За деньги - Коваль Лина - Страница 15

Вся растрепанная, грязная… оттраханная. По-другому и не скажешь.

В душевой кабине врубаю воду и сразу сползаю на пол. Холодный кафель охлаждает горящую кожу на заднице. Ноги обнимаю и жалобно скулю в угловатые коленки, пристально разглядывая уносящуюся в канализацию порозовевшую воду. Волосы быстро превращаются в мочалку, которой я отгораживаюсь от внешнего мира.

Как я здесь оказалась? Зачем?

Как вообще…

Черт.

Москву вспоминаю.

Я приехала в столицу наивным, всем верящим котенком. Девочкой, которая с двенадцати лет мечтала стать блогером. Ну нечем в Пьянково больше заняться, кроме как серфить в телефоне с ночи до утра. Все так живут.

Оказавшись среди тех людей, за которыми наблюдала все это время, мне реально снесло башню.

Я и не мечтала о таком.

Мне так хотелось быть «на уровне». Так хотелось соответствовать им. Но с зарплатой в семьдесят тысяч это реально сложно выполнимо. Вернее, просто невозможно.

Девчонки все модные, красивые, как с картиночки. И если наращивать волосы или колоть губы мне не было необходимости, то самые дешманские вещи, купленные на пьянковском рынке, явно выдавали мой уровень.

Тогда спас рынок покрупнее… На «Садоводе» я случайно нашла контейнер, где сумки были более-менее качественные. Строчки на швах ровные, фурнитура как надо. Реально не отличишь!.. Я ведь так близко оригиналы и не рассматривала.

Зато их рассматривали девчонки…

Нет. Они не сказали мне об этом и не высмеяли в лицо, поступив гораздо более изощренно и подло.

Они создали закрытый канал в Телеграм, назвав его «Паленая Злата из Пьянково», куда скидывали мои фотки и делали разборы образов с «Садовода». Канал довольно быстро набрал аудиторию около десяти тысяч подписчиков. Я о нем ничего не знала и продолжала посещать блогерские тусовки и вписки, совершенно не понимая, почему незнакомые люди все чаще встречают меня с улыбкой.

Я тогда была на седьмом небе от счастья. Слепой, глупый котенок.

Вот она жизнь, о которой я мечтала. Работа, любимое дело, друзья, оказавшиеся вовсе не друзьями.

А потом меня жестоко спустили на землю. Одну из тусовок сделали в мою честь. Там-то я все и узнала. Помню, рыдала в туалете гораздо сильнее, чем сейчас. Как вены не вскрыла – не знаю. Пообещала себе, что утру им всем носы. Больше они не будут надо мной смеяться.

Поклялась, что никто не будет!..

Как раз в это время Айка случайно рассказала про Дубай. Выбора у меня особо не было. Да и так правдоподобно все звучало…

Поверила.

Выплакавшись, хватаюсь за поручень и медленно поднимаюсь. Намыливаюсь и тру тело мочалкой, с особой аккуратностью – подмываюсь.

Засыпаю быстро. Ни минуты больше не думая. Еще чуть-чуть – и мозг взорвется. От мыслей, жалости к себе и самоуничижения.

А утром на столе в гостиной обнаруживаю пачку стодолларовых купюр и визитку черного цвета.

Первым делом пересчитываю деньги.

Пятьдесят. Охренеть. Пятьдесят по сто.

Пять. Тысяч. Долларов.

В рублях это почти как стоимость нашего дома в Пьянково. Зажмуриваюсь и снова ласково оглаживаю шершавую бумагу. Кажется, что вчера не так уж все плохо было, хотя между ног до сих пор неприятно саднит.

Прячу деньги в сумку все с тем же прадовским ремнем.

Затем беру телефон и включаю его. Снова игнорируя пропущенные звонки, заношу с визитки контакт, который называю «Амир Хаджаев». Сохранив его, хочу написать в Телеграм, но в подключенных мессенджерах вижу только Вайбер.

Закатываю глаза.

Прошлый век. Будто Амиру сто лет. И аватарка пустая.

«Спасибо за деньги», – пишу, сдабривая благодарность краснеющим смайликом.

Сообщение быстро становится прочитанным. Жду, что придет ответ, но тут же горько усмехаюсь: мой хозяин быстро покидает сеть.

Глава 16. Злата

– Привет, курочка, – слышу в трубке улыбающийся голос Рубена. – Тратишь золотые яички? Перышки чистишь?

