Повелитель драконов - Функе Корнелия - Страница 58

Галькобород пожал плечами и хмуро посмотрел на перепачканную илом чешую Крапивника.

— Наверное. Он хотел вылететь, как только стемнеет. Но вы его, конечно, найдете. Я вам только сперва почищу панцирь, ваше золотое сиятельство. А то вашего прекрасного золота и не видно…

— Забудь про золото! — огрызнулся Крапивник. — Иди сюда, залезай ко мне в пасть! — он высунул мерзкую морду на берег и широко разинул рот.

— Нет, нет! — Галькобород увернулся с упрямой миной. — Вы меня снова проглотите.

— Ну конечно! — прорычал Крапивник. — Я сейчас уйду под воду, глубоко и надолго. Так что давай поживее.

— Но мне не нравится там, внизу! — ворчал Галькобород, приближаясь на подгибающихся ногах к огромным зубам Крапивника.

— Это еще почему? Горные гномы ведь любят пещеры. А чем тебе мой живот не пещера? — насмешливо ответил Крапивник. — Прыгай давай!

— Не хочу! — снова сказал Галькобород и прыгнул, придерживая шляпу. Между страшных зубов. На огромный язык. И Крапивник проглотил его.

ПОДОЛ НЕБА

Лунг летел. Девять белых вершин, образующих Подол неба, мерцали вдали, словно вобрали в себя лунный свет. В кильватере у дракона летел самолетик крысы. Лунг чувствовал себя таким сильным, словно по жилам у него тек лунный свет, и таким легким, словно был сделан из той же материи, что и ночь. Наконец-то он близок к цели! Сердце у него сильно билось от нетерпения и гнало его по небу так быстро, как он никогда еще не летал, так что крыса в конце концов отчаялась за ним угнаться и посадила свой самолетик ему на хвост.

— У-у-ух! — крикнул Бурр-бурр-чан. — У-у-ух, я уж и позабыл, как это здорово — лететь верхом на драконе!

Двумя руками он ухватился за ремни, а двумя другими полез в рюкзак и вытащил оттуда гриб. Он издавал такой восхитительный запах, что Серношерстка забыла о предстоящих испытаниях и перегнулась, принюхиваясь, через плечо Бурр-бурр-чана.

— Опенок и белый груздь! — сказала она, облизываясь. — Что это за гриб? Он пахнет луком, или…

— Это шитаки, — прочавкал Бурр-бурр-чан, — настоящий шитаки. Хочешь попробовать? — он полез в рюкзак, достал еще один гриб и бросил его через плечо на колени Серношерстке.

— А удобно иметь четыре руки, — заметила она, понюхала незнакомый гриб и осторожно откусила кусочек.

— Очень удобно! — ответил Бурр-бурр-чан, глядя вперед, где из темноты все выше вставал перед ними Подол неба. — Браво, браво, мы уже почти прилетели. Твой дракон отлично летает, ничего не скажешь.

— Он много тренировался за последние недели, — прочавкала Серношерстка, закатывая глаза от восторга. — И такие грибы растут у вас на камнях?

— Вот еще! — Бурр-бурр-чан расхохотался так громко, что Лунг удивленно оглянулся на него. — Твоя маленькая кобольдиха ужасно смешная, — фыркнул Бурр-бурр-чан. — Нет, правда.

— Вот как откусит тебе смешная маленькая кобольдиха два из двадцати твоих пальцев! — огрызнулась Серношерстка. Бурр-бурр-чан обернулся к ней с широченной ухмылкой.

— Грибы не растут на камнях, — сказал он. — Этот гриб растет на древесине. И мы его на ней выращиваем. У себя в пещерах. А вы разве так не делаете?

— Нет! — рыкнула Серношерстка. — Ну и что? — она сердито пихнула кобольда в спину.

— Серношерстка, перестаньте там препираться! — крикнул ей Лунг. — Вы мне мешаете думать.

Серношерстка обиженно надулась и стала грызть свой гриб.

— Думать! — проворчала она. — О чем ему думать? Что делать, если за нами следом придет это чудовище? О чем тут думать? Не собирается же он с ним сражаться? Вот еще! — она сердито сплюнула вниз.

— Сражаться? — Бен перегнулся через ее плечо.

— Ах, не обращай внимания, — буркнула Серношерстка. — Я просто размышляла вслух, — и она мрачно уставилась на стремительно приближавшиеся горы.

Бен натянул шапочку из рукавичного пальца Мухоножке на уши и поплотнее закутал его в овчину. Чем выше Лунг поднимался, тем становилось холоднее, и Бен был очень благодарен за теплую одежду, которой снабдили его монахи. Он хотел бы радоваться тому, что они уже у цели, но мысль о Крапивнике не давала ему покоя.

