Ее словами. Женская автобиография. 1845–1969 (СИ) - Мартенс Лорна - Страница 31

Или:

Как и в рассмотренных ранее работах от лица «мы», главная линия этой истории – не то, как Нелли стала той, кем она стала. Несмотря на внимание к памяти и рассказы о ранних воспоминаниях, эту работу нельзя назвать психологичной. Здесь нет психоанализа. Однако, хоть этот текст и не сосредоточен вокруг Нелли, происходит это, похоже, не столько из‑за самоуничижительных порывов, сколько потому, что у автора есть по-настоящему отличная история, которую можно рассказать, – история поселенческой жизни ее семьи. Эта история оправдывает книгу. Что касается роли, отведенной автобиографическому субъекту, то в ходе повествования МакКланг все время возвращается от режима «мы» к собственной перспективе: «Я часто хотела, чтобы мы все могли немного замедлиться»45; «Я задавалась вопросом, что мы будем делать с собаками»46; «Я помню, как держала руку в холодной воде»47. Она также рассказывает несколько личных историй, например, как солгала, чтобы спасти жизнь своей собаке Нэп, кусающей домашнюю скотину за хвосты. Иногда она выдает собственные чувства и реакции: «Мое сердце похолодело от ужаса!»48; «время от времени я ненавидела коров»49. Появляется и автопортрет: Нелли в контексте фермы – особая персона, «ленивая», не подходящая для работы по хозяйству или шитья, но независимая мыслительница, которая умеет быть откровенной и решительной. Несмотря на то что она поздно пошла в школу и научилась читать только в десять лет, уже в пятнадцать лет она хотела покинуть ферму, чтобы жить самой. Ее план заключался в том, чтобы выучиться на учителя. Она рассказывает, как читала Чарльза Диккенса и как он стал для нее примером:

Наконец, подобно Ларком и Бернетт, которые в автобиографиях детства показывают, что повлияло на становление их будущего призвания (любовь Ларком к поэзии, а Бернетт – к историям), МакКланг также начинает сюжет о развитии феминистских взглядов, хотя только после 150 страниц. Триггером послужили замечания ее матери о месте женщины, когда Нелли было около одиннадцати лет. Мать отчитала и упрекнула Нелли за напористость из‑за того, что та с детской непосредственностью вызвалась разлить чай посетителям гостевого дома во время путешествия: «Женское место – помогать мужчинам и держаться подальше от общественных дел»52. Начиная с этого эпизода, права женщин становятся регулярной темой повествования. Тем не менее в этой автобиографии нет резкой критики матери. Девочка уважает своих родителей. В контексте феминистской тематики, однако, ее мать оказывается тем, кто транслирует традиционные представления о женщинах, что вызывает несогласие дочери. Но в конце книги она отдает должное своей матери, оставляя ей особую похвалу:

Еще одна книга 1935 года, которую мы рассмотрим, – «Три взлета» Хелен Вудворд – на удивление аналитическая семейная история. Вудворд – американка, сделавшая успешную карьеру в рекламе. Она рассказывает историю своей простой иммигрантской немецко-еврейской семьи, состоящей из родителей и четырех детей, и описывает их жизнь в Нью-Йорке в 1880–1890‑х годах. Вудворд начинает рассказ с паники 1893 года*, когда, чтобы сводить концы с концами, семье пришлось переехать в Литл-Рок, и заканчивает историю, когда ей исполнилось тринадцать и они перебрались в Бостон. Автобиография американского еврейского детства Вудворд наследует традиции, созданной ее современницами Мэри Антин и Роуз Коэн. История Вудворд менее драматична, чем истории ее предшественниц: сама она родилась в США, хоть и в иммигрантской семье, и пусть и бедной, но ни самой Вудворд, ни другим детям не приходилось работать. Однако текст Вудворд более тщательно построен и, прежде всего, более психологичен. Как и другие авторы середины 1930‑х годов, она изо всех сил старается сделать свою работу литературной. Она начинает in medias res: со сцены, типичной для жизни ее семьи, когда самой ей восемь лет, – а затем возвращается к истории ее родителей, к тому, как она начала впервые ощущать собственное «я», к описаниям школы, родственников и друзей. Она заботится о том, чтобы перемежать короткие главы по истории культуры (о том, как все было раньше, например, как в их районе отмечались праздники и какие были магазины) главами, посвященными конкретным людям, включая ее саму, и главами об истории ее семьи. Ядро повествования – рассказ о «мы». Вудворд утверждает: «Я редко думала о себе как о личности, как об отдельном человеке, но всегда – как о части семьи»54. Тем не менее с самого начала она довольно много рассказывает о себе в те годы, рисуя портрет некрасивого ребенка со скверными глазами, чувствовавшего себя хуже остальных детей. Затем она обнаружила, что преуспевала в учебе, после чего стала обожать школу. Вудворд приводит и некоторые психологические детали, как, например, боязнь сломанных кукол, которая, по ее гениальному предположению, могла быть связана с ее инфантильной ревностью к младшей сестре Долли. Она приводит много интерпретаций, так что рассказчица фигурирует в книге как отдельная личность. Особенно выделяется один прием: она неоднократно говорит читателю, что семейные отношения и обычаи повлияли на то, кем она стала, когда выросла. Таким образом, у читателя создается впечатление, что ее рассказ о былом очень важен для понимания того, как сформировалась ее личность, хотя напрямую она этого и не говорит. Этот прием ставит работу Вудворд на границу между детскими мемуарами и автобиографией детства. Психологизация распространяется и на других людей: например, она настаивает на том, что между ее очень разными матерью и отцом существовало напряжение, и анализирует их обоих. Ее отец, родившийся в Польше производитель сигар, любил две вещи: ставки на скачках и социализм. Ее мать ненавидела и то и другое, игнорировала политику и жила в своем маленьком мирке, состоявшем из домашних дел и детей («Большинство женщин такие», – комментирует сделавшая карьеру Вудворд55). «Три взлета» – это произведение-размышление, в котором автор пытается поделиться некоторыми выводами о жизни, к которым пришла сама. Оно не является откровенно феминистским, но автор, которая «стала кем-то», не может удержаться от ироничных комментариев о представлениях женщин в ее среде в 1880–1890‑х годах. Все девушки знают, что станут женами и матерями, если только они не будут слишком уродливы, чтобы выйти замуж, как некая Милли, родители которой отправляют ее в школу для учителей*: «Ее ждала ужасная судьба – самой обеспечивать собственное существование»56.