Мифы Дальнего Востока. От хозяина тайги Дуэнте и шаманки Кытны до духов вулканов и мухоморных девуше - Муравьева Татьяна Владимировна - Страница 33

Как и все охотничьи народы, тунгусо-маньчжуры верили, что убитый на охоте зверь не умирает, а «приходит» к людям, чтобы их накормить, поэтому в его честь нужно совершить особые благодарственные обряды, которые обеспечат убитому животному возрождение.

Комплекс таких ритуалов представлял собой специальный медвежий праздник — сложное, четко разработанное действо, направленное на то, чтобы возродившаяся душа медведя отправилась к хозяину тайги, рассказала, с какой благодарностью и почетом приняли ее люди, и хозяин тайги даровал бы людям охотничью удачу.

У тунгусо-маньчжурских народов был распространен и другой вариант медвежьего праздника, в котором практиковалось ритуальное убийство специально выращенного в неволе медведя. Этнографы особо отмечали, что медведь в данном случае представлял собой не жертву, а посланца, который должен рассказать хозяину тайги, как заботились о нем люди, и тем самым привлечь к ним милость владыки.

Многие мифологические рассказы посвящены истории возникновения этого праздника: обычно в них медведь, убитый охотником в изначальные времена, умирая, дает указания, что нужно сделать для его возрождения.

Особые отношения, согласно представлениям тунгусо-маньчжурских народов, связывают человека и тигра. Известно немало мифологических рассказов и быличек о взаимопомощи: человек помог тигру — вынул занозу из его лапы, спас от змея, а тот в благодарность обеспечил ему удачу.

Надо отметить, что тунгусо-маньчжуры никогда не охотились на тигра и верили, что это животное не нападает на человека. Если такое все-таки происходило, то считалось, что облик благородного зверя принял злой дух Амба и его можно убить ради самозащиты. Но даже в таком случае убитому тигру полагалось воздавать особые почести: его торжественно хоронили и место захоронения почиталось священным.

Героями мифологических сказок тунгусо-маньчжуров часто выступают Мэргэн и Пудин. Мэргэн можно условно перевести как «герой», «богатырь», «добрый молодец». Он сражается со злыми духами, добывает чудесную невесту. Пудин — наименование женского персонажа, что, опять-таки условно, переводится как «красавица», хотя на самом деле включает в себя весь комплекс женских добродетелей: Пудин красива, разумна, добра, искусна в рукоделии, отважна, а в случае необходимости может стать и охотником, и воином. Отметим, что в удэгейских сказках Мэр­гэну и Пудин соответствуют Егда и Бэле, причем иногда они выступают как пара первопредков.

ОРОКИ (УЙЛЬТА)

Ороки (уйльта) изначально жили на побережье реки Амгуни, впадающей в Амур, но в XVI веке (по другим сведениям в XVII веке) переселились на остров Сахалин. В старинном предании рассказывается, что когда-то их предки приплыли на остров с материка на льдине. Наименование народа ороки происходит от корня, означающего в тунгусских языках «олень»; так называли ороков их соседи — ульчи, нивхи и другие, и через них этот этноним вошел в русский язык. Однако самоназвание ороков — уйльта, его значение также связано со словом, которое переводится как «олень». В 1991 году этноним «уйльта» был утвержден в качестве официального названия народа, но в специальной литературе параллельно сохраняется и термин «ороки».

Уйльта издавна разделялись на две группы: северную и южную. Первые называли себя «людьми, живущими на Севере». Они кочевали от северной оконечности Сахалина до реки Поронай, занимались оленеводством, зимой вместе со своими оленями уходили в тайгу и охотились там на пушного зверя, весной оставляли стада пастись в тайге, а сами переселялись на берега заливов и рек, где все лето ловили рыбу. Южные же уйльта, называвшие себя «людьми, живущими ближе к солнцу», жили на территории от реки Поронай до залива Анива. Они также были охотниками и рыболовами, но оленеводство у них было развито слабее, а в качестве упряжных животных использовались собаки.

