Хладнокровное чудовище (СИ) - Александрова Евгения - Страница 28

— Да услышат вас Четверо богов и да протянут вам руки.

Арнеина закрыла глаза. Её отец больше всего чтил младшего из Четырёх, Ойгона, что дарил людям силу и стойкость выдерживать любое испытание. Мама чаще обращалась к Кими — проводнику сердца, что мог слышать зов людей, которым непросто справиться с бурей собственных страстей.

Арнеина мечтала о том, что все Четверо постепенно сочтут её достойной идти дальше. Ещё маленькой она считала, что недостаточно заслужить одобрение лишь одного проводника, ей нужны все. Она должна стать лучшей. Две младшие сестры готовы были довольствоваться и меньшим одобрением, но Арнеина будто с рождения знала, что не остановится, пока не дойдет до вершины незримой лестницы к Великому Духу.

Было ли то её собственное упрямство? Или воля родителей, раз за разом повторяющих, что она — старшая, она — наследница, она — должна стать лучшей из них и продолжить род предков так, чтобы никому из них не было стыдно.

Служители храма ударили в гонг, и низкий протяжный звук окатил весь храм волной, проносясь от возвышения вниз. Он будто не стихал, а становился всё громче, отражаясь от священных стен — и вскоре в пронзительном низком гуле почудились голоса богов.

«Ты здесь, ты здесь. Ты здесь», — вторило ей само пространство.

— Я здесь, — прошептала она в ответ одними губами.

Она открыла глаза, которые привыкли к полумраку и стали различать теперь каждую мелочь, окружающую со всех сторон. Будто молитва и обращение к богам разом наделили особой чуткостью, обострив все ощущения до предела.

Арнеина чувствовала, как прохладный, пахнущий благовониями воздух проникает в легкие. Как холод вечных камней струится по телу, наполняя силой и хладнокровием. В каждой щербинке на каменных стенах Аренина могла различить мельчайшие блики от свечей, горящих в высоких светильниках. Только рот нестерпимо жгло сухостью. Смертельно хотелось пить. Не воды, будто что-то иное жаждало сейчас всё её существо. Что-то ждёт их здесь, в этом храме.

Когда звук гонга наконец стих, все избранницы, словно одна, завершили молитву и последовали за императором к центральной лестнице. За время короткой молитвы на возвышении появились кубки, мерцающие в полумраке тёмным металлом.

Четыре ступени отделяли их от возвышения в центральной АРКЕ храма, откуда дарханы читали проповеди. Сиркх помог каждой из участниц подняться по чёрным мраморным ступеням, никак не огражденным и довольно крутым, протягивая руку — один за всех Четырёх. Он что-то произносил едва слышно, подавая ладонь и провожая на самый верх.

Дыхание снова сдавило. Во рту пересохло так, что язык с трудом ворочался. Гулкое биение сердца отдавалось в ушах. Вдох. Выдох. Дышать. Арнеина приблизилась к Сиркху с раскрытыми глазами. Он сочтет её ненормальной, если она будет так пялится. Но и глаза отвести было выше её сил.

«Во имя Четырёх богов», — шептала она себе беззвучно, пока не оказалась рядом. «Дыши», — напоминала сама себе, чтобы не свалиться без чувств раньше времени.

Сиркх улыбнулся. Его выразительные, высеченные из мрамора искусным скульптором губы изогнулись едва заметно — это можно было различить только вглядываясь в его лицо беспрестанно — но Арнеина могла поклясться, что его улыбка не только дань вежливости и соблюдение придворного этикета, она разлилась куда глубже, затронув уже не только губы, но и тёмные бездны зрачков, расширенных от полумрака и сделавших глаза из небесно-голубых — тёмно серыми, под стать лаконичному одеянию из шелковистой ткани.

— Не стоит так нервничать, — прошептал император, склонившись к ней, подхватывая за ладонь и помогая сделать шаг. — Клянусь, ваше сердце может так пробить даже камни этого храма.

Его ладонь вопреки обманчивому впечатлению была не ледяной, а горячей, живой, такой податливой, приятной на ощупь, что хотелось продлить это прикосновение… до вечности.

