Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 6(СИ) - Афанасьев Семён - Страница 11

— Да.

— Делайте! Меня устраивает. Вы же не сильно пострадаете? — не то чтобы старика волновал реальный ответ, но иногда изобразить любезность стоит.

— Вообще не пострадаю, — медик ушёл в себя. — В нашей сфере мнения порой различаются радикально. Другое дело что вам в стратегической перспективе это не поможет.

— В моём возрасте в стратегической перспективе уже вообще ничто не поможет, — сварливо проворчал Хироя. — Неделя — чертовски большой срок. Меняйте диагноз и получите столько же.

— Всего доброго. — Мы с Моэко готовимся покинуть полицейский участок, где завершали кое-какие формальности.

— Решетников-сан, извините! — уже на выходе меня догоняет офицер. — Прошу прощения, придётся вернуться.

— В чём дело? — моя адвокат решительно становится между мной и полицейским.

— Только что прогрузилось по базе, против вас выдвинуты другие обвинения. Комиссия по ценным бумагам. Решетников-сан, прошу извинить, но вы задерживаетесь полицией Токио… В соответствии с… Вы имеете право хранить молчание… Если у вас нет денег на адвоката…

Моэко сбоку саркастически хмыкает.

¹ реальный девиз якудза. Вопрос, конечно, насколько декларации в нашем мире соответствуют внутреннему содержанию. Но тем не менее, лозунг есть

Глава 5

— В моём понимании такому задержанию полагается выглядеть как-то иначе, — говорю, что думаю.

— Вы же не будете сопротивляться? — нагнавший меня полицейский озадачен чем-то ещё, со мной несвязанным.

— А вот тут я должен проконсультироваться, хорошо, адвокат рядом. Миёси-сан, порекомендуйте, как лучше поступить? — делаю шаг вперёд, чтобы стать со спутницей рядом.

— Вы сейчас нарушаете процедуру, — спокойно констатирует Моэко, глядя на служителя закона и не отвечая мне. — Для задержания должны быть основания, в противном случае требования полиции не являются законными и я очень хорошо знаю, что делать в такой ситуации. — В её голосе лязгает металл.

— Я только что изложил основания. — Демонстрируемой уверенности, однако, слуга закона не испытывает — видно по глазам и не только мне.

— Это слова, нужен документ-первоисточник. Наличие фамилии в полицейской базе розыска таким основанием не является, вы должны это понимать лучше меня.

— Но…

— Ваша база розыска — внутренний документ отдельной службы, — Моэко без затей перекрывает типа голосом. — К тому же электронный. Всё равно что служебная записка, по ним у нас ещё пока не задерживают. Где первоисточник?

— Объясните, пожалуйста, дилетанту? — трогаю адвоката за плечо.

Пока беседуем, можно считать много интересного с лица полицейского. Да, информация будет косвенной, но и в ней масса полезного.

— Полиция может ошибаться, может внести в базу по ошибке либо недобросовестности — прецеденты были. Для любого ограничения свободы, хоть и задержания, нужны либо решение суда, либо основания, — поясняет якудза. — Решения суда либо надзорного органа я не наблюдаю.

— А основания?

— Они могут быть у полицейского патруля, который своими глазами видел, как человек в маске вылезал из разбитого окна квартиры или дома и при этом тащил узел с вещами. Но ты только что вышел с процессуальных действий, личность твоя установлена и подтверждена, сомнений не вызывает. Кстати, если ты и есть хозяин дома и выбил собственное стекло мешком для развлечения — проблемы будут уже у полиции. Даже если ты в это окно полез без айди.

— Будем сопротивляться? — уточняю откровенно.

Находись я тут один, возможно, вёл бы себя иначе. Однако ребятам из Эдогава-кай я здорово обязан и не синхронизироваться с их генеральной линией было б неправильно, в том числе по соображениям благодарности.

Насколько успел понять, Моэко эту самую линию озвучивать имеет право вполне официально. Также, их организация может быть вынуждена занять вполне определённую позицию из соображений репутации.

