Измена. Один раз не считается! (СИ) - Лакс Айрин - Страница 6

— Да ты не ссы, Платон. Жена твоя не в моем вкусе, — хмыкает снисходительно. — С виду чистенькая такая, домашняя девочка. Уси-пуси, муси-сюси сплошное! А я других девок люблю… Пожарче. Таких, чтобы яйца щемить начало от похоти. Так что, сорян, ничем твой вкус обидеть не желаю, но у меня тут чисто деловой интерес.

— И какой же?

— Еб твою мать, да с тех пор, как у тебя с женой рамсы пошли, ты в шары долбишься, парень! — рявкает Ефим и трясет у меня перед носом бумажкой. — Ты что тут намалевал? Я тебе прм щас подкидывал херни, с головы цифры брал, наобум, проверить внимательность хотел. И она у тебя, ска, на нуле. С таким подходом мы проебемся, дай боже, если в ноль. А я с тобой контракты заключил и бабла перегнал… Так что… — кипит. — Если у тебя без этой бабы мозги набекрень, значит, будет у тебя эта баба и точка! — заявляет он.

Охренеть, не встать…

Теперь вопрос моего счастливого брака стал вопросом производственным?!

— Не лезь не в свое дело, Ворон. И дай сюда бумажку, пересчитаю.

— Пересчитай. Мозги включи… Хотя у других мужиков все наоборот, конечно, в присутствии бабы мозги кипят, а без нее все четенько, как на счетах, щелкает. Но ты, конечно, экземпляр особенный. Такую влагу развел из-за ссоры, впервые вижу подобное, — удивляется.

— Ни слова больше. Оставь меня.

— Букет я все-таки с извинениями отправил. Не обессудь. Так, просто предупреждаю.

***

Полина

— Полечка, тебе цветы! — зовет мама.

— Выкинь их, мама! — кричу из своей спальни.

Сколько лет тут не спала… В своей детской…

Я выросла в этих стенах и чувствую себя в них странно. Бесконечно взрослой, уставшей и разочарованной, а стены все те же… бежевый горошек на трех стенах и на одной — фотообои: девушка в сиреневом платье на фоне Парижа. Когда-то я мечтала, что мужчина моей мечты исполнит заветное желание…

Оказывается, мужчины могут исполнять мечты и отбирать желание жить дальше.

Нет, я креплюсь, креплюсь… Молодцом!

Даже не плачу.

Но это на людях, а наедине с собой так тоскливо, хоть вой.

— Поздно выкидывать, Полечка, я уже приняла букет. Такой огромный, с трудом занесла.

Огромный, как чувство вины моего мужа?

Прошло больше недели с момента его банного блядства. Меня уже из больницы выписали, и я забрала все свои вещи, перевезла их к родителям.

Забирала не одна, поехала с командой поддержки в виде родителей. Платон пытался помешать, не хотел отдавать мои вещи.

Я попросила папу посидеть в машине, но он не удержался, неожиданно выскочил и пошел на Платона с монтировкой наперевес.

Успел расколотить стеклянный журнальный столик.

Мы с трудом его угомонили. От греха подальше мужу пришлось отступить, иначе бы папа проломил его голову, а я этого не хотела!

Прямо я не говорила, что Платон мне изменил, но родители откуда-то узнали. Наверное, Сарочка проболталась. Потому что Лида с ней не разговаривала вот уже несколько дней. Она считала, что я сама должна была форсировать события после трагедии, так бы излечение прошло быстрее.

Фиг его знает, мое сердце не лечится, только калечится с каждым днем все сильнее!

Приходится спуститься вниз.

— Фу, мама… Зачем ты взяла этот пошлый кошмар? — кривлюсь при виде букета роз. — Убери! Кошмарный запах, меня сейчас вырвет!

Терпеть не могу розы, а мама обожает…

— Тут открытка, Поль! — протягивает мне картонный прямоугольник.

Буквально, сует мне его в руки!

— Ничего нового я отсюда не узнаю.

Но, перевернув карточку, читаю: «Прости своего мужа, у него без тебя мозги набекрень. Е.В.»

Глава 13

Полина

— Фу. Фу. Фу… — повторяю, как заведенная, разрывая на клочки ни в чем не повинную бумажку. — Еще и не сам извиняется, а подсылает своих новых дружков. Приказывает он мне! Совсем оскотинился, подлец!

