Водоворот чужих желаний - Михалкова Елена Ивановна - Страница 63

Пятнадцать минут спустя Катя вышла из туалета, оставив захлебывающуюся рыданиями Снежану, которая никак не хотела успокаиваться. „Мне надо прореветься, – всхлипывала она. – Катька, ты иди, а я еще пореву“.

– Валерьянки тебе надо, – озабоченно сказала Катя, прибавив про себя „дурында“. – Сиди здесь, я принесу.

История, рассказанная Кочетовой, оказалась довольно банальной. Снежана влюбилась „не в того человека“.

– Мы с ним раньше встречались, – рассказывала она Кате, разглядывающей фотографию низкорослого мрачного парня с некрасивым лицом. – В девятом классе. Знаешь, он и тогда был хулиган, но я от него с ума сходила! Не смейся, правда, сходила! У него руки такие мускулистые, и вообще он был красавец.

Катя чуть не ляпнула, что с тех пор объект страсти Снежаны сильно изменился, но благоразумно прикусила язык.

– А потом я переехала с родителями в Москву и больше его не видела. Пока не залезла на этот несчастный сайт!

Тут Снежана снова разрыдалась, и Кате пришлось выпытывать у нее, о каком сайте идет речь. Кочетова объяснила, что в Интернете есть несколько сообществ, организованных для того, чтобы люди могли найти бывших одноклассников или одногрупников.

– Что меня дернуло там зарегистрироваться и фотографию выложить! Жила бы себе спокойно, ничего не знала о Пашке… Ы-ы-ы!

С трудом прервав поток ее слез, Катя заставила Кочетову рассказать, что случилось после.

А после все было весьма банально. Красавец Пашка, найдя свою бывшую одноклассницу, написал ей письмо, в котором сообщил, что он теперь тоже проживает в столице. Предложил Снежане встретиться, небрежно намекнув, что он не последний человек в городе Москве. Снежана согласилась больше из любопытства, чем из желания повидаться с забытым приятелем. Но когда увидела Пашку…

– Он совершенно не изменился! – восхищенно говорила Кочетова. – Такой же красавец, какой и был. И знаешь, Катька, у него такие мужественные повадки! Вот как взглянешь на него, так сразу чувствуется, что он кому угодно может набить морду! В общем, настоящим мужиком стал.

Дальше Катя узнала, что настоящий мужик устроился работать водителем к директору небольшой фирмы. Он водил Снежану по злачным местам, рассказывал о трудностях своей профессии, и на второй встрече девушка поняла, что влюбилась в него окончательно. В ее глазах он остался тем самым хулиганом, который распевал под гитару похабные песни на заднем дворе школы и имел пять приводов в милицию за драки. Она была бы счастлива, но Паша заявил, что их любовь в прошлом и со Снежаной его теперь могут связывать исключительно общие воспоминания.

– Ты у нас девочка мажорная, – объяснил бывший одноклассник, он же самая большая любовь ее жизни, – у тебя запросы высокие. А я – человек рабочий, на цырлах вокруг тебя ходить не собираюсь. Знаю я, чем наши отношения закончатся: тебе сначала одну бирюльку захочется, потом другую, потом на Мальдивы поехать… Что я, не вижу по тебе, что ли? А я, Снежка, в такие игры не играю.

Снежана приложила все усилия, чтобы донести до Паши, что она вовсе не та гламурная расчетливая девица, какой он себе ее представляет. Паша скептически качал головой в ответ на ее уверения в бескорыстности и в конце концов предложил Кочетовой доказать ее намерения не словом, а делом. Снежана обрадованно согласилась и все последнее время доказывала своему Паше, что ее интересует только его незаурядная личность, а вовсе не те материальные блага, которые он может ей предоставить.

„Скудные, – добавила про себя Катя, невольно восхищаясь неизвестным ей Пашей, сумевшим так хитро повернуть дело. – Значит, не он должен доказывать Снежане свою состоятельность, а она ему! Надо же, какой орел!“

– Вдруг он меня больше никогда не полюбит? – закончила Кочетова трагическую историю, утирая глаза бумажным платком и размазывая тушь еще больше. – Он ищет совсем другую женщину, не такую, как я! Паша говорит, как только я его упрекну за то, что он водитель, так тут же и конец нашим отношениям! А разве я могу его упрекнуть?! Как он не понимает! Ы-ы-ы!

