Приключения Буратино (тетралогия) (СИ) - Брусницын Алексей - Страница 54

Пока Дора ходила вокруг стола, выбирая позицию для удара, Малыш спросил:

– Могу я посоветоваться с тобой как со старшим товарищем?

Без того смуглое лицо потемнело ещё больше. Она замахнулась на него ки́ем.

– Сейчас как тресну, и посмотрим тогда, кто тут «старший»!

– Стой! – деланно испугался он. – Я имел в виду «с более опытным».

– Так бы сразу и сказал. Спрашивай.

Она нагнулась к столу и принялась прицеливаться, двигая кием вперёд-назад. Малыш невольно залюбовался видом, который открылся ему в вырезе блузки.

– Я вчера с типом одним познакомился. Он оказался агентом конкурирующей организации. Так вот всё то, о чём он говорил, мне очень понравилось. Да и сам он…

Она ударила, и шар с треском залетел в лузу.

– Оп-па! Да ты у нас нетривиальной гендерной самоидентификации?

– Да нет! Что ты?! – возмутился Малыш. – Не в этом дело… Карлсон же ничего не объясняет, а этот тип очень убедителен и крайне заинтересован в том, чтобы его поняли. Если дело так и дальше пойдёт, то в один прекрасный момент я встану перед выбором: а почему я должен быть стажёром вашей организации, а не конкурирующей… Понимаешь, о чём я?

Она немного подумала то ли над его словами, то ли о том, как играть следующий шар. Обошла стол и снова наклонилась. На этот раз к Малышу она оказалась повёрнута стороной противоположной, что привлекало внимание ничуть не меньше…

– Я-то понимаю… Но почему ты решил именно мне об этом рассказать? Я вроде поводов не давала со мной откровенничать…

Она попыталась сыграть чужого, стоящего под очень острым углом. Шар в лузу не зашёл, но и не подставился, прижался к борту. Удобных позиций для удара не осталось.

– …но ты абсолютно верно угадал человека, с которым можешь быть откровенным.

Дора с довольным видом осмотрела своё «произведение» на столе, подошла к стойке и взяла свой бокал.

– Ты говоришь лишнее, но я, так и быть, никому не расскажу об этом. Иди сюда и слушай внимательно мудрую женщину.

Малыш повиновался.

– Поверь мне, Дани-бой, поменять сторону не так-то просто. Поясню на отвлечённом примере. Ты в бога веришь?

– Нет.

– Какая досада… Ну давай тогда представим, что ты таки веришь в бога. С детства. В какого бога ты бы верил: Аллаха, Иисуса или ещё в кого?

– Наверное, в Будду, – Малыш неуверенно почесал бровь.

– Почему в Будду? – удивилась мулатка. – Что ты про него знаешь?

– Ну… Он прикольный. Ему всё пофиг.

– Это всё, что ты о нём знаешь?

– Он царевич был. Этот… Шакья… как его?.. Муни.

– То есть, по-твоему, это имя и фамилия?

– Ну да…

– Понятно. Всё?

– Пожалуй, всё… – смутился он.

– Для начала Будда – это не бог, а титул просветлённого. Будд множество и Шакъямуни хоть и самый популярный, но всего лишь один из них… Слушай, а давай лучше так: ты бы в Христа верил, бесе́дер? Я думаю, ты о нём побольше знаешь.

– Ну давай, – не стал ломаться Малыш.

– Не надо усложнять. Люди обычно верят в бога, в которого принято верить в их стране… Родился в России – христианин, в Камбодже – буддист. Так проще… Итак. Ты православный христианин. Ходишь в церковь по воскресеньям, делаешь пожертвования, свечки ставишь, Библию читаешь… И тут в городе появляется какой-нибудь мулла из Узбекистана и увлекает тебя верой в Аллаха. Представил?

Малыш кивнул. Он веселился в душе, пытаясь угадать, куда клонит Дора.

– Теперь давай представим себе чувства православного батюшки в этой ситуации, который тебя крестил, исповедовал, благословлял… Как ты думаешь, будет ли ему приятно твоё вероотступничество? Переход, так сказать, в конкурирующую организацию.

– Думаю, нет.