— И все-таки, что у вас произошло? — осторожно интересуется мама. — Поль, у вас такая любовь была. Неужели все прошло?

— Без следа!

Мама смотрит на меня с сомнением.

— Изменил он мне. Неужели Сарочка вам не рассказала?

Судя по виноватому выражению лица мамы, так и есть, родители Сарочку запытали, она и выдала.

— Изменил с лохудрой какой-то. В бане! Тьфу, это гадко…

— По пьяни? — деловито осведомляется мама.

— А что, есть большая разница? По пьяни или нет? — взвилась я. — Нет никакой разницы. Или ты заодно с ним? Думаешь, по пьяни — это не считается?

Мама пытается меня обнять, со слезами.

— Доча, ты, главное, сейчас не наделай сгоряча того, о чем потом жалеть будешь!

— О, я точно пожалею, если прощу этого кобеля…

— А если не простишь, и он с собой что-нибудь сделает? Если ты и свою, и его жизнь загубишь!

Кажется, мама не собирается отступать и намерена рассказать о великой силе прощения.

— Ты же знаешь, как бывает… — смотрит на меня с укором. — С бабушкой поговори, если мне не веришь. Она мужа своего за гулянку по пьяни не простила, выгнала… Он полжизни за ней таскался, она ему назло мужчин меняла, одного за другим, а он все на коленях возле ее калитки ее дома стоял… Мало того, что сама не простила, себя мужа лишила, так еще и меня отца лишила! Со мной видеться ему не давала. Все встречи с отцом — тайком, украдкой… Назло ему замуж вышла за такого, прости господи… — перекрестилась мама. — Отчим сразу спился, пил и бил нас сильно! Не знаю, зачем она за этот брак держалась, назло! Кричала, лучше с последней пьянью буду жить, чем с кобелем! Только потом она в себя пришла, когда отчим совсем от водки с ума сошел, Избил нас сильно, мне стулом голову проломил, ей челюсть сломал, еще и дом наш сжечь умудрился. Из больницы она едва живая выползла, оглянулась на свою жизнь в руинах. Ни кола, ни двора, ни брака. Репутации нет, мыкаться по углам чужим… Вот тогда она пожалела… Кинулась искать, нет человека. Отец отчима в драке убил и в бега решил податься, от милиции начал скрываться, погиб в аварии. А маме на всю жизнь остался на руках дурачок слабоумный от второго брака, прости господи, и мне за ним присматривать, когда ее не станет! Вот до чего доходит.

— Мама, хватит мне рассказывать о ваших деревенских страстях. Не будет у меня такого!

— Ты все-таки с бабушкой поговори… Она не зря на могилку к деду ходит постоянно, тоскует сильно и жалеет, что не простила. Любила она его… Любила, но простить не могла, за обиды цеплялась.

— Тебе Платон, как сын, да? Много раз об этом говорила? Так вот… Если тебе его жать, то и усынови его мама, а я съезжаю от вас с отцом. Еще не хватало, чтобы вы мне на мозг капали, вынуждая его простить!

***

Немного позднее

— Полина Евгеньевна! Вы меня напугали! — ахает помощница, замерев с ключами от сейфа в руках.

Я с трудом поднимаюсь с дивана.

Кожаный, узкий, стильный… и жесткий!

У меня все бока помяты, шея затекла, жуть…

Вчера я поссорилась с мамой, схватила сумку с вещами и не придумала ничего лучше, чем приехать в офис и заночевать там.

— Как вы? — интересуется помощница.

— Все в порядке, Мария. Который час?

Пытаюсь понять: но, кажется, часы на стене намертво встали, потому что показывают начало пятого, а в кабинете светло-светло… Темно и тепло было только под моим жакетом, которым я с головой укрылась.

— Начало десятого. Я за печатью зашла, на договоры проставить нужно. Можно?

— Да, конечно… — разминаю затекшую шею и поправляю волосы.

— Может быть, вам заказать завтрак? Или что-нибудь нужно?

— Утюг, — прикрываю зевок ладонью. — Мне нужен утюг, Мария. Одежду погладить.

— Х-хорошо. Я сделаю. И еще одно…

— Ну, что?

— Вас искали.

— Мама? Муж? — предположила навскидку.

— Нет. Не они. Другой мужчина…

Ох, а Полечку уже и разыскивают, ммм... Есть предположения, кто бы это мог быть? :)