Хладнокровное чудовище (СИ) - Александрова Евгения - Страница 29

Под спину подхватила чья-то рука. Лицо овеял запах до боли знакомый и одновременно ужасающе чужой. Ей надо было тоже бежать. Бежать прочь, а не падать в проклятую бездну. Иначе… иначе… Горячая ладонь согрела шею под затылком, странное чужое дыхание оказалось слишком близко. Губ коснулись чужие губы, раскрывая и позволяя дыханию и магии проникнуть вслед за ядом. Арнеина сделала потеряла всякую связь с миром, тело прогнулось в твёрдых каменных руках, сердце растеклось от вулканического жара.

Утекающая жизнь и сила устремилась к единственному человеку, которому хотелось принадлежать. Прикоснуться к его губам было так же естественно и необходимо как дышать. Его сильнейший дар околдовал, но Арнеина вдруг почувствовала, что не умирает. Что комкает его шелковистый камзол на груди, что снова чувствует свои руки, свое тело, биение глупого упрямого сердца.

— … Всё было решено с первой встречи, не так ли?

Сознание возвращалось медленно.

Император держал её одной рукой так, словно она ничего не весит. Арнеина распахнула глаза, наблюдая его лицо прямо напротив своего. В его силах решать, кому жить, а кому умирать… Его глаза под приподнятыми бровями, темнеющие в этом храме под ликами Четырёх богов. Его приоткрытые губы, к которым до смерти хотелось прижаться снова, крохотную ямочку у края рта.

— С первой встречи? — бездумно повторила она одними губами.

Черты лица Сиркха исказились: брови сошлись на переносице, ноздри резко раздулись, а из глубины горла вырвался резкий вздох. Ещё связанная с ним магией, Аренина почувствовала это как будто ударили ножом её саму. Резкая боль взорвалась под лопаткой и растеклась мгновенным ядом по телу. Так, что не вздохнуть.

Глава 16

Храм в ночи

Огонёк сигары тлел в ночи — едва заметно на фоне камина. Вальдер не курил табак много лет, даже на Юге не соблазнился, хоть на «свадьбу» присылали партию отборных сигар с соседней плантации табака. Но сейчас было так приятно затянуться густым дымом, позволить ему клубиться в лёгких, заволакивать рот — и выпускать в пустую прохладную комнату.

Вальдер затянулся снова, наблюдая, как разгорается огонёк и как осыпается на стол пепел. Едкая горечь с непривычки жгла горло. Поднявшись с кресла, он дошёл до большого окна, за которым темнела ночь. Моросило. Вальдер выдохнул дым, чувствуя себя не хладнокровным — огнедышащим чудовищем, в котором сгорело давно всё живое, и теперь только пепелище исходит гарью.

Гаррета давно не было, и это раздражало. Какого демона его лейтенант шляется до самой ночи именно тогда, когда больше всего нужен? Пустота давила, словно стены сдвигались с каждым отсчитанным ударом часов. Или эта целительница так быстро увлекла, что он готов побросать всё и бежать за ней, оберегая от каждого чиха? Сломала ногу на лестнице. Ну надо же! Именно здесь. Всё это выглядело как нелепое совпадение — и приводило в ещё большую злость.

Они держат его за полного дегенерата? Что Айдан, нелепо теряющая важные сведения. Что целительница, получающая травму. И Гаррету пора было бы задействовать свой мозг, а не только поддаваться благородным порывам! И те заигрывания с Ясмин на плантациях сахарного тростника, где он должен был сторожить беглянку, а не устраивать ей удобную жизнь. Похоже, полагаться стоит только на себя.

Вальдер сделал последнюю затяжку и потёр кистью с зажатой в пальцах сигарой левый локоть. Рана на предплечье после удара вепря поджила и только чесалась: снадобья целительницы и её дар действительно очень быстро поправили дело, он даже снял наконец надоевшую повязку, оставив рукава хлопковой рубашки прикрывать небольшой шрам.

Взгляд затуманился, различая уже не тёмные силуэты соседних домов, не бегущих по мокрой улице путников — а только капли мороси, скользившие по толстому стеклу и тяжёлую кованную раму из чёрного железа. Мысленно он был не здесь.

Стоило признать, что источник раздражения кроется не в чрезмерно навязчивой целительнице, которая ходила сюда, словно мошка на огонь в ночи. Не даже в Гаррете, вздумавшем играть с ней в рыцаря без страха и упрёка.