— Предъява от Комиссии ожидалась, — напоминаю на ухо.

— Я и не возражаю, — борёкудан пожимает плечами. — Но закон есть закон и он должен соблюдаться. Офицер-сан, я искренне благодарна, что вы к нам подошли с работающей гарнитурой и прямо сейчас прошу под ваш видеожетон, точнее, предупреждаю: если выемка нашего текущего разговора с самого начала по каким-либо техническим причинам станет невозможной, и как адвокат, и как член своей Семьи я буду считать это отменой всех договоренностей. В том числе — последних предварительных.

Пока мы на удивление долго оформляли документы, связанные с работой армейского тазера по моей шее, ей позвонил отец и выдал массу интересного. Динамик телефона достаточно громкий, сидели рядом — в ближайшее время Штаб-квартиру Эдогава-кай посетят ну очень высокого уровня люди, которые едут не по первому кругу договариваться.

Полицейский стремительно бледнеет:

— Я очень прошу вас, Миёси-сан, воздержаться от необоснованно резких суждений и заявлений. Да, видеофиксация ведётся по всем правилам, поэтому у вас нет формальных оснований обвинять полицию Токио в том, чего она пока не совершила!

— Ну и как здесь не смеяться, — замечаю походя с намёком.

— Пожалуйста, пройдите сюда! — дверь в конце первого этажа открывается и в коридор высовывается местный босс, который в чинах повыше, чем сотрудник, стоящий перед нами.

Снущие вперёд-назад люди его явно не интересуют: смотрит на нас, призывно поднял ладонь.

— Давай сходим? — предлагаю, подхватывая спутницу под руку.

Не знаю, какое у неё зрение, но я отсюда вижу, что старший инспектор на взводе даже больше собственного подчинённого.

С такой дистанции расшифровать все нюансы сложно, но некий занимательный подстрочник буквально висит в воздухе — пожалуй, такие моменты лучшего выяснять сразу.

Моэко смущала некоторая неправильность происходящего, что-то не стыковалось.

Министр, в ведении которого находилась, кроме прочего, и полиция страны, только что через отца попросил встречи. Сам предложил прибыть на их территорию — стало быть, признавал и свою вину за случившееся, и более низкую позицию в предстоящих переговорах.

Да, она — не отец, но не факт, что противной стороне от этого будет лучше. С волей и у неё всё благополучно, а в людях и кое каких прикладных моментах она понимает не хуже родителя, профильное образование обязывает.

И жёсткую позицию Миёси Моэко в состоянии занять не хуже, чем Миёси Мая — из соображений будущей личной репутации. Есть моменты, когда слабину давать нельзя категорически.

— Думаешь, стоит? — ухмыльнулась она, выигрывая время на размышления.

— Почему нет? — равнодушно пожал плечами Такидзиро. — Всё равно так или иначе разбираться.

Его пальцы при этом сжали её локоть, озвучивая невербальное предложение его послушать.

Однако странно. Сам факт просьбы министра Мацуи по всем неписаным правилам на время переговоров автоматически замораживает любые встречные действия — такие, как задержание Решетникова.

Что тогда происходит?

— По теории, чей-то более высокий приоритет, — светловолосый ещё раз сжал руку, давая понять, что то ли мысли читать научился (причём стоя сбоку), то ли тоже думает в этом направлении.

Впрочем, с его разносторонним багажом лично она уже ничему не удивлялась. Хоть и похудение взять, борёкудан широко улыбнулась.

Такидзиро прав. Безвестный старший инспектор в конце коридора, на армейские звания плюс-минус соответствующий майору, действительно не может по собственной воле отменять приказ Министра Внутренних дел. Даже неформальный, негласный, противоречащий законам приказ — потому что Япония.

Если Мацуи сам просится в штаб-квартиру Эдогава-кай, не обитателю первого этажа одного из многочисленных участков данное распоряжение саботировать — задерживая подзащитного. Всё равно что объявление войны.

Майоры впереди министров войн не объявляют. Она не сообразила по запаре, но сообразил Решетников: за текущей накладкой должен стоять кто-то повыше.