– А это – священнослужитель. Работа которого, кроме того чтобы размахивать кадилом, предостерегать от насилия и убийства. Поэтому он ничего тебе не сделает. Максимум – предаст анафеме, и то в душе, сгоряча, а потом ещё будет молиться о возвращении блудного сына в лоно истинной веры. А что в подобной ситуации предпримет командир военизированного подразделения, одной из функций которого является физическое устранение агентов конкурирующей организации?

Он посмотрел на неё недоверчиво.

– Да-да, убийства в том числе. А как ты думал? – Дора медленно допила свой коктейль. – Тебя самого чуть не убили. Если на это способны наши конкуренты, как ты думаешь, на что способны мы, если до сих пор живы? Поверь мне, Малыш, Карлсон очень обидится. Прямо-таки смертельно…

Глава 3.

Через три дня Бронфельд и Амир зашли за Даниэлем в «Русскую книгу» перед закрытием. Писатель притащил очередной роман – на этот раз психологический триллер под оригинальным названием «Нырнуть в бездну». Он сам поставил выставочный экземпляр на свою полку и остальные по-хозяйски отнёс на склад, где ему уже был отведён отдельный стеллаж.

Амир оглядел торговый зал и поинтересовался, нет ли чего-нибудь по-арабски. Малыш не понял, была ли это шутка – лицо араба ничего не выражало.

– Разве что кофе, – предложил он и отвёл гостя в подсобку, где стоял аппарат, который из капсул мог выгнать любой кофейный напиток.

Араб скептически оглядел прибор.

– Спасибо, Даниэль. Ты иди занимайся своими делами. Скажи только, у вас есть чайник и молотый кофе? Я себе сам грязь сделаю.

– Грязь? – Малыш замешкался, он не знал, стоит ли оставлять вражеского агента без присмотра. Заложит бомбу или яд в кофейный аппарат подсыпет…

– Малыш, можешь идти. Всё под контролем, – успокоил его Буратино.

– Грязь – так называется кофе, заваренный прямо в чашке. Всё лучше, чем порошок из аппарата, – почти одновременно с «внутренним голосом» ответил араб.

Когда они вышли на улицу, Малыш встал, задрав голову. Предзакатное небо было апокалиптически красным, по нему из невидимого центра, прячущегося где-то за горизонтом гор, веером расползались перистые фиолетово-розовые облака.

– Что это? – спросил Малыш.

– Так бывает в Иерусалиме, – гордо изрёк Писатель, словно краса сия была отчасти и его заслугой. – Куда пойдём?

По предложению Амира, они пошли вкусить настоящей шава́рмы.

Араб заявил, что чтобы ни говорили завистники и жалкие подражатели, а в особенности всякие греки и турки, это блюдо придумали именно арабы. Именно шава́рмой, как её правильно называют, а не шаурмо́й угощали пророка Муха́ммеда во время его знаменитого визита в Иерусалим. И он, Амир, отведёт их сейчас примерно в то самое место, где это происходило.

– Постой-ка! – воскликнул Бронфельд. – Это какой-такой визит? Насколько я знаю, Мухаме́д один раз за всю жизнь только из Мекки в Медину переехал, и всё, вроде больше нигде и не был…

– А он проездом, – наверное, пошутил Амир.

– Э-э-э… Так не по дороге же совсем, – не унимался Писатель.

– Ну, значит, крюка дал. Что ему на Бура́ке33, сложно, что ли? Какой же ты душный бываешь, Лев… – араб сделал вид, что хочет ударить Бронфельда в живот.

Тот смешно испугался, выставил судорожный, неуклюжий блок и пробурчал:

– Я не душный, я дотошный, писателю без этого нельзя.

– А как всё-таки правильно Муха́ммед или Мухаме́д? – решил уточнить Даниэль.

– Это разные имена, – ответил Амир, и снова было непонятно: шутит он или серьёзно.

Шава́рма действительно оказалась волшебной, хоть и подавали её в помещении неуютном, больше похожем на столовую. Причём столовую, которую курирует санинспектор, явно не брезгующий брать на лапу. Хозяин заведения очень обрадовался Амиру и обслужил его с друзьями по-царски. Кроме основного блюда им принесли ещё шашлычки из куриных сердечек и сочные бараньи кебабы.

Насытившись, попросили кальян и приступили к беседе. Для начала Амир напомнил Даниэлю их предыдущий разговор о возможности бессмертия и попросил не воспринимать его как шутку.

– Тогда ответь мне на один вопрос, – попросил Даниэль. – Ты действительно думаешь, что бессмертие кому-то нужно?