Именно сегодня в ночи император решил устроить своим избранницам последнее испытание в главном храме Четырёх богов. И выбранное место, и время в ночи, и мрачное предчувствие порождало в горле тяжёлый шипастый ком, дерущий при каждом вдохе, а пальцы так и чесались что-то разломать.

Вот какое ему дело⁈ Айдан сделала свой выбор, они прекрасно провели время, и он сам поклялся не связываться с дарханами больше, чем нужно для дела. Однако предательский голос внутри шептал, что Айдан де Марит — не только приятная интрижка, будоражащая кровь своей порочностью и возможностью потягаться с императором за власть. Она может быть источником ценных сведений: явно знает куда больше, чем говорит. Не хватило подходящего мгновения, чтобы прижать негодницу к стене и узнать её тайны. Все. Даже те, которые она не осознает.

Но что-то пошло не так.

Пройдя до стола, он затушил сигару в железной походной пепельнице, оставшейся со времен службы на западном фронте, и осмотрел свой кабинет ещё раз. Что могло намекнуть на связь с Айдан? Не осталось следов от письма, печать была вскрыта так, что не подкопаться. Она не оставила в порыве страсти ни какой-нибудь платок, ни какую значимую деталь. Вальдер бросил в камин даже те недописанные бумаги, которые сам заполнял в ночь перед её приходом.

Звук гонга из храма прозвучал в ночи как погребальный.

Погребальный? Вальдер поморщился. Что за мысли в его голове⁈ Надо уничтожить все следы её пребывания и не только в комнате, но и в мыслях. К демонам это. Игра из развлекательной стала смертельной.

Комната душила мутными, жаркими воспоминаниями. Огонь, кресло, звёздное украшение на лбу. Тьма в глазах. Всепоглощающая бездна. «Я хочу стать невестой Императора». Неудовлетворенное желание, что превращается в жажду. Вальдер растянул свободнее ворот рубахи и потер шею. Айдан, словно яд, уже проникла в его кровь.

Не став накидывать даже лёгкий короткий камзол, Вальдер только обулся и ещё раз оглядел комнату, чувствуя себя в душной клетке. Пнул носком сапога тлеющие угли в камине и спустился на улицу.

Влажный прохладный воздух окутал со всех сторон, забрался под ворот рубахи и, как навязчивая любовница, льнул к оголенной коже. Вальдер на миг подставил лицо небу, позволяя мороси остудить жар.

Гулкий стук сапогов по мокрому, скользкому булыжнику вторили отголоскам гонга, гуляющим между домами. Где-то заржала лошадь. Хлопнула входная дверь. Сквозь влажность и туман уличные фонари, казалось, не горели вовсе — тихо тлели, как угли в остывшем костре.

В такую ночь легко поверить в существование призраков, что являются из-за той грани мира. Вальдер шёл по опустевшим улицам, зная, что его ведет древний охотничий инстинкт, тот, что не утолила даже схватка с вепрем. Тот, что веками звучал в крови у всех мужчин. Предчувствие заставляло напрягаться каждый мускул.

Он дошёл до центрального храма в предгорьях столицы, который при Сиркхе обрёл священную ценность и будто даже возвысился ещё сильнее. Ярче засияли серебряные украшения сводов и отделанные бронзой лики Четырёх богов. Паломники, стекающиеся со всех краев Ивварской Империи, теперь денно и нощно толпились у ступеней храма. И в эту ночь их стало ещё больше. Они так жаждали прикоснуться к императору — посланнику Четырёх богов. Слухи, что он сейчас здесь, разошлись по городу даже без особых торжественных мероприятий.

— Слава императору! — прокричал кто-то, опускаясь коленями на камни, и череда ответных криков прокатилась волной по толпе.

— Разойдитесь! Прочь, прочь! — отгоняли самых назойливых стражи порядка рангом пониже, снующие перед молчаливо ожидающей божественного чуда толпой. Выше им не дали бы подняться гвардейцы императора, создавшие оцепление по всей ширине лестницы.

Они замерли, точно каменные изваяния, с пиками наперевес в светло-серых одеждах, отдавая дань происхождению императору и выбранным им цветам. Металлические доспехи поблескивали в ночной темноте.