— Главное, чтобы ваше сердце не было сделано из камня… как о вас говорят, — ответила Арнеина внезапно низким шепотом: так, словно у них уже была какая-то единая тайна на двоих, — ваше величество.

Арнеина даже позволила себе сжать пальцы, обхватив его ладонь больше положенного, якобы пошатнувшись.

Император не успел ответить, да и задерживаться дольше было нельзя. Арнеина торопливо выдернула свою руку и, подобрав с колена подол платья, сделала последний шаг наверх.

Четыре кубка для четырёх невест. Они поблескивали боками на небольшом чёрном столе. Что внутри, вино? Едва ли. Слуги растворились, будто и не было никого. Во всем храме лишь тихонько гуляло эхо от удара в гонг.

Арнеина встала рядом с Айдан де Марит, с левого края. Сиркх медленно обошёл их всех и остановился напротив: так, что их разделял только стол с четырьми кубками. На улице скрылось солнце, небо заволокло тяжёлыми осенними тучами. В храме стремительно стемнело.

Арнеина стиснула челюсти и чуть вскинула подбородок, подумав, что теперь только глаза императора остались последним источником света.

— Вы почти дошли до конца, — медленно проговорил император, обведя их всех взглядом, останавливаясь на каждой не меньше, но и не больше, чем на остальных. — Если вы готовы ступить на стезю спутницы правителя, вы должны знать, что придётся столкнуться не только с поклонением, но и с ненавистью. И с предательством. В прошлый раз вам уже пришлось выбирать.

Вспотевшие ладони вцепились в плотную ткань платья. Арнеина остановила себя и разгладила смятую часть.

— В этот раз мы ищем предателей среди нас? — тонким голосом уточнила самая худенькая претендентка: большие глаза тревожно поблескивали на её лице.

Айдан только тверже подняла голову, ничем не выдавая волнения.

— В этот раз вы должны понять, где опасность, до того, как она убьёт вас. — Сиркх улыбнулся снова, но от него веяло сейчас холодом из-за грани мира. — Только один из них не отравлен. Да помогут вам Четверо — это испытание, что послали боги.

Рыжеволосая красавица вздрогнула, но подхватила тот кубок, что стоял прямо перед ней, поднесла к себе ближе, но не стала делать глоток — будто хотела понять, не опасен ли напиток по его аромату.

Отставила в сторону, взяла второй, тот, что был у её соседки. И прежде, чем кто-то успел сказать хоть слов, взглянула на императора отчаянно и вызывающе, а потом отпила… но не прошло и мгновения, как она резко задохнулась, попыталась схватиться за край стола, но руки подвели, и она осела на пол с закатившимися глазами.

Её худенькая соседка зажала рот руками и резко отступила, сделала шаг к ступеням. Арнеина застыла, не в силах определить, сковал её ужас или священный трепет. Единственное, что она осознала — кубок должен быть второй. Но в тот же миг Айдан, стоящая рядом, выбрала именно его — и с хладнокровностью королевы сделала торжествующий глоток.

Третья соперница, оставшаяся в живых, сделала ещё шаг назад, переводя безумный взгляд с Айдан на упавшую бездыханно избранницу, одну из четырёх, пока не приняла единственное верное решение — бежать прочь из храма. От взмаха её руки четвертый кубок опрокинулся, кровавая жидкость растеклась по черному столу, становясь черной.

Айдан осталась стоять. Она улыбалась. Она выбрала нужный кубок. Единственный, в котором нет яда. Сиркх должен выбрать её, теперь уж точно.

Арнеина взяла в руки последний оставшийся кубок перед ней. Поднесла к губам. Что ж! Так распорядились боги? Пусть будет так, Четверо. Арнеина ещё видела, как изумленно выгнула бровь Айдан, уже представляющая себя в роли императрицы, но взгляд Аренины устремился дальше — на императора, на Сиркха. На Самуэля.

Она сделала глоток холодного вина с привкусом граната и крови. Затаила дыхание. У смерти приятный вкус. Оставалось надеяться, что император доволен своим последним жестоким представлением. Пусть оно получит свой финал.

Пол качнулся. Она падает не просто на пол, она летит по ступеням, ниже, в пропасть, в бездонную дыру, откуда никогда не выбраться наверх.