– Привет…

Нервно озираюсь. Есть стойкое ощущение, что я под колпаком. Сжимаю ручки от тяжелых пакетов и растерянно опускаюсь на лавку.

– Совсем забыла про меня, Златик. Хорошо, что я все помню.

– Что тебе надо?

– Говорят, у тебя заказ жирный образовался… Индивидуалистка.

Айка – дура. Все ему рассказала.

– Я человек добрый, красавица. Для тебя сделаю скидку. Будешь отдавать мне не тридцать процентов, как все, а только пятнадцать. Заказ оптовый – комиссия ниже, – ржет он в трубку.

– С чего вдруг я буду тебе платить? – злюсь.

– С клиентом тебя познакомил я?

Молчу, пребывая в ступоре. И почему я думала, что он отвяжется?

– Я-я, – отвечает Рубен на свой вопрос. – И привез тебя сюда… Кстати, деньги за дорогу и проживание можешь не отдавать. Я добрый. Анкету тебе сделал, опять же, она у меня сохранилась. И Хаджаеву тебя представил.

– И что дальше? Я не обязана…

– Да ничего-ничего… Может, ты и права? Не обязана, курочка моя. Вспомнил. Про твою анкету… Группу вот тут нашел. «Подслушано в Пьянково» называется. Слышала?

Пакеты с новыми шмотками валятся на мраморный пол с таким грохотом, что мимо проходящие женщины в хиджабах озираются.

Из глаз вырываются слезы, внутри – ступор. Если родители узнают, да еще и так… я просто умру. Лучше сама с собой что-нибудь сделаю, чем…

– Подумай, – заканчивает разговор Рубен. – Номер карточки ты знаешь. И советую меня не обманывать, мой цветочек. Ты хорошая девочка. Я рад, что ты теперь у Хаджаева. С ним тебе будет хорошо…

– Да пошел ты, – всхлипываю, отключаясь под дикий хохот этого говнюка.

Еще недавний положительный настрой тут же рушится. В груди снова дыра.

Амир Хаджаев в собственном номере три дня не появляется.

Три. Дня.

На мои сообщения он не отвечает, а Таня говорит, что не может разглашать информацию и Амир Рашидович сам со мной свяжется. С припиской: «если посчитает нужным».

Естественно, сообщать мне о своих перемещениях он не собирается.

В первый день я так сильно боялась, что он приедет и захочет повторить вчерашнее, что даже рада была.

На второй день начала переживать. Мало ли, может, случилось чего?

Хаджаев летчик… Разбился? Потерпел крушение в своем Бейруте? В первую очередь, конечно, о себе волновалась. Что со мной будет? Куда я пойду?

Нет, нет и нет. Судьба так жестоко со мной не поступит.

Потом сама себя ругала… Разве можно, думая о смерти человека, только себя жалеть, а не его? Успела даже пореветь, но «усопший» воскрес на странице Вадима Елисеева.

Живой и совершенно здоровый. Еще и улыбающийся.

Гад.

На третий день я наконец-то смирилась с тем, что Амир Хаджаев будет делать все, что ему заблагорассудится, и меня предупреждать не разбежится. Созвонилась с Айкой и Ирой, взяла часть накопленных денег и пошла в торговый центр.

Это был кайф! Клянусь!

Господи! Корыстолюбие ты включил в список семи смертных грехов, но какое же это счастье – иметь деньги и тратить их.

Если бы не звонок Рубена, то сегодняшний день стал бы самым лучшим за всю мою жизнь. Так я думаю до тех пор, пока не возвращаюсь в «Хилтон» и не застаю Хаджаева в гостиной.

– Где ты шляешься? – раздраженно произносит Амир.

Испуганно осматриваю татуировки на груди, серые, чуть мятые брюки, и заглядываю в черные глаза.

– В торговый центр ездила.

Опустив пакеты на пол, одергиваю новый сарафан из тонкого льна.

– Зачем? – лениво интересуется.

Прикурив, дагестанец выпускает дым изо рта и прищуривается.

– Мне нужно было купить вещи. Мои остались там… в апартаментах.

Амир морщится и снова затягивается.

– Надеюсь, мне не нужно тебе напоминать, чтобы ты исключила все контакты со своими… хм-м… коллегами?

– Да. Вернее, нет. Не нужно.

– То же самое касается твоего сутенера.

– Хорошо, – вздыхаю тяжело и потираю висок.

Только сейчас замечаю, что журнальный стол заставлен алкоголем, стаканами и ведерками для льда, будто с Амиром здесь была большая компания. Вот только металлическая чаша, наполненная водой, в картину не вписывается.