Бразилия. Полная история страны - Корвалью Фернандо Нуньес - Страница 28

Можно обратиться и к иным цифрам, взглянуть на проблему с другой стороны – в 1910 году внешний долг Бразилии дорос до ста тридцати миллионов фунтов, ведь на основные суммы займов активно нарастали проценты. Очень часто правительству приходилось расплачиваться по долгам не «живыми» деньгами, а активами, построенными на заемные средства. Грубо говоря, на одолженные средства строился завод, который переходил под контроль кредиторов и приносил им прибыль, а бразильское правительство никакой пользы не получало, но оставалось с висящим на шее долгом.

«Выгоднее привлекать не кредиты, а инвестиции», – могут подумать сейчас многие читатели и будут тысячу раз правы, потому что недаром же говорится, что сто партнеров выгоднее тысячи кредиторов. Но иностранные инвестиции приносят государству пользу лишь в том случае, если они являются партнерскими, а не грабительскими. Условия, на которых привлекались инвестиции, были плохо продуманными, а иной раз и совершенно невыгодными для Бразилии (но не для человека, который подписывал контракт), контроль за деятельностью иностранных предприятий был слабым, кроме того, с контролирующими органами всегда можно было договориться – коррупция была и остается одной из главных бразильских проблем. Да, разумеется, инвесторы создавали новые рабочие места, но чаще всего на этом польза от иностранных инвестиций заканчивалась. Рабочие места в обмен на возможность бесконтрольного использования национальных ресурсов – это невыгодная для правительства сделка. Иностранцы предпочитали вкладываться в добычу сырья и сельскохозяйственное производство, а также в легкую промышленность. Развивать тяжелую им было невыгодно с двух сторон – и с точки зрения прибыли, и с точки зрения сокращения импорта промышленных товаров в Бразилию (сырье вывозилось по низким ценам, а импортные товары, которые в стране не производились, продавались по высоким).

Президент Бразилии Венсеслау Брас подписывает декларацию об объявлении войны Германии

Согласно переписи 1907 года, на двадцать миллионов жителей Бразилии приходилось три тысячи двести пятьдесят промышленных предприятий. По французским или британским меркам такое количество предприятий выглядело бы смехотворным, но давайте не будем забывать, что Бразилия лишь недавно начала развивать промышленность – в конце правления Педру Второго предприятий было менее семисот. Правда, бÓльшая часть бразильских предприятий не могла похвастаться должным оснащением. Современного оборудования было мало, преимущественно использовался ручной труд, объемы производства не впечатляли. Ситуация с инженерно-техническими кадрами откровенно удручала, поскольку подавляющее большинство среди них составляли иностранцы.

Для достижения своих целей, точнее – для того, чтобы сделать депутатов и губернаторов послушными исполнителями воли правительства, президент Салис активно использовал подкуп в виде предоставления различных льгот и преференций. Подобная политика в какой-то мере работала на стабильность, но и повышала коррумпированность государственного аппарата, превращала служение народу в супервыгодный бизнес и способствовала появлению олигархии. Поскольку большинство олигархических семейств владело кофейными латифундиями в Сан-Паулу или же обширными ранчо в Минас-Жерайсе, бразильская политика получила название política do café com leite – «политика «кофе с молоком».

Республиканское правление выглядело более привлекательным для потенциальных иммигрантов (особенно издалека), поэтому в девяностых годах XIX века темпы иммиграции возросли до ста пятидесяти тысяч в год. Интенсивный приток иностранцев в определенной мере дестабилизировал обстановку в стране. Во-первых, среди иммигрантов были распространены революционные настроения, определенная часть их приезжала в Бразилию не только в поисках лучшей жизни, но и в надежде на свободы, недоступные в монархических европейских странах. Во-вторых, между иммигрантами и коренным сельским населением Бразилии нередко возникали конфликты, наиболее крупный из которых вошел в историю под названием Войны в Контестаду[95].

