Порочный сексуальный святой (ЛП) - Уайлд Эрика - Страница 2

Она выбежала в коридор и чуть не налетела на мать, стоявшую рядом с кабинетом, такую красивую и нестареющую, благодаря филлерам и пластической хирургии. Судя по выражению ужаса на ее лице, сегодня она тоже подслушивала.

— Саманта, ты не можешь уйти, — сказала Кассандра с ноткой отчаяния в голосе. — Почему бы нам не попросить Мэгги сделать нам чашку чая, и мы сможем поговорить об этом.

Саманта любила Мэгги — их милую, добрую экономку, жившую в доме последние двадцать лет. Пожилая женщина, которая укачивала ее по ночам, когда ее собственную мать нельзя было беспокоить, и которая вытирала слезы, когда какой-нибудь мальчик обижал ее.

Саманта с трудом сглотнула и твердо решила.

— Нам нечего обсуждать, мама. Я люблю тебя, но не хочу быть разменной монетой в бизнесе, и я не выйду замуж за человека, которого не люблю.

— Не смеши меня, Саманта. Давай сядем и поговорим. Ты не можешь всерьез оставить все это.

— Моя жизнь предназначена для чего-то большего, чем это, — сказала она, охватывая все вокруг взмахом руки — показушный дом площадью в двенадцать тысяч квадратных футов, в котором они жили, и богатство, с которым она выросла, давали ей все самое лучшее.

— Твой отец прав. Ты не уйдешь далеко, и поймешь, какую огромную ошибку совершила, — сказала Кассандра, пытаясь заставить ее передумать.

Она грустно улыбнулась матери.

— Это шанс, которым я должна воспользоваться.

Она направилась в фойе, схватила сумочку от Луи Виттона, которую оставила на столике у входа, и вышла через массивные двойные двери. С ключами от машины в руке она села в Maserati GranTurismo, подаренный ей родителями на двадцать пятый день рождения. Пока она ехала прочь от огромного поместья в Ривер-Форест, она не переставала думать, пока не добралась до окраины Чикаго.

Зная, что это лишь вопрос времени, когда отец отследит ее машину, она остановилась на стоянке круглосуточного продуктового магазина.

При ней была небольшая сумма наличных, и неизвестно, сколько еще времени у нее будет доступ к кредитным картам, прежде чем они будут заблокированы. Она позвонила в таксомоторную компанию, вышла из машины, бросила ключи и сотовый телефон под сиденье — так как отец мог отследить и это — и заперла дверь.

Через несколько минут к тому месту, где ждала Саманта, подъехало такси. За рулем сидела дружелюбная молодая девушка лет двадцати с небольшим, и она рассчитывала, что другая женщина найдет ей подходящее место, чтобы отпраздновать первую ночь свободы. Место, где никто не узнает ее, не осудит и не будет ожидать, что она станет хорошей девочкой, какой была всегда.

— Меня зовут Энджи. — Девушка с дружелюбной улыбкой оглянулась через плечо на заднее сиденье. — Куда я могу отвезти вас сегодня вечером?

— В ваш любимый бар в Чикаго.

Энджи удивленно подняла брови, увидев дизайнерскую сумочку Саманты и роскошный наряд.

— Вы в этом уверены? Мой любимый бар находится далеко от «The Aviary», — она имела в виду высококлассный лаундж, куда богатые приходили, чтобы пообщаться и остаться незамеченными. — Место, где я тусуюсь, немного… грубовато, — сказала она со смехом.

Саманта усмехнулась.

— Именно на это я и рассчитываю.

Глава 2

Клэй Кинкейд бросил взгляд на женщину, сидящую в дальнем конце бара, и сразу же определил ее как «кексик» — термин, который одна из его барменш придумала для малопьющих, кто не мог справиться с выпивкой. Что, казалось, относилось к случаю потрясающе красивой блондинки, изучавшей пустой стакан перед собой.

С другой стороны, она могла быть кексиком и по другой причине. Она выглядела богатой, милой и декадентской, как неотразимое лакомство для гурманов, на которое, будучи маленьким мальчиком, он с тоской смотрел в городской пекарне. У него не было возможности попробовать эти сладости, но даже сейчас, в тридцать два года, он все еще помнил, как его рот наполнялся слюной, и как его всегда пустой желудок урчал и болел — пока владелица магазина не прогоняла его, потому что не хотела, чтобы это отребье, Кинкейд, незаконнорожденный ребенок шлюхи-наркоманки, удерживал клиентов от входа в ее высококлассную пекарню.

