Мифология Толкина. От эльфов и хоббитов до Нуменора и Ока Саурона - Баркова Александра Леонидовна - Страница 17

Тем не менее традиционно считается, что образы Валар и Валиэр — это трансформированные скандинавские боги, и некоторые черты сходства нельзя не отметить.

Однако, прежде чем перейти к анализу, подчеркнем, что в концепции Толкина Валары лишь посланцы Эру, Единого, проводники его воли в мире, поэтому сходство с отдельными чертами скандинавских богов гораздо менее существенно, чем отличие Стихий от языческого пантеона.

Манвэ — Владыка Ветров и правитель Арды (мира явленного, Средиземье лишь часть его). Его чертог на высочайшей вершине Таниквэтиль. Когда он восходит на трон, «он видит дальше всех — сквозь туманы, и тьму, и лиги морей». Сходство с Одином здесь очевидно: когда тот восседает на своем престоле Хлидскьяльв[18], то также может видеть все миры. Но не менее ярко и различие. В скандинавской мифологии увидеть все с этого престола может любой, что и сделал бог Фрейр, в то время как Манвэ приобретает эту способность, если рядом находится его супруга Варда, Владычица Звезд, известная во «Властелине колец» под именем Элберет.

Упоминая эддический престол Хлидскьяльв, нельзя не заметить, что этот образ — трон, с которого любому, кто на него сядет, виден весь мир, — Толкин использует в «Сильмариллионе», но совершенно в другом контексте. Речь идет о том, как Мелькор (также называемый Моргот, Черный Враг Мира) терзает одного из пленных вождей людей — Хурина, отца Турина Турамбара. «Моргот… выведя Хурина из темницы, усадил его в каменное кресло на одной из вершин Тангородрима. Волей Моргота он был прикован к этому креслу; и Моргот… молвил так: “Сиди же и любуйся краями, где лихо и отчаяние падут на тех, кто любим тобою. Ты осмелился… подвергать сомнению могущество Мелькора, Властелина судеб Арды. Так узри же взором моим, услышь моим слухом; и не сойти тебе с этого места, пока все не придет к горестному своему концу”». Как видим, здесь сходство с престолом Одина гораздо больше; отметим и резко негативную окраску образа этого трона. Как мы уже подчеркивали, для Толкина Валар отнюдь не языческие боги, поэтому неудивительно, что в мотиве всевиденья Манвэ сходство с Одином крайне поверхностно, а в случае с Врагом Мира — заимствование максимально близко.

Обратим внимание на еще одну цитату из «Сильмариллиона»: «Духи в облике воронов и орлов то и дело влетают в чертоги Манвэ и вылетают из них: взор их видит глубины морей и пронзает толщу гор, проникая в тайные бездны. Так ему приносили вести обо всем, что творилось в Арде». Этот пассаж единственный, где упоминается, что птица Манвэ — не только орел, но и ворон. Если образ орла как воплощение не просто блага, но спасения свыше (в прямом и переносном смысле) в мире Толкина представлен более чем ярко, то мотив ворона-провидца в нем практически не отражен (мы встретим его только в «Хоббите»). Тем не менее мы не можем пройти мимо, поскольку это прямая цитата из «Эдды», где об Одине говорится, что два ворона сообщают ему обо всем, Один «шлет их на рассвете летать над всем миром, а к завтраку они возвращаются. От них-то и узнает он все, что творится на свете»[19].

Если сам по себе Манвэ с Одином схож крайне мало, то его родство с Мелькором следует признать прямой и значимой цитатой. В «Сильмариллионе» упоминается, что Манвэ и Мелькор были братьями в думах Единого. Относительно родства Одина и Локи «Старшая Эдда» дает две разные, но близкие версии: в «Перебранке Локи» о них говорится как о побратимах, в «Прорицании вёльвы» Локи назван братом Бюлейста, а это одно из пятидесяти имен Одина. Перед нами отражение близнечного мифа, где один бог-брат воплощает светлую, созидательную сторону, второй же — темную, деструктивную. Несмотря на достаточно широкую распространенность близнечного мифа в культуре архаичных народов, мы полагаем, что здесь не воплощение универсалии, а заимствование из конкретного источника.