Катя уже собиралась сказать Снежане, что ее Паша никогда не бросит такую красавицу, но тут Кочетова прибавила еще кое-что:

– Кстати, он работает водителем у директора „Фортуны“. Ну, той фирмы, которая выиграла у нас тендер. Я только недавно об этом узнала. Но это ведь неважно, правда?

Катя открыла рот, но тут же закрыла.

– Водителем директора „Фортуны?“ – недоверчиво переспросила она. – Снежана, ты что! Это очень важно! Ты понимаешь, что если об этом узнают, то тебя обвинят в том, что именно ты продала информацию?

Снежана снова всхлипнула и подняла на Катю заплаканные голубые глаза.

– Но я не продавала! И Пашенька ни о чем меня не спрашивал! Честное слово!

– Иди и расскажи обо всем Кошелеву, – решительно сказала Катя. – Я тебе сейчас принесу валерьянки, ты немного успокоишься и пойдешь к Игорю Сергеевичу. И нечего на меня так смотреть!

Она пошла к двери, и вслед ей безнадежный голос снова вопросил:

– А вдруг он меня не любит?

Циничный сплюнул, более деликатный Щенячий фыркнул.

– Любит, любит, – не оборачиваясь, заверила Катя. – Даже не сомневайся.

„Издеваешься над Кочетовой, да? – язвительно спросил Циничный, когда она вышла из туалета. – А кто не так давно страдал: ой, что же сделает Андрей: плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет? А? Вот то-то же“.

– Викулова, почему вас опять нет на рабочем месте? – резкий голос Шалимовой заставил Катю остановиться. „Неужели она следит за мной?“

Катя обернулась к Алле Прохоровне. Черная блузка с воротником-стойкой под горлышко, длинная черная юбка – Шалимова не выходила из образа.

– Интересно, зачем бы вам понадобилась русалка?

– Что? – поразилась Алла Прохоровна, и Катя слишком поздно сообразила, что, задумавшись, произнесла свой вопрос вслух.

Она собралась извиниться, но Шалимова резко замотала головой, словно лошадь, и быстро прошла мимо Кати, выпятив вперед тяжелый подбородок. Девушка смотрела ей вслед, и нехорошая догадка вертелась у нее в голове.

– Валерьянка, – напомнила она себе. – Сначала – валерьянка, затем – все остальное.

Что „остальное“, она не знала, но готова была ручаться, что пять секунд назад первый раз увидела испуг в глазах Аллы Прохоровны Шалимовой.

Сергей Бабкин выложил на стол перед Игорем Кошелевым распечатку, из которой следовало, что юрист компании Снежана Кочетова неоднократно созванивалась с личным водителем директора „Фортуны“. По договоренности с госпожой Гольц все отчеты по поиску „крота“ они с Илюшиным должны были предоставлять директору „Эврики“.

– Разумеется, я не знаю содержания их разговоров, – сообщил Сергей. – Мне нужно было посоветоваться с вами, чтобы решить: либо вы сами беседуете с Кочетовой и пытаетесь вывести ее на чистую воду, либо это делаю я, либо мне нужно работать дальше и искать более весомые доказательства.

– Кочетова утром поговорила со мной и призналась, что тесно общается с этим… с водителем. Она утверждает, что у них исключительно личные отношения. Они бывшие одноклассники.

– Почему вы не сообщили мне эту информацию?

– Потому что вы позвонили первым. Кочетова вышла из моего кабинета десять минут назад. Если хотите, можете побеседовать с ней, но я не вижу в этом большой необходимости.

– Вы так уверены, что она говорит правду?

– Нельзя быть на сто процентов уверенным в бабе, тем более в такой, как наша Снежана, – буркнул Кошелев, насупившись. – У нее в голове не пойми что, дребедень какая-то. Но девчонка-то она хорошая, честная, хоть и глуповатая.

– Это серьезный аргумент в ее пользу, – съехидничал Бабкин и поймал себя на том, что подражает Илюшину. – Игорь Сергеевич, давайте говорить по делу. Я могу оперировать только фактами, а „честная девчонка“ – это не факт, а лишь ваша оценка. Она может быть верной и ошибочной, но основываться только на ней я не могу. Если вы хотите, я прекращу работать по девушке и стану искать другую кандидатуру. Но в таком случае я могу ее и не найти.