Измена. Один раз не считается! (СИ) - Лакс Айрин - Страница 8

— В чем дело?

— В ночное дежурство меня поставили… Честно, я сам попросил, мол, будут смены, меня ставьте.

После этого Матвей смотрит на меня с ожиданием, и я чувствую, что он готов отказаться, если я намекну…

— Все хорошо, позднее увидимся.

Я быстро поцеловала его в щеку на прощание, слыша, как гневно задышал Платон.

Тоже спешу на выход, официант прибирает со стола, Платон сердито шагает за мной и протягивает салфетку.

— Вытри губы, смотреть не могу.

— Ах, какие мы чувствительные. А я ведь только еще в щеку поцеловалам. Ммм… Интересно, если я во рту подержу что-нибудь интересное…

Платон мрачнеет с каждой секундой, наливается гневом, будто вот-вот взорвется.

— Ты этого не сделаешь. Ни чей член, кроме моего, ты сосать не будешь.

— Подсасывать тебе после твоей любовницы? Вот еще! Размечтался… Слюни-то подбери. Не по адресу!

— Любовница?! Нет. Бред! Это тебе подружки так просветили? Врут! Тамара — просто шалава, которую Воронов снял на праздник, старалась отработать свой жирный гонорар.

Я отшатываюсь от мужа.

— И ты решил, что это годное оправдание? Мол, если тебе всего лишь проститутка сосала, то все ок?! Какой же ты циничный!

— Нет! Все не так… Я не хотел, блять. Я… Мне что-то подмешали. В выпивку. Как отрубило… И я не успел…

— Если бы я пришла минутой позднее, она сосала бы тебе глоткой, а потом подставилась писькой… И ты бы не отказался. Так?!

Платон мрачнеет, в глазах застыло выражение мучительной вины и гнев.

— Этого не было. Не было! Я люблю тебя. Хочу быть с тобой. Неужели одна ошибка все между нами разрушит?!

— Ошибка. Как просто все у тебя…

— Один раз оступился, Поль. Один раз! — сверкает глазами муж. — Говорят, один раз… вообще не считается!

Не считается? Неужели он это говорит на полном серьезе?!

— Тогда пригласи ко мне того красавца, которого ты только что от меня отогнал, я займусь с ним сексом у тебя на глазах, а потом мы с тобой заживем долго и счастливо! — выдыхаю я.

Муж мрачнеет.

— Нет. Ты в своем уме? Я не позволю!

— В чем дело, милый? Ты же сам сказал, один раз не считается.

Мужу нечего на это сказать, а мне не простить его измену…

Кажется, это конец… и развод?!

— Где ты его нашла?

— Я? Мне и искать не пришлось… Он сам искал со мной встречи.

— И ты сразу согласилась? Не раздумывая!

— Конечно. Почему бы и нет? Я сегодня заявление на развод подала и скоро стану свободной. Детей у нас нет, счет в банке у меня свой имеется, раздел имущества как-нибудь переживу. И не переживай, пусть твой бизнес с потрахушными обмываниями сделок останется при тебе. Не желаю в твоей грязи барахтаться!

— В моей грязи не желаешь барахтаться, значит?

— Да.

— Барахтаться и не придется, — добавляет он мрачно и уходит, резко развернувшись.

Потом бросает на меня еще более темный, нехороший взгляд напоследок.

Сердце грохнулось в пятки.

Что он задумал?!

Глава 16

Полина

— Знаешь, какая разница между принципиальной бабой и всеми остальными? — раздается негромкий, но властный голос.

Я подпрыгиваю от неожиданности и крепче прижимаю к себе сумку.

Из темноты на меня наплывает угловатая мужская фигура.

Я узнаю в мужчине Воронова, партнера моего мужа. Ошарашенно оглядываясь по сторонам, пытаюсь понять, сколько он так за мной крался, бесшумно, оставаясь в тени, а я и не заметила.

— Предупреждаю, у меня перцовый баллончик.

— Так разница какая? Не подскажешь? — упрямо гнет свое Воронов.

Сейчас он еще больше похож на уголовника, чем прежде. Есть такие люди, чью натуру не скрыть выглаженному костюму и дорогому лоску парфюма. Истинная натура все равно пробивается наружу.

Если учесть, что сейчас Воронов в костюме, но только в спортивном, в мягкой кожанке, кепочке и кедах, его истинная натура чувствуется в каждом движении.

