Джони, о-е! Или назад в СССР 4 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 11

— Не думаю, что это будет правильно, там располагаться всем. А вы, Спанислав, конечно живите, где вам удобно.

— Молодец, кхе-кхе! — засмеялся Михалков. — Как он тебя, а⁈

— Отши-и-и-л… Молоде-е-е-ц…

— Правильно сделал, — сказала Марина Влади. — К вам по-человечески, а вы сразу готовы на голову сесть.

— Москва, Мариночка! Это — Москва. Тут палец в рот никому не клади, откусят, — нравоучительно сказал Михалков.

— Хамы вы! — сказала она. — И это не оскорбление, заметьте, а констатация фактов.

— А вдруг бы согласился? — спросил Говорухин спокойно. — Грех не узнать. А он — молодец. Может сказать нет. Это не каждому дано. Значит — сильная личность. Уважаю!

Говорухин подал мне для рукопожатия ладонь. Я, пожал ладонь и пожал плечами. Мне от них ничего не было нужно. Об этом и сказала Влади.

— Да ему просто ничего от вас не нужно. Он и сам может дать такое, что у вас нет и никогда не будет! — запальчиво сказала она.

— Ну, ладно тебе, Мариночка. Я Понимаю, что ты злишься на меня, что я Володю сблатовал на роль Жеглова, но без него этот сериал был бы просто детектив, а сейчас получается характерный фильм. Мы с Володей полностью переделали сценарий Вайнеров. Полностью, понимаешь.

— Да, болен он! — крикнула Влади. — Как вы не понимаете⁈ Что ты, что Любимов! Вам бы только выжать его, как тряпку и выбросить потом! Он умирает, а вам всё равно! Вы так и приходите к нему пьянствовать!

Она уже кричала. Слёзы лились из глаз Влади, и она их даже не вытирала.

— Тихо, тихо, Мариночка, — проговорил Высоцкий и подойдя, прижал её к себе. — Слава и так мне бархатные условия создал.

— Ага, бархатные! По десять дублей. Все пашут, а он ходит, как барин, и трубку свою сосет.

— Ну, тут ты не права, Марина, — спокойно проговорил Говорухин. — Володя, когда в июне за меня оставался, так замучил актёров порядком и организацией, что они потом еле дышали. И жаловались потом на него. Кхе-кхе! Так что, у меня они и Володя отдыхают, а не работают.

— Тихо, моя хорошая. Успокойся, — просил, гладя Марину по голове, Владимир. — Мы точно не перенапрягаемся. Там, вообще-то, нет трудных сцен. Топ-топ, топ-топ. Думаю, за год закончим, да, Слава?

— К дню милиции должны уложиться. Там-то осталось… — Он затянулся и выпустил дым. — Э-э-э… Совсем немного осталось.

Влади уже почти успокоилась. Плечи её вздрагивали всё реже и реже. Михалков посмотрел на меня, скрчил какую-то рожу и развёл руки, дескать: «Хрен его знает, что с ней?» и показал пальцем на шею. Я показал пальцем на холодильник. Высоцкий увидел наши жесты и обратился к жене:

— Поехали, родная, домой?

— Поехали, — глухо раздался её голос и она шмыгнула носом. — У тебя есть платок?

— Конечно, моя голубушка.

Высоцкий достал из заднего кармана джинсов носовой платок и аккуратно промокнул жене глаза.

— И всё равно, я сказала всё правильно, — сказала она.

— Конечно правильно, — спокойно согласился Говорухин. — По своему правильно. И я тебя прекрасно понимаю и поверь, также осторожно отношусь к здоровью Володи. Про Любимова не скажу, а про себя — да. Ему бы по концертам ездить поменьше надо.

— Я тут полностью согласен со Станиславом, — влез в разговор я. — Мы вам, Владимир Семёнович, и тут, в Москве обеспечим аншлаги. И оплату соразмерную и без всяких махинаций. Слышал я, ваш ОБХСС собирается гайки закручивать. Сейчас фактуру собирают. А я вам вполне официально из фонда платить могу так же, как вы зарабатываете на «левых» концертах.

— Я в денежные дела не влажу. У меня администратор занимается, Виталик, этим.

— Вот и возьмут за жопу твоего Виталика и тебя притянут, — сказал Михалков. — Если можно законно бабки зарабатывать, послушай Пьера.

— Ладно! Потом поговорим, — недовольно нахмурившись и скривившись, как от зубной боли, — произнёс Высоцкий и спросил меня. — Когда переезжать будем?