События в области Контестаду, которую не могли поделить штаты Парана и Санта-Катарина, представляли собой практически непрерывную цепь восстаний, начавшуюся в 1902 году. В 1912 году «мелкоочаговая» партизанская война переросла в масштабную гражданскую войну, продлившуюся до середины 1916 года. Причины восстаний напоминали ватапу[96], настолько много было там намешано всего разного.

Прежде всего, в этих благословенных местах, где с XVIII века ничего, казалось, не изменилось, ждали мессию. В 1895 году здесь появился проповедник по имени Жуан Мария, который обещал крестьянам вернуться на землю после смерти и принести всеобщее благоденствие. В 1900 году Жуан Мария умер, а вскоре… воскрес, как и обещал. Но благоденствия с собой не принес, а объяснил крестьянам, что хорошую жизнь для себя нужно добывать самостоятельно. Можно предположить, что «воскресших» Жуанов было несколько, как минимум – двое, но дело не в количестве, а в последствиях. Крестьяне откликнулись на призыв и начали борьбу за хорошую жизнь. Все они арендовали клочки земли у местных помещиков, но в начале ХХ века в этих местах начали прокладывать железную дорогу. Железная дорога – дело государственного значения, поэтому землевладельцам приходилось продавать правительству участки, на которых планировалось класть рельсы. Крестьяне при этом сгонялись с насиженных мест и лишались единственной возможности заработка. Не так уж просто перейти с места на место, новый участок еще нужно найти, да и получишь ты вместо окультуренной земли дикую, которая начнет кормить тебя не сразу. Наняться на прокладку железной дороги сельские жители не могли, поскольку эта ответственная задача поручалась рабочим-иммигрантам, как более опытным и образованным. При этом большинство иммигрантов, задействованных на прокладке дороги, составляли итальянцы, то есть абсолютные чужаки по местным меркам. Очень скоро между местными жителями и иностранцами начались стычки. Те из крестьян, кто ушел куда подальше и осел на «ничейной» земле, недолго жили спокойно, поскольку считавшиеся ничейными земли были государственными, которые на законных основаниях раздавались иммигрантам. Что оставалось делать людям? Бразильское правительство не собиралось им помогать, приходилось надеяться только на себя. Крестьяне начали объединяться в отряды и воевать против пришельцев. Угли недовольства долго тлели, вспыхивая то там, то здесь, а в 1912 году, когда железнодорожное строительство и приток иммигрантов набрали максимальные обороты, вспыхнул пожар…

Пожар войны разжег бродячий целитель Мигель Лусена де Боавентура, выдававший себя за Жозе Марию, родного брата покойного Жуана Марии, которого в этих местах чтили как святого. «Жозе Мария» призвал крестьян объединиться и изгнать чужаков с родной земли. Доведенные до отчаяния крестьяне охотно откликнулись на призыв. В молодости «Жозе Мария» был солдатом, поэтому под его командованием повстанцы начали действовать весьма успешно. Первая попытка подавления восстания закончилась разгромом правительственных войск. В решающем сражении «Жозе Мария» погиб, но его гибель вдохновила повстанцев на более активные действия. Они создали Армию Святого Жозе Марии, основали на контролируемой территории Южнобразильскую монархию и провозгласили одного из своих предводителей императором. Так в Бразилии была восстановлена монархия, правда не повсеместно и ненадолго.

Потерпев ряд неудач, правительство осознало серьезность проблемы и в 1914 году направило против повстанцев крупный отряд, снабженный пулеметами и артиллерией. Командовал отрядом генерал Карлос Фредерико де Мескита, в свое время успешно действовавший в Канудусе. Разгромив ставку повстанцев, доблестный генерал решил, что с восстанием покончено, но не успели в столице порадоваться этому, как война началась вновь – разбежавшиеся повстанцы объединились и продолжили наносить удары. К сентябрю 1914 года под их контролем находилось около двадцати пяти тысяч квадратных километров (это побольше, чем площадь Сальвадора)[97].