Секретная просьба (Повести и рассказы) - Алексеев Сергей Петрович - Страница 7

Разбежались в момент посыльные.

Ждёт государь. Слез с коня. Словно в клетку посаженный волк, взад-вперёд перед свитой ходит.

— Прибыли пушки, — наконец доложили царю.

— Где пропадали?! — грохочет царь.

Объясняют артиллеристы:

— Коней запрягали, ваше величество. Дюже брыкались кони. Пушки — хоть на руках кати.

— «Брыкались»! — ругнулся царь.

А сам понимает: «Тянут, злодеи, тянут. Ждут темноты, злодеи».

— Заряжай! — скомандовал государь.

Офицеры бросились к орудиям, смотрят — снарядов нет.

— Снарядов, ваше величество, нет.

Вскипел Николай I, набросился на артиллеристов.

— Торопились очень, — объясняют артиллеристы. — Впопыхах, государь, забыли.

— «Впопыхах»! — кричит Николай I. — Болваны! Скоты! Разини!

А сам понимает: «Тянут, злодеи, тянут. Ждут темноты, злодеи».

Смотрит царь с тревогой на небо. Сереет, сереет, сереет восток. Полчаса — и совсем стемнеет.

Послал Николай I на склад посыльных. Вернулись посыльные.

— Ваше величество, нет снарядов.

— Как — нет?

— Не дают их на складе.

— Как — не дают? — взревел Николай.

— Ваше величество, бумагу от величества вашего требуют.

«Измена», — подумал царь. Пробил его пот холодный. Пишет бумагу царь, а сам понимает: «Тянут, злодеи, тянут».

Поднял снова глаза он к небу. Сереет, сереет, сереет восток. Вот-вот и совсем стемнеет.

Великий князь Михаил был младшим братом царя Николая I. Пока царь ожидал снарядов, решил он к восставшим послать Михаила.

— Пообещай им чего желают. Уговори.

Не хочется ехать к войскам Михаилу. Однако что же тут делать. Сел на коня, поехал. Правда, с изрядной свитой…

Декабрист Вильгельм Кюхельбекер больше всего любил книги. На службе военной не был. Верхом на коне никогда не сидел. Сабли в руке никогда не держал. Как стреляет ружьё, не знал.

Был он школьным другом поэта Пушкина. Сам сочинял стихи. «Кюхля» нежно называли его друзья.

Добрым, отзывчивым был Кюхельбекер. Один недостаток — уж больно вспыльчив. Обиделся на кого-то однажды Кюхля, вызвал обидчика на дуэль.

— Кюхельбекер — и вдруг дуэль! — хохотал, узнавши об этом, Пушкин.

Однако Кюхля хотел стреляться. Дуэль состоялась. Целил Кюхля в обидчика, попал в своего секунданта. Хорошо, что не в голову, только шляпу ему пробил.

— Друг Кюхельбекер, вот мой тебе совет, — сказал после дуэли приятелю Пушкин, — никогда не бери пистолетов в руки.

Но Кюхля взял. 14-го декабря Кюхельбекер оказался в числе восставших. Вот он шагает по площади. Высокий, сутулый, не в мундире гвардейском, не в шляпе с султаном, в гражданском поношенном платье. Держит в руках пистолет.

— Свобода, свобода. Ура — свободе! — кричит восторженно Кюхельбекер.

Дважды ронял пистолет он в снег. Давно в нём заряд подмочен. Не понимает того Кюхельбекер. Уверен в оружии грозном. Устал от ожидания долгого Кюхля. Хочется Кюхле действовать.

Узнал Кюхельбекер, что к восставшим подъехал великий князь, решил застрелить Михаила. Подошёл он вплотную к великому князю. Поднял руку, навёл пистолет. Дуло всаднику в грудь направил.

Увидел дуло князь Михаил, чуть с седла не слетел от испуга.

Нажал на курок Кюхельбекер. Щёлкнул курок, и только.

Развернул Михаил коня. Мчал от восставших ветром. Вернулся назад к Николаю, лопочет что-то совсем невнятное.

— Что говорят злодеи?

— Б-б-б, — трясутся у великого князя губы.

— Согласны сложить оружие?

— Б-б-б, — отвечает великий князь.

Два брата, Игошка и Савватейка, вот уже третий час сидят на железной крыше.

— Домой хочу, — хнычет Савватейка.

— Сиди, сиди, — успокаивает брата Игошка. — Зорчее смотри на площадь. Запоминай. Потом всем обо всём расскажешь.

Удобно на крыше. Место хорошее. Рядом сенатский дом. Всё видно. И офицеры видны, и войска, и народ.

