Заблуждения толпы - Бернстайн Уильям Дж. - Страница 63

Дядя Бальфура, лорд Солсбери, трижды становился премьер-министром; как бы почти само собой разумелось, что Бальфур должен сменить его на посту в 1902 году. Как часто бывает, интеллектуальный блеск и отличное умение вести дебаты, эти важные ступеньки на пути к высоким должностям в британской иерархии, оказались не слишком полезными в практической работе, так что Бальфур подал в отставку через три года (основной причиной стали торговые вопросы463 ).

Почти сразу после отставки он встретился с одним из помощников Герцля, молодым сионистом Хаимом Вейцманом, профессором химии, который недавно перебрался на Британские острова, а впоследствии стал первым президентом Израиля; мечты молодого химика о возвращении евреев на родину, как сообщается, тронули религиозного Бальфура «до слез»464.

За следующее десятилетие отношения Бальфура с сионистами только укреплялись, и 2 ноября 1917 года, став министром иностранных дел, он написал письмо лорду Ротшильду, возможно, самому выдающемуся члену еврейской общины Великобритании. Текст письма был обнародован неделю спустя.

«Правительство Его Величества одобряет создание в Палестине национального государства еврейского народа и будет делать все возможное для того, чтобы способствовать достижению этой цели, но при этом четко понимается, что не должно быть нанесено ущерба гражданским и религиозным правам нееврейских сообществ в Палестине, равно как и правам и политическому статусу евреев в любой другой стране»465.

Это знаменательное письмо, так называемая декларация Бальфура, чрезвычайно воодушевило сионистов всего мира и сыграло немалую роль в рождении государства Израиль через три года после Холокоста. Но, пусть в этой декларации и в последующей британской внешней политике отчетливо прослеживается религиозность Бальфура, все же сомнительно, что его контакты с диспенсационалистами вроде Келли напрямую повлияли на политику Великобритании в отношении Палестины. Так или иначе, с того дня судьбу Святой Земли стали определять не теологи, которые довольствуются наблюдением за ходом истории со стороны, а те люди, которые стремились вершить историю самостоятельно.

Глава девятая

Меч божий

Евреи действительно возвратились в Святую Землю – в конце девятнадцатого столетия потянулись туда тонкой струйкой, которая становилась все шире по мере того, как сионизм приобретал и укреплял свое влияние после погромов в Восточной Европе, а затем, сразу после Холокоста, ручеек превратился в полноводный поток.

За десятилетия после рождения государства Израиль в 1948 году лишь небольшая часть его граждан приняла еврейскую версию нарратива последних времен, которая, как и версия диспенсационалистов, тоже предвещала возвращение евреев в родные места и восстановление Иерусалимского храма. Вот только ввиду того, что владение Храмовой горой оспаривается по сей день, эта крошечная группа продолжает провоцировать нескончаемую междоусобицу, которая в любой момент грозит перерасти в региональный или даже глобальный конфликт.

Христианские же сионисты, воспылавшие диспенсационалистским рвением, которое лишь окрепло во второй половине двадцатого столетия, усердно доказывают свою опасность для общества – как в Святой Земле, так и за ее пределами.

Джон Нельсон Дарби и его ближайшие последователи оставались сторонними наблюдателями, которых вполне устраивало такое положение дел, но в 1930-х годах диспенсационалистская теология наконец столкнулась с реальной политикой – благодаря достойному британскому офицеру по имени Орд Уингейт, он же «еврейский Лоуренс Аравийский», как выразился известный британский военный историк Бэзил Лиддел Гарт466.

В 1920 году Лига Наций наделила Великобританию правом опеки над Святой Землей (так называемый британский мандат на Палестину), а Уингейт нес там службу с 1936 по 1939 год [140]. Его диспенсационалистские убеждения, подкрепленные военными навыками и британскими ресурсами, помогли приблизить тысячелетнее царство; к сожалению, он вел себя как слон в посудной лавке, грубо нарушая равноправие арабов и евреев, о котором говорилось в условиях мандата.