Вдруг Бен почувствовал, как что-то опустилось ему на плечо. Он подскочил от неожиданности и едва успел поймать Лолу Серохвост за длинный хвост.

— Ты что тут делаешь, Лола? — спросил он.

— Господи, ты что, хотел стряхнуть меня вниз? — спросила крыса, стуча зубами. — У меня в самолете слишком холодно. Отопление работает только во время полета. У тебя не найдется для меня местечка в рюкзаке?

— Ну конечно, — Бен устроил дрожащую крысу поудобнее среди своих вещей. — А что будет с твоим самолетом?

— Он пришвартован накрепко, — сказала Лола. — На хвосте у Лунга, — со вздохом облегчения она втянула голову поглубже, так что снаружи остались только уши да острая мордочка.

— Нужно мне подыматься еще выше, Бурр-бурр-чан? — крикнул Лунг, перекрывая все сильнее свистевший вокруг них ветер.

— Да! — откликнулся Бурр-бурр-чан. — Перевал, который нам нужно преодолеть, находится еще выше. А другого пути в долину нет.

Когда Лунг взмыл еще выше, Бен почувствовал, что сердце забилось у него в ушах. Ночь черными ладонями давила ему на виски. Дышать стало трудно. Серношерстка сжалась в комок, как котенок. Только Бурр-бурр-чан сидел прямо, как ни в чем не бывало. Он привык к большой высоте, потому что родился в горах, которые люди называют Крышей мира.

Белые вершины были теперь так близко, что Бену казалось — протяни руку и коснешься снега на их склонах. Лунг подлетал к перевалу между двумя самыми высокими горами. Черные скалы сливались с темнотой ночи. Каменные зубцы поднимались в небо и коварно загораживали дракону путь. Ровно посередине между двумя горами на Лунга, как голодный волк, налетел ветер. Он с воем забрался дракону под крылья и понес его, кружа, как лист, прямо на скалы.

— Берегись! — крикнул Бурр-бурр-чан. Но Лунг уже снова выровнялся. Он напряг против ветра все силы и вырвался из незримых когтей. Сверху посыпались снежные хлопья, покрыв дракона и головы и плечи его пассажиров. Бен стучал зубами.

— Победа! — крикнул Бурр-бурр-чан. — Видите? Это уже самый высокий пункт!

Лунг перелетел его, окончательно обогнал завывающий ветер и влетел в Драконью долину. Между гор лежало озеро, круглое, как луна. По его берегам росли голубые цветы — такие же, как на участке у Зибеиды Халиб. Они светились в темноте, и долина выглядела так, будто в нее попадали звезды с неба.

— Вешенка и млечник! — выдохнула Серношерстка.

— Мы зовем его Глазом луны, — крикнул Бурр-бурр-чан. — Лети к нему! Туда, где…

— Нет! Не лети туда! — раздался пронзительный крик Мухоножки. Он выпутался из своей овчины. — Болван мохнатый! — заорал он на Бурр-бурр-чана. — Про озеро ты ничего не сказал! Ни словечка!

— Болван мохнатый? — Бурр-бурр-чан сердито обернулся. Но гомункулус не обращал на него внимания.

— Выше, Лунг, поднимайся выше! — верещал он, дергая за ремни. — Это озеро — ворота! Распахнутые ворота!

Лунг уже и так все понял. Сильными ударами крыльев он взвился ввысь и перелетел через озеро. Он тревожно смотрел вниз, но там все было тихо. Лишь несколько снежных хлопьев растаяло в темной воде. Дракон сделал еще один рывок и приземлился на уступе скалы, возвышавшемся над мерцающими цветами на много сотен метров. Дрожа, он опустил серебряные крылья.

— Я там ничего не вижу, Лунг! — прошептала Серношерстка, напряженно вглядываясь в темноту. — Ничегошеньки, — она сердито обернулась к Мухоножке, который трясся, сжавшись в комок на коленях у Бена:

— Этот кроха сведет нас с ума! Как мог твой старый хозяин оказаться здесь так быстро, а?

— Оставь его в покое! — резко сказал Бен. — Он совсем замерз, не видишь, что ли? — застывшими пальцами, которых не могли согреть даже рукавицы монахов, Бен потянулся к термосу с чаем и осторожно влил глоток в рот Мухоножке, а потом отхлебнул сам. Его чуть не стошнило от непривычного вкуса, зато внутри разлилось приятное тепло. Лунг стоял, не отрывая взгляда от поверхности озера.