[1] Шел я, брел я — https://vk.com/video-50031359_164605221?ref_domain=yastatic.net

[2] «Ах время как махорочка» — https://rutube.ru/video/ce8fee46613773dcf302e6c2f38a8481/?r=plwd

Глава 7

— Можете сегодня. Я думаю, мы сейчас переместимся туда, да, друзья? — спросил я Говорухина.

— Правильное решение! — улыбнулся во всё лицо Михалков.

— О, Володя! Ты тогда и Галину мою захвати. Она у…

— Я знаю, Слава! Конечно захвачу!

— О, как, — подумал я. — Говорухин ещё и с женой.

Видимо что-то в моих глазах Станислав увидел, что сказал усмехаясь:

— Да-да, моя Галина всегда со мной. Я её дома в Одессе не оставляю, когда уезжаю. Первую жену так оставил и потерял, теперь учёный. Хе-хе! Не против, если с женой перееду к тебе в особнячок?

— Абсолютно. Устраивайтесь. Мне «особнячок» великоват.

— А мы тебе грелку нашу электрическую отдадим.

— Спасибо! У меня автомобильный электро-вентилятор для домов на колёсах. Так дует, что ого-го! И потребляет электричества через адаптер двенадцати-вольтовый совсем ерунду.

— Ты ценнейший кадр, Пьер! Нам такая штука очень для съёмок нужна. Может привезёшь ещё? — попросил Говорухин. — Сейчас холодно будет в вагончиках.

— Хорошо. Чем расплачиваться будешь? — спросил я Говорухина.

— Хе-хе… Подумаем! Хе-хе…

— А что тут думать? — пожал плечами я. — Разрешение на коммерческий прокат.

— Ну… Это уже не наша прерогатива. Это тебе в Гостелерадио надо обращаться. Мы — Одесская киностудия. Только снимаем. Прокатывают другие.

— Тогда, с вас и взять, получается, не чего? — усмехнулся я.

— Получается, что так, — улыбнулся, затягиваясь дымом, Говорухин. — Мы, киношники, народ бедный и бесправный.

— Ладно-ладно тебе прибедняться, — подмигнул мне, почему-то, Михалков. — Зато двери в любой кабинет открываешь легко. Не с ноги, правда, как Гайдай, но тоже. Тебе в Москву перебираться надо, Слава.

— Мне и в Одессе хорошо. Там море, а я море люблю.

— Ха, море! Тогда езжай во Владивосток! Вот где настоящее море!

— Ага… Там такие туманы, что бельё постельное промокает. Был я там. Правильно Володя поёт: Открыт закрытый порт Владивосток, но мне туда не надо. В Одессе хорошо… Там особый колорит. Там мен все знают, а здесь?

Мы уже вышли, сели в мою машину и отъехали от южного входа МГУ, когда у меня звякнул телефон.

— Э-э-э… Это что? — спросил Михалков.

— Радио-телефон, — сказал я, доставая из «бардачка» коробку с кнопками. — Слушаю, товарищ генерал… Еду в особняк… Да, с Говорухиным и Михалковым… Поговорить? Мне подъехать? Вы сами приедете? Коньяк? Конечно есть! Мясо? Да, легко! Не наелись в Новый год? А… Понятно! Хорошо.

Я положил трубку. Пассажиры молчали метров пятьсот. Молчал и я.

— Что за генерал? — не выдержал Михалков.

— Куратор из КГБ, — спокойно произнёс я, зная, что этим словом удивить творческую интеллигенцию — особенно московскую — было невозможно. Кураторы были у всех. Пятое управление работало активно.

— Мы не помешаем? — спросил Говорухин, не выпуская потухшую трубку из зубов.

— Не думаю. Особых указаний кроме коньяка и шашлыка не поступило, значит всё нормально.

— Шашлык — это хорошо, но мясо мариновать надо…

— Мясо всегда стоит маринованное. Мне его по моему рецепту маринует Самвел с рынка в Лужниках и сам привозит.

— Интер-е-е-сно, — протянул Михалков. — Наверное, дорого стоит?

— Не-е-е… Я ему посоветовал готовые наборы для шашлыка продавать и пластиковую пищевую тару поставляю: контейнера, ведёрки, вот он и рад стараться.

— Пластиковую пищевую тару? Интере-е-е-сно, — снова протянул Михалков, а Говорухин лишь дёрнул бровями.

На улице было зябко и шашлык я делал в камине гостиной. Генерал всё рассчитал верно и когда он часа через полтора приехал, мои гости уже дремали в разных спальнях. На Малой Грузинской было и вправду холодно, а когда холодно спиться плохо. Мы с генералом сели возле тлеющего камина и пообедали хорошо промаринованным и обжаренным мясом.