Эта женская версия кексика была так же соблазнительна, и его порочные мысли обратились к тому, чтобы откусить от нее восхитительный кусочек, и посмотреть, такая ли она сладкая, какой выглядит, а затем облизать ее нежную, сливочную кожу и развратить этот идеальный розовый ротик и соблазнительное тело, предназначенное для удовольствия и греха.

Его член дернулся от фантазии, пронесшейся в его голове, но это все, что было. Грязная фантазия. Женщина явно была не из этого района. С этими шелковистыми блестящими волосами, безупречным цветом лица и нитью мерцающего жемчуга на шее, она кричала о высшем классе и богатстве. Остальная ее одежда — бледно-розовая шелковая блузка и кремовые брюки — также являла прямой контраст с непринужденной атмосферой джинсов и футболок, окружавшей Кинкейда.

Он прошел за барную стойку, где Тара, его последняя барменша, смешивала напиток. В воскресенье в десять сорок пять вечера она только что позвала Клэя из кабинета, чтобы тот сменил Тару на посту к одиннадцати. Поскольку это был самый тихий вечер недели, и заведение Кинкейда обычно оказывалось пустым к десяти часам, он не возражал закрыть его сам.

— Кто этот кексик в конце бара? — спросил Клэй Тару низким голосом.

— Понятия не имею, — пожала плечами Тара, наливая пол-унции Калуа в стопку. — Я никогда не видела ее здесь раньше.

— Она приехала с кем-нибудь? — с любопытством спросил он.

Тара добавила в стопку столько же Бэлиса.

— Нет. Она вошла одна.

— Она заблудилась? — это было единственное разумное объяснение.

— Я так не думаю, — ответила Тара, ее губы изогнулись в усмешке, когда она завершила напиток большим количеством взбитых сливок. — Она скользнула на барный стул, сказала, что хочет напиток с самым грязным названием в меню, и я сделала ей Королевский Трах. Она залпом выпила порцию, заказала еще две и велела мне продолжать, чем крепче и грязнее, тем лучше. После трех Королевских Трахов она перешла на Кричащий Оргазм, Медленный, Приятный Трах и Минет. Сейчас у нее на очереди Глубокая Глотка, — сказала она, поднимая сексуально откровенный напиток, который только что сделала.

Тара принесла женщине напиток, затем направилась на первый этаж, чтобы убрать со столов и убедиться, что немногие оставшиеся посетители не захотят выпить еще до закрытия заведения. Клэй начал убирать бутылки с алкоголем, украдкой наблюдая за блондинкой, которая обмакнула язык в пену взбитых сливок, прежде чем обхватить губами край рюмки, запрокинула голову и заглотила его, как и предполагало название напитка.

Ох, чтоб меня…

Тихий стон вырвался из ее груди, когда она сглотнула. Закончив, она медленно слизнула остатки взбитых сливок с уголка рта, ее ресницы наполовину опустились. Ее действия были такими простодушными и неопытными, но такими чертовски сексуальными, что это заводило его — и напомнило, что прошло слишком много времени с тех пор, как он занимался сексом.

Одно короткое сообщение женщине, с которой у него был секс по дружбе, могло легко изменить этот статус, но сначала он должен был убедиться, что кексик благополучно покинул его заведение, а затем он мог бы закрыть бар. Учитывая его реакцию на блондинку не из его Лиги, ему определенно нужно было заняться жестким, горячим трахом.

Тара вернулась с подносом пустых стаканов и поставила их в раковину за стойкой. Последние посетители ушли, и двое завсегдатаев помахали ему рукой, направляясь к выходу.

— Увидимся позже, Святой, — крикнул один из парней постарше.

Клэй был скорее грешником, чем святым, но с тех пор, как много лет назад его брат, Мейсон, дал ему это прозвище, чтобы вывести из себя, все последовали его примеру. И прозвище прилипло. Легче было смириться с ярлыком, чем бороться с ним.