Дед Уингейта по материнской линии, шотландец, был капитаном британской армии и покинул военную службу, чтобы учредить местное отделение Братьев; родители Уингейта оба состояли в этой секте. Молодой Уингейт рос под диспенсационалистские проповеди отца, а его мать, если такое возможно, была еще более религиозной. В 1921 году юноша пошел в армию, а в 1936 году его по прихоти судьбы направили в Палестину, где Ветхий Завет стал для него практическим руководством в жизни. Знаменитый израильский полководец Моше Даян так описывал их первую встречу:

«Уингейт, худощавый мужчина среднего роста, выделялся бледностью своего лица с резкими чертами. На боку у него висела кобура с большим револьвером, а в руке он держал томик Библии. Держался он вежливо, вел себя искренне, но смотрел настороженно и словно пронзал взглядом. В разговоре он глядел собеседнику в глаза, будто пытаясь заразить своей верой и наполнить своей силой. Припоминаю, что он прибыл незадолго до заката, и гаснущее светило придало его появлению атмосферу таинственности и драмы»467.

Прибытие Уингейта в Палестину совпало с серией яростных атак арабов на еврейские поселения и на британские гарнизоны, имевшие задачу не допускать, чтобы арабы и евреи резали друг другу глотки. Очевидная симпатия Уингейта к евреям вскоре разрушила хрупкое перемирие, необходимое для выполнения этой задачи, что вызвало недовольство его командиров, как правило, стоявших на стороне арабов.

Уингейт считал, что евреи проявляют чрезмерную пассивность при защите своих поселений от арабских атак, и уговаривал их перейти в наступление. На протяжении всей своей карьеры он предпочитал совершать диверсионные рейды в тыл врага; первоначально ему поручили обязанности офицера разведки, но вскоре были сформированы Особые ночные эскадроны (ОНЭ), подразделение численностью приблизительно двести человек, три четверти из которых были евреями под командованием британских офицеров. Предполагалось, что это подразделение будет оборонять стратегически важный нефтепровод из Ирака к Средиземному морю, но летом 1938 года ОНЭ устроили ряд нападений (в основном успешных) на арабов.

Как намекал Даян, называть Уингейта человеком эксцентричным было бы преуменьшением. Он имел обыкновение выходить к своим солдатам совершенно голым или в одной только шапочке для душа, а порой и мылся перед строем. Он также поглощал в больших количествах сырой лук и неоднократно заставлял солдат пить вместе грязную воду и есть немытую еду – в убеждении, что тем самым повысится сопротивляемость местным болезням.

Диспенсационалистское семейное наследие руководило действиями Уингейта в Палестине; однажды он сказал своей теще, что «евреи должны обрести родину в Палестине, тогда сбудутся библейские пророчества»468. Кроме того, он не упускал случая подкрепить духовные устремления более приземленными соображениями и повторял, что сильный еврейский народ станет верным союзником Британской империи.

Явная симпатия к сионистам довольно скоро обеспечила ему неприязнь как со стороны арабов, которые назначили цену за его голову, так и со стороны командования, которое не одобряло тактику диверсий «переодевания евреев в мундиры британских солдат». В конце концов Уингейта засадили за штабную работу в Иерусалиме, а в мае 1939 года и вовсе отправили домой, в Великобританию, служить в составе зенитной батареи469. Он пробыл дома до начала Второй мировой войны, после чего отправился в Судан и Эфиопию с приказом возглавить «Силы Гедеона», партизанское подразделение, которое сражалось с итальянскими захватчиками. С началом войны на Тихом океане его перевели в Бирму, где он организовал знаменитое тайное подразделение чиндитов (также известных как «Рейдеры Уингейта»); эти коммандос британской армии непрестанно донимали японцев, мешая тем закрепиться на субконтиненте. 24 марта 1944 года он погиб в авиакатастрофе в Индии470.