Наблюдали ребята отсюда и то, как ходили в атаку конные, и как приезжали к восставшим святые отцы, и как появились на площади пушки.

Савватейке шесть лет. Интересно, конечно, то, что происходит внизу на площади. Однако устал и промёрз Савватейка.

— Домой хочу, — начинает хныкать опять мальчишка.

— Сиди, сиди, — повторяет Игошка. — Запоминай. Потом всем обо всём расскажешь. — Показал рукой туда, где стояли пушки: — Давай подождём. Может, они бабахнут.

Смирился Савватейка, ковырнул пальцем в носу, снова на площадь смотрит. Смотрел, смотрел и заснул.

Николай I в это время находился как раз возле пушек. Привезли наконец снаряды.

Однако медлит что-то царь Николай. Страшно открыть огонь. Вдруг не пожелают солдаты стрелять в своих. Команду дашь, а они взбунтуются.

— Стреляйте, ваше величество! — наседают советчики. — Стреляйте!

Наконец Николай решительно двинулся к батарее.

— Стрельба орудиями по порядку, — скомандовал государь. — Первая, начинай!

Царь ожидал услышать артиллерийский раскат, но пушка молчала. Николай I скосил на солдат-канониров глаза. Увидел: один из них с зажжённым фитилём в руках стоит навытяжку перед офицером.

— Почему не стреляешь?! — кричит офицер.

— Там же свои, ваше благородие.

— Молчать, башка твоя вшивая! Свои не свои, раз приказ стреляй!

Офицер был из тех, кто умел ругаться.

— Стреляй, говорю, паршивец, бычьи твои глаза!

Не тронулся с места солдат. Фитиль не поднёс к орудию.

Выхватил тогда офицер фитиль из рук канонира, поднёс к запалу. Змейкой юркнул огонёк. Гулко раздался выстрел. Звук его заполнил Сенатскую площадь. Долетел до Сената, Адмиралтейства. Ударив о стены, вернулся назад. Громовым заметался эхом.

Николай I улыбнулся.

Картечь ударила в мостовую, рикошетом разлетелась по сторонам. Врезалась в ряды солдат, в людей, заполнявших площадь. Взметнулась выше, поверх голов, ударила градом в соседние крыши.

Что случилось, Игошка не сразу понял. Рядом, уткнувши нос в воротник, спал Савватейка — и вдруг Савватейки нет. Потянулся Игошка к обрезу крыши. Видит, лежит на снегу Савватейка. Спрыгнул Игошка вниз.

— Савватейка! — тормошит. — Савватейка! Вставай, Савватейка!

Не встаёт Савватейка, Мёртв Савватейка. Из-под шапки алая струйка на снег бежит.

Зашевелилась, задвигалась Сенатская площадь. За первым выстрелом грянул второй, третий, четвёртый, пятый… Врезалась в людей картечь, валила снопами наземь.

Распалось боевое каре. Солдаты шарахнулись в разные стороны.

И вдруг:

— На пушки! Грудью на пушки! Ура! Вперёд!

Это поручик Николай Панов звучно подал команду.

— Ружья к бою! Вперёд! За мной!

Это штабс-капитан Щепин-Ростовский под свист картечи строил своих солдат.

— Ребята, не трусь! Ребята, вперёд! Нам ли картечи кланяться!

Это поручик Александр Сутгоф обращался к своим гренадерам.

Рванулись вперёд смельчаки. Открыли огонь из ружей. Но новый шквал преградил дорогу. Отступили солдаты к реке. Спустились на лёд Невы.

Тут принял команду штабс-капитан Михаил Бестужев.

— Стройся! Повзводно! — кричал Бестужев.

Собрались к нему солдаты. Строится к ряду ряд. Смотрит Бестужев на Петропавловскую крепость. Рядом она совсем. Вот куда поведёт он теперь солдат. Нет, не всё ещё кончено. Надёжны у крепости стены. Соберутся туда восставшие, поспорят ещё с Николаем.

Тем временем пушки открыли огонь по Неве. Ударяют ядра в ряды солдат. Не дают им собраться вместе.

— Стройся! Стройся! — кричит Бестужев.

Заполняют живые места убитых. Вот и готова уже колонна. Собрался Бестужев подать команду — мол, на крепость, друзья, вперёд! Как тут:

— Тонем! — раздались крики.

Глянул Бестужев — пробили ядра лёд на Неве. Повалились солдаты в воду. Сорвался поход на крепость.

Лишь немногие вышли тогда на берег. А в это время с той стороны Невы, оголив палаши, мчались навстречу восставшим конные.