— Вы, что не слышите? У меня баллончик, и я пущу его в ход! Брызну в вашу наглую рожу и глаза бесстыжие!

— Баллончик? Этот? — скалится Воронов, достав из кармана своей куртки баллончик.

Хлопаю по своему карману — там пустота!

— Что? Как? Когда? Аааа…

Кажется, вспомнила!

У остановки возле бизнес-центра была толпа, я с кем-то столкнулась. Кажется, только локтями!

Неужели этот подозрительный тип шел за мной все время от самой работы?

Страх екает в горле: больше никаких пеших прогулок, Поля! Плевать, что норму в десять тысяч шагов не выполнила, зато жизнь сохранишь!

— Вы меня преследуете?

— Побеседовать решил.

— Поздним вечером? — я едва не взвизгнула, напуганная до чертиков.

— Люблю это время. Ну, как там, было у Сереги… Алый мрак в небесной черни Начертил пожаром грань… — произносит нараспев, будто издеваетесь.

— Хватит. Чего вы меня преследуете?

— Эх, не разговорчивая. А я за жизнь люблю пообщаться. За философию.

— Вы пьяный?

— Ты не хочешь отвечать, тогда я сам скажу. Разница между принципиальной бабой и бабой обыкновенной только в том, по какой причине они ломаются. Обычная баба ломается, чтобы набить себе цену. Принципиальная — потому что считает, что так правильно, етить. Итог один — сдаются. Так хера ли ломаться? Какой резон?

— Я вызываю полицию!

Демонстративно лезу за телефоном в сумочку и вспоминаю, что опускала его в другой карман куртки после того, как ответила на звонок.

Но сейчас мои карманы пусты…

Смотрю с возмущением на Ворона, тот с улыбкой протягивает мне телефон.

— Возьми телефончик, Полина.

— Вы вытащили его у меня из кармана.

— Размялся. Босяцкую молодость вспомнил, романтику! — Ворон придерживает телефон в последний миг. — С мужем помириться не хочешь?

— Не ваше дело!

— Мое. Я твоего пацана выбрал не просто так.

— Кого выбрали? Пацана?!

— Пацана. Платон твой, как есть, пацан. Зеленый. Амбициозный. Умный… Шибко деловой. По жизни счастливчик — семья хорошая, учеба на отлично, по гранту, друзья верные, не гнилые, жена красивая, бизнес льется, как песня. В говне не марался, никого не сливал. Не предавал, не подставлял, даже врагов не нажил! — усмехается. — Вокруг него только завистников куча и мелких подлецов… Голова светлая, никого не кидал на бабки. Поэтому я решил с ним плотно сотрудничать. Понимаешь?

— Не очень. Ваше сотрудничество меня не касается.

— Говорю, Платон твой — надежный человек. Был. И нет его. После расставания с тобой фляга у парня посвистывает, хер знает, к чему это может привести. Так что… Не глупи, Поля. Оступился пацан, не топи его.

— Ах, как все у вас просто! Как самому оступиться и едва не утонуть во рту какой-нибудь шалавы, так это запросто, а мне даже посидеть в кафе и о говняной погоде поболтать нельзя, сразу обзываетесь и ярлыки вешать готовы! Знаете, что…

— Ну?

— Катитесь к дьяволу.

— Не, я жару не люблю. Я больше по холоду… Отрезвляет, — дует на пальцы, согревая их дыханием. — Подумай, Полина.

Да к черту вас всех!

Советчики нашлись.

Назло…

Вот всем назло пойду в эти выходные свидание с Матвеем и буду флиртовать с ним так, чтобы у него аж яйца зазвенели!

Чтобы аж из трусов выпрыгивал…

***

Платон

Случайно уловив обрывок разговора Дмитрия, жду, пока он закончит беседу.

— Дим?

Он оборачивается и улыбается натянуто.

— Да? В чем дело?

— Ты мне скажи, в чем дело. Услышал твой разговор с риелтором, ты ищешь квартиру?

Лицо моего зама мрачнеет.

— Да, ищу. Нужно переехать, ищу достойный вариант. Не студию, мне нужна хотя бы двушка. Чтобы забирать детей с ночевкой…

— Забирать детей?

С удивлением смотрю на своего заместителя, тот кивает, в глазах — тоска.

— Да, Платон. Детей забирать с ночевкой. Хорошо, оба пацаны, а то для разнополых детей пришлось бы искать трешку.