ТАЙНА КАТЫНИ - Швед Владислав - Страница 87

О том, как выполнялась эта инструкция, свидетельствует доклад Санитарного департамента Минвоендел Польши военному министру от 9 декабря 1919 г. В докладе отмечается, что во многих отчетах делегаты Санитарного департамента лагеря пленных называют "кладбищами полуживых и полуголых скелетов", "очагами мора и убийства людей голодом и нуждой". Сам начальник Санитарного департамента генерал З. Гордынский в своем отчете о посещении лагерей в крепости Брест-Литовска заявил: "Худоба многих пленных красноречиво свидетельствует о том, что голод - их постоянный спутник, голод страшный, который заставляет их кормиться любой зеленью, травой, молодыми листьями и т.д. Случаи голодной смерти не являются чем-то чрезвычайным…" (Красноармейцы. С. 114, 116)

Полковник медслужбы д-р Родзинский после посещения лагеря пленных в Пикулице под Пшемыслом заявил, что там происходит "систематическое убийство людей1… Сохранение в лагере существующих условий его быта было бы равнозначно приговору всех пленных и интернированных на гибель и неизбежную, медленную смерть" (Красноармейцы. С. 117).

Согласно инструкции Минвоендел, в лагерях должны были действовать буфеты. В отчете полковника Родзиньского приводится пример того, как работал такой буфет в лагере пленных Пикулице. В буфете торговала "по сути для себя" жена начальника лагеря. Кусок белого хлеба в буфете стоил 1 крону 60 геллеров. Такой же кусок в перворазрядном ресторане Пшемысля стоил всего 1 крону (Красноармейцы. С. 119). Комментарии излишни.

Этот доклад начальника Санитарного департамента генерала З. Гордынского военному министру Польши стал, вероятно, "последней каплей" для польского руководства. До этого З. Гордынский 2 декабря 1919 г. направил крайне жесткую записку министру военных дел о тяжелом положении военнопленных и необходимости созыва межведомственного совещания по этому вопросу. Руководство министерства решило проблемы, которые волновали не в меру настойчивого генерала просто и эффективно. 20 февраля 1920 г. генерал был переведен на более спокойную работу, не связанную с пленными (Красноармейцы. С. 827).

Естественно, что по докладам З. Гордынского не было предпринято действенных мер. В результате в 1920 г. ситуацию с питанием пленных Ст. Семполовская характеризовала так: "… Общее состояние дел с питанием следует признать (последние месяцы прошлого года) очень плохим… Не говоря уже о таких случаях, как обнаружение сена в желудке умершего пленного, что имело место в лагере в Домбе…" (Красноармейцы. С. 583).

Не вызывает сомнения, что продовольственная норма в полном объеме до пленных не доходила. Смерть от истощения была обычным явлением в польских лагерях. лучше всего причины такого положения раскрыл Подольский (Вальден), который, как бы предвидя разгоревшиеся спустя 80 лет споры, писал: "Слышу протесты возмущенного польского патриота, который цитирует официальные отчеты с указанием, что на каждого пленного полагалось столько-то граммов жиров, углеводов и т. д. Именно поэтому, по-видимому, польские офицеры так охотно шли на административные должности в концентрационных лагерях" ("Новый мир", № 5, с. 88). Надо заметить, что голода в 1919-1922 гг. в Польше не было.

Критически настроенный читатель может заметить, что примеры из 1919 г. не вполне уместны. В польском плену в конце 1919 г. пленных красноармейцев было немногим более 13 тысяч (Красноармейцы. С. 9). В то же время основное количество пленных красноармейцев погибло в осенне-зимний период 1920/21 г.

Однако обращение к 1919 г. более чем обоснованно. Польские власти в 1919 г. даже для такого сравнительно небольшого количества пленных не смогли, а точнее, не захотели обеспечить условия в соответствии с требованиями Женевской конвенции. Это еще одно подтверждение осознанно целенаправленной политики верховных польских властей по созданию невыносимых для жизни условий для "большевистских пленных".

Проф. З. Карпус и В. Резмер в предисловии ссылаются на свидетельство посла Великобритании в Германии Э. В. д'Абернона, который утверждал, что в августе 1920 г. русских военнопленных "здорово и хорошо кормят" (Красноармейцы, с. 23). Для понимания, что это не совсем верная информация, достаточно прочитать показания вернувшегося из плена Андрея Прохоровича Мацкевича. В октябре 1920 г. он был доставлен в лагерь Белостока, в котором пленный в день получал "небольшую порцию черного хлеба, весом около 1/2 фунта (200 г), один черепок супа, похожего скорее на помои, и кипятку" (Красноармейцы. С. 175).

Начальники польских лагерей умели принимать проверяющих. Так, секретарь-распорядитель отдела военнопленных Американской ассоциации христианской молодежи И. Вильсон после посещения в октябре 1920 г. концентрационной станции в Модлине заметил по поводу пищи для военнопленных, что "она была вполне удовлетворительной и по содержанию была лучше той, которую получали русские пленные в Германии. Комендант был очень любезен…" (Красноармейцы. С. 340).

Напомним, что именно в это время командир укрепленного района Модлин Малевич телеграфировал начальству о том, что военнопленные концентрационной станции едят "различные сырые очистки" и у них "полностью отсутствует обувь и одежда" (Красноармейцы. С. 355).

Нет сомнений, что по случаю приезда в лагеря д'Абернона и И. Вильсона польские власти расщедрились и паек для пленных в этот день был нормальным. Да и дегустация пищи Э. В. д'Аберноном и И. Вильсоном, вероятно, напоминала сцену угощения Остапа Бендера обедом (чем бог послал) в доме престарелых, описанную в известной книге Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев". Старики голодали, а заведующий домом престарелых голубоглазый Альхен сумел накрыть для Бендера роскошный стол.

Начальник распределительной станции в Пулавах майор Хлебовский в конце октября 1920 г. жаловался Верховному чрезвычайному комиссару по делам борьбы с эпидемиями Э. Годлевскому, что "несносные пленные в целях распространения беспорядков и ферментов в Польше" постоянно поедают картофельные очистки из навозной кучи, которая находится в лагере, и ее придется окружить колючей проволокой" (Красноармейцы. С. 420).