Страница 35

Чтобы достичь такой свободы и доступности, придется прибегнуть к лучшим практикам как прошлого, так и настоящего и даже будущего[303]. Систематическое изучение того, как можно расширить существовавшие и существующие лицензии так, чтобы они охватили эти более полные свободы, стало бы небывалой задачей для производственной группы, но оказало бы огромную услугу всему мировому знанию. Относительно простым решением было бы получить новую лицензию на уже готовый материал. Документальному сериалу «Оцени» пришлось запросить повторное разрешение, чтобы его можно было и дальше показывать по телевизору и распространять на DVD, – это проспонсировал Фонд Форда; и хотя затраты равнялись лишь малой доле тех, что ушли на производство сериала, они все же были значительными[304]. Больше сожаления вызывает тот факт, что в этом вообще возникла необходимость, к тому же вторая попытка получить лицензию оказалась более дорогостоящей, чем могла бы быть, если бы в момент производства сериала уже присутствовали знания и видение, устремленное в будущее, как в новую эпоху Просвещения. Гораздо проще было бы в самом начале признать, что в конечном итоге сериал станет общественным достоянием. Произведения должны создаваться с убеждением, что они непременно войдут в архив цивилизации. Представьте, что библиотечную книгу убрали с полки, потому что истекли права на использование букв! Но именно это и происходит с фильмами, телепередачами, с музыкой из-за незрелого подхода к правам в нашей новой Республике образов.

Глядя вперед с учетом всего прошлого опыта, мы можем спросить себя, будет ли дороже с самого начала создавать произведение со свободной лицензией. Для этого не нужны дополнительные камеры, освещение или особое программное обеспечение. Получение открытой лицензии затронет только несколько строчек в производственном бюджете: расходы на юридические услуги, приобретение прав, страхование, отчетность, персонал, – и то в небольшой степени, если правильные лицензии будут применяться с самого начала и производственные группы с администраторами получат детальные инструкции относительно исследований, процедуры получения лицензии, цитирования и документации[305].

Первые годы кино и радио, когда столетие назад экранная культура только начинала укореняться, очень показательны. Во времена раннего кинематографа зрители, пока шел фильм, взаимодействовали одновременно с экраном, лекторами, музыкантами и друг с другом[306]. Тогда кинематографисты относились к своему продукту как к незаконченному произведению, которое можно подогнать под потребителя. Историки кино рассказывают нам, например, про одного из первых режиссеров, Д. У. Гриффита: он «без конца добавлял что-то к отснятой пленке или вырезал из нее, и из этого ясно, что он относился к фильмам, как к открытым текстам, – в Бостоне их можно показать одним образом, в Нью-Йорке совсем другим… К завершению периода немого кино прокатчики могли выбирать разные концовки для известных фильмов. Некоторые зрители видели, как Анна Каренина, сыгранная Гарбо в фильме Кларенса Брауна „Любовь“ (1927 г.), бросается под поезд. В других кинотеатрах показывали, как Анна счастливо воссоединяется с графом Вронским»[307]. То, что сегодня большой процент использования интернета приходится на просмотр Netflix в разных часовых поясах и на скачивание видео с файлообменных сетей, о чем-то говорит[308].

Чтобы представить светлое будущее для медиа, нужна широкая историческая перспектива. Хотя вызовы, брошенные нам интернет-технологиями, кажутся невероятно серьезными, вообще-то, технологические инновации всегда бросают вызов. Юрист Фред фон Ломанн отметил, что в сфере авторского права интернет стал самой революционной технологией в истории, но уж точно не единственной и не первой. «Люди забывают, что радиовещание, кабельное телевидение, видеомагнитофоны, механическое пианино – все эти технологии своим появлением вызвали панику у правообладателей тех эпох»[309]. Многие институты, которые кажутся нам существовавшими всегда, сформировались как ответ на ту панику, и это доказывает, что мы постоянно адаптируемся.

Сегодня многие люди и организации уже склонны выкладывать свои материалы онлайн и делать их доступными для многократного использования. Возможно, с правами у них не все в порядке и они не причисляют собственный продукт к «открытым образовательным ресурсам», но они пытаются сделать его доступным, и у них это получается. Всех правообладателей обычно заботит одно: четкие определения, четкие правила игры, компенсация вложенных денег и отсутствие сюрпризов. Устранение препятствий к тому, чтобы образовательные материалы стали доступнее, формирование набора инструментов для размещения их онлайн и передачи в общее достояние должны быть приоритетной задачей для активистов и спонсоров в грядущие годы[310]. В этот набор должны входить секстанты, компасы и телескопы всех мастей и особенно шаблоны договоров и соглашений со множеством примечаний, где приводились бы примеры формулировок, препятствующих доступности материалов, чтобы их можно было распознать, и давались бы образцы формулировок, выражающих согласие на открытость, чтобы их в дальнейшем использовать как готовые. Преподаватель права из Корнеллского университета Джеймс Гриммельман, например, создал примечания к пользовательским соглашениям для Google Книги[311]. Вот что нам нужно – библиотека документов с примечаниями, закладывающих основу для продвижения свободных лицензий.

Наши произведения создаются в горниле экспериментов. Сегодня мы снова ходим кругами, как в первые годы книгопечатания. Энтони Графтон, историк из Принстона, повествует о том, как книгопечатники экспериментировали, выпуская самые разные вещи, – и иногда, распаленные конкуренцией, даже нападали друг на друга (заметьте: они издавали Библию, что за жестокий бизнес!)[312]. Мы всё еще не вышли из ранней эпохи постоянного движения, несмотря на все успехи. И ключ к новым успехам – новые эксперименты.

11

Наш момент

Мы должны инициировать больше регулярных дискуссий, публиковать больше систематических финансовых и юридических анализов, создавать больше обучающих программ, проводить больше выставок и запускать более подробные курсы, посвященные тому, как вернуть контроль над экономикой информации, жертвой которой мы были до сегодняшнего дня.

В Массачусетском технологическом институте мы созвали рабочую группу, чтобы провести дискуссию (мы назвали ее «Open 2020») о будущем знания и открытого образования, пригласив мыслящих на перспективу правообладателей со всего университета, сторонних экспертов и активистов, спонсоров и других стратегических партнеров. Эти люди – из «Википедии» и Фонда Викимедии; из Архива интернета, Creative Commons, Службы общественного вещания и Национального общественного радио; эксперты по свободе слова и авторскому праву; историки медиа и образования; издатели, библиотекари, хранители музеев, технологи – составляют что-то вроде Учредительного собрания или Континентального конгресса, или, скорее, вольно собравшийся Повстанческий альянс, некоммерческий Синедрион учителей и активистов, которые станут инвесторами в будущее и вместе (с вами) выведут нас из этого хаоса туда, где интернет перестанет быть неолиберальной сетью[313]. Еще одним проектом Массачусетского технологического выступает Knowledge Futures Group (Группа будущего знания), созданная в 2019 г. для решения вопросов общественного контроля над поиском и публикацией[314].