Сходство Мелькора с Локи также довольно относительно. Локи — трикстер, его оружие — хитрость; кроме того, он далеко не всегда враг прочим богам, и сюжетов, где он выступает помощником и хитроумным советчиком, достаточно много. Более того, даже в своих наиболее негативных поступках (убийство светлого бога Бальдра, порождение чудищ, сражение против богов во главе воинства Нижнего мира в Последней Битве) Локи совершает деяния, которые дадут Одину и прочим богам великую славу, Бальдру — воцарение в новом мире без войн, и, кажется, это в значительной степени осознавали сами скандинавы. Локи гораздо более «свой» для богов, чем, скажем, великаны. И если судить по «Перебранке», то и после убийства Бальдра он остается среди них.

Один с двумя воронами. Иллюстрация Людвига Пича из книги Александра Мюррея «Руководство по мифологии». 1874 г.

Morphart Creation / Shutterstock.com

Мелькор совершенно иной. В нем гораздо больше от христианского Сатаны, чем от хитрого скандинавского бога. Мелькор сразу же отъединяется от прочих Валар, строя свою твердыню, он предпочитает силу хитрости. Подобно Локи, Мелькор заточен, и его освобождение несет миру новые беды, но обстоятельства заточения не совпадают. Картина последней битвы Арды, Дагор Дагорат, во время которой прежний мир будет уничтожен, после чего возникнет Арда Исцеленная (эта информация лишь упоминается в «Сильмариллионе», но известна по черновикам Толкина), отчасти сходна с Гибелью Богов, но апокалиптические мотивы важнее. Пожалуй, чертой, наиболее сближающей Локи и Мелькора, является связь с огнем. Огонь по-исландски — logi, в «Поездке Тора в Утгард» из «Младшей Эдды» Локи состязается с огнем, а в мифе противники всегда обладают общей чертой. Мелькору служат огненные балроги, затем — огнедышащие драконы, врата в его крепость — вулкан, так что тема огня в его образе значительно масштабнее.

Некоторые черты Одина просматриваются в образах Намо — Владыки Судеб и Оромэ — Великого Охотника. Чертоги Намо, они же Залы Мандоса, — это место, куда приходят духи погибших эльфов (в то время как люди покидают Арду, уходя за грань мира). Намо — провидец, он произносит пророчество о Роке Нолдор, которое мы уже упоминали. Этот величественный и мрачный персонаж по духу гораздо ближе Одину, чем формально совпадающий с ним в деталях Манвэ. Что касается Оромэ, то он скорее соотносим с континентальным Воданом, предводителем Дикой Охоты. Но если Водан несет смерть тем, кто случайно встретится с ним, то Оромэ — убийца чудищ, так что здесь образ сверхъестественного охотника максимально гармонизирован.

Атрибут Оромэ — его рог, и это заставляет вспомнить о другом скандинавском боге — Хеймдалле, страже Асгарда, который затрубит в свой рог, возвещая начало Гибели Богов. Другой роднящий эти два образа мотив менее цитатен, но более важен. В прозаической вставке к «Песне о Риге» говорится, что Риг — это Хеймдалль, содержание же самой песни — это история о том, как Риг породил три сословия скандинавского общества: знать, землевладельцев и рабов. Хеймдалль выступает и как прародитель человечества. Наиболее яркий сюжет, связанный с Оромэ, — история о том, как он обнаруживает эльфов у Вод Пробуждения и затем ведет три народа эльфов в Валинор. Так что, хотя Оромэ буквально прародителем не является, его роль в судьбе едва пришедших в мир эльфов центральная.

Хеймдалль с рогом. Иллюстрация Лоренца Фрёлиха к «Старшей Эдде». 1985 г.

Den ældre Eddas gudesange oversatte samt indledede og forklarede af Karl Gjellerup med tegninger af Lorenz Frølich. Kjøbenhavn: P. G. Philipsen, 1895

Чрезвычайно отчетлива цитатность в образе Тулкаса — Валара, воплощающего физическую силу. В нем узнается скандинавский громовержец Тор, гроза великанов. Подобно тому, как приход Тора усмиряет Локи во время перебранки, так же само вступление Тулкаса в битву заставляет Мелькора бежать, а позже именно Тулкас берет его в плен. Выше мы показали, что основание для поиска черт, роднящих персонажа Мелькора с Локи, заключается не столько в собственно образе Врага, сколько в отношениях с другими персонажами, заставляющих вспомнить о Локи. В частности, сходство Тулкаса и Тора — один из примеров.