Уйльта тесно общались со своими соседями — нивхами и ульчами — и славились среди них как самые искусные лесные охотники.

В настоящее время численность уйльта составляет около трехсот человек.

Мифологические представления ороков близки к верованиям других тунгусо-маньчжурских народов. Этнографы отмечают особую яркость и выразительность их мифологических рассказов. Участник этнографической экспедиции 1894 года капитан Сергей Гавриилович Леонтович писал: «По оборотам речи ороченский язык не лишен некоторой картинности и известной доли своеобразной поэзии. Так, например, фраза “Солнце взошло” по-ороченски звучит “Сяу гаппахани”, что в буквальном переводе означает: “Солнце воспрянуло из моря, как стрела из лука”».

ПО СКЛОНУ МИРОВОЙ ГОРЫ

В мифологии уйльта в качестве творца выступает общетунгусское божество Хадау. В уйльтинском мифе Хадау спускается с неба по склону Мировой горы на оленьей упряжке, погоняя своих оленей черемуховым посохом. Вероятно, этот посох олицетворял мировое древо, и в мифе он становится основным инструментом творения. Там, где Хадау тормозил при помощи посоха, образовались русла больших рек. В тех местах, где земля была особенно твердой, получились излучины, а там, где он ударял своим посохом направо и налево, у рек появились притоки.

Р. Мамия. Ороки. 1810 г.

Wikimedia Commons

Сотворив речную систему, Хадау создал горы и тайгу, населил землю людьми и животными, научил людей добывать себе пропитание, изготавливать орудия труда, строить жилища и т. п. В те времена, когда Хадау обустраивал и населял земной мир, в небе сияло одновременно три солнца и на земле стояла страшная жара. Хадау выстрелом из лука сбил лишние светила, так что климат на земле стал более пригодным для жизни.

В большинстве мифов, посвященных Хадау, он выступает посланцем верховного божества Боа-Эндури и действует по его поручению. Однако есть уйльтинский мифологический рассказ, в котором Эндури сам придает обитателям земли окончательный вид:

В изначальные времена у собак не было шерсти, зато люди были покрыты шерстью с ног до головы, и носы у них были вытянутые, как у собак. Мудрый Эндури рассудил, что собакам, которые обитают на улице, шерсть гораздо нужнее, чем живущим в теплых домах людям, и сделал так, что у людей кожа стала гладкой, а собаки обросли густой шерстью. Затем он ударил человека по вытянутому носу — и лица у людей стали плоскими.

Уйльта, как и большинство народов мира, считали, что Вселенная состоит из верхнего, среднего и нижнего миров.

В 1977 году японский профессор Дзиро Икегами записал очень интересную с точки зрения мифологии уйльтинскую сказку, которая называется «Повесть о Сингуни». Ее герой, богатырь среднего мира, — обычный человек, но он легко попадает на небо, берет в жены дочь солнца, сражается с небесными воинами и т. д.

«Повесть о Сингуни» профессору рассказала уйльтинская женщина по имени Напка, которая родилась в 1910 году, а в 1947-м переселилась на остров Хоккайдо. Научный сотрудник Музея народов Севера на Хоккайдо Ямада Ёсико пишет: «Напка с момента своего знакомства с профессором Икегами Дзиро в 1949 году и до самой смерти в 1985-м предоставила огромное количество сведений касательно устного народного творчества уйльта, а также лексики и грамматики уйльтинского языка и тем самым внесла колоссальный вклад в изучение уйльта».

Магнитофонная запись «Повести о Сингуни» продолжается 4 часа 40 минут, причем текст от третьего лица сказительница рассказывала, а реплики героев пела.

Жил некогда богатырь среднего мира, звали его Сингуни. Был у него младший брат Нгивэни — лентяй и неряха, который всегда ходил нечесаный и весь перепачканный.