Адепт не хуже прочих - Корнев Павел - Страница 3

Выстроенный прямо среди леса приют Репья показался сопоставим с городским кварталом. Со всех сторон его окружала высоченная каменная ограда с башенками по углам, а ворота и вовсе крайне поразили своей основательностью. Размером это сооружение ничуть не уступало всему нашему Гнилому дому.

Не могу сказать, что прямо седой древностью повеяло, просто сложилось впечатление, будто столкнулся с наследием давно ушедшей эпохи. Сейчас так уже не строили.

Экипаж на территорию приюта не запустили, мы с Гораном выбрались из него и прошли в боковую калитку. Там охотник на воров предъявил начальнику караула какие-то бумаги, и меня тотчас заперли в холодной. Просидеть в той пришлось никак не меньше часа, а когда со всеми формальностями оказалось покончено, то Горан Осьмой незамедлительно отправился восвояси, а за мной явился кряжистый дядька – лысый как колено, с кустистыми седыми бровями и носом-картошкой. На тайнознатца он, несмотря на хламиду с нашивкой в виде огненного репья и коричневато-жёлтые глаза, нисколько не походил и повадками показался скорее схож с надзирателями работных домов.

– Свежее мясо, да? – хмуро глянул приютский служитель, встав в дверях, и мотнул головой. – На выход!

Меня он дожидаться не стал и зашагал по коридору, но стоило только двинуться следом, и сзади пристроилась парочка молодчиков из числа караульных. Будто не нового ученика сопровождают, а подконвойного.

Это откровенно покоробило, но выкинул дурные предчувствия из головы и с интересом огляделся. На территории приюта росли сосны, тут и там на глаза попадались площадки вроде тех, что была обустроена в монастыре Пепельных врат, а за деревьями виднелось мрачное трёхэтажное здание, сложенное из серого песчаника. Всюду сновали юнцы лет четырнадцати-пятнадцати в одинаковых холщовых штанах и рубахах с символикой приюта.

Вслед за лысым дядькой я через высоченную арку прошёл в просторный внутренний двор выстроенного квадратом здания, и сразу закружилась голова, начали заплетаться ноги.

Черти драные! Меня окутала небесная сила – прозрачная и одновременно оранжевая, тёплая. Благодать неземная, иначе и не скажешь! Никакого сравнения с той стылой мутью, что вырвал из утопца!

Вдох. Вдох. Вдох!

– Не балуй! – резко бросил лысый дядька.

Я опомнился и вытолкнул из себя всё набранное тепло разом, замер на миг, отрешаясь от небесной силы, и поспешил за провожатым. Тогда-то уже и обратил внимание на рассевшихся тут и там воспитанников, которые все как один замерли в непривычных и весьма неудобных на вид позах.

Чего это они?

Но приглядеться толком к другим неофитам не вышло. Не останавливаясь, мы пересекли двор и спустились в подвал. Там – купальня. Лохань с чуть тёплой водой, кусок ядрёного мыла, колючее полотенце. Дальше – стрижка. Обкорнали меня под ноль, а стоило только после этого сполоснуться, выдали новую одежду – холщовые штаны и рубаху с нашивкой в виде огненного репья на левой стороне груди.

И всё бы ничего, да только одёжка оказалась не однотонно-серой, как у других неофитов, а в широкую чёрную полоску. Нет, не как у матросских тельняшек, а точь-в-точь как на каторжанских робах.

– Это чего ещё?! – возмутился я.

Лысый дядька хмуро глянул из-под седых бровей и рыкнул:

– Одевайся!

На меня накатил запах пересушенной летним зноем земли, и я внял гласу рассудка, решив покуда с прояснением ситуации повременить. Просто возникло ощущение, что ни сами ответы на вопросы, ни форма, в которой их мне дадут, по душе отнюдь не придутся.

Черти драные! Ну чего ещё опять, а?

Из подвала мы подниматься не стали. Прошли по одному тёмному коридорчику, свернули во второй. Там дядька побренчал кольцом с ключами и отпер дверь, попутно снял с неё какой-то охранный наговор. И вновь – коридор, поворот, коридор. Только на сей раз с решётками по обеим сторонам. У меня внутри всё так и опустилось.

Неужто пропал?!

Присутствие небесной силы ощущалось здесь столь же отчётливо, как и во дворе, но попробуй – дёрнись! Лысый дядька совершенно точно тайнознатец, да и парочку караульных сбрасывать со счетов тоже не стоило. Едва ли на ворота приюта отрядили бы бесталанных простецов. Нет, через них на выход не прорваться. Скрутят!

Дошли мы в итоге до самого конца, а там мой сопровождающий снял с решётчатой двери массивный навесной замок, распахнул её и велел:

– Заходи!

– Зачем ещё? – пробурчал я, шагнув в небольшую камеру с протянувшимися вдоль стены нарами и дырой для справления естественных нужд. Всюду одни только глухие стены, ни единого окошка нет. Всего освещения – масляный фонарь в коридоре. – Вы чего удумали-то?!

Ответом стал скрип петель, лязг решётки, щелчок возвращённого на место замка, лёгкий скрежет провернутого в нём ключа. Ещё – шаги.

Лысый дядька утопал прочь, а меня от уныния уберегли три немаловажных обстоятельства: во-первых, я по-прежнему ощущал мягкое тепло небесной силы; во-вторых, камера была на самом верхнем уровне казематов при том, что по пути попадались лестницы вниз, и в-третьих, меня не приковали за ногу к стене, как постояльца клетушки напротив.

Тот спал, закутавшись в одеяло, будить его и приставать с расспросами я не стал.

«Всему своё время», – решил, опускаясь на краешек нар.

Пал духом? Да вот ещё! Уж лучше так – в тепле и сухости неизвестностью терзаться, чем ломаным-переломаным в канаве подыхать. Бажен бы меня не пощадил.

Другое дело, что я вполне мог не к Горану за помощью обратиться, а матросом устроиться и в Южноморск уплыть. Вот только Пламен и Волче наверняка тамошним заправилам весточки о беглеце отправили, да и Псарь точно бы на след встал. Шансы из города удрать так себе были, если начистоту.

Я закрыл глаза и обратился к небесной силе.

Вдох. Волна оранжевого тепла по телу. Выдох. Раз. Два. Три.

Всё получилось само собой, не пришлось напрягаться и рвать жилы.

Сила! Меня в один миг переполнила сила!

Яркая и жаркая, но не иссушающая и не обжигающая. Бодрящая!

И сразу стало легче жить, страхи улетучились, дурное настроение сгинуло без следа. Никто бы не стал оставлять доступ к энергии заключённому. Это попросту глупо! Пусть я ещё даже не адепт, но приказом и неофит приложить может! Собью замок – не укараулят!

Значит, опасным меня не считают и попытки побега не ждут. Тогда что?

Уж не знаю, к какому выводу на сей счёт я бы пришёл, не наведайся в каземат приютский врач, глаза которого отличались необычным желтовато-зелёным оттенком. Угадал я род деятельности посетителя по белому халату и в тон ему смешной шапочке, да ещё по пузатому кожаному саквояжу. В остальном же лощённей типа поди – сыщи! Напомаженные завитые усики, холёное без единой морщинки лицо, ухоженные руки с идеально-ровными ногтями.

Ассистировал ему сутулый юноша, натянувший на голову капюшон хламиды так, что наружу торчал лишь самый кончик носа. У паренька из-под хламиды высовывались ноги в сандалиях, а вот белый халат врача не скрывал брюк и кожаных туфель с дорогущими серебряными пряжками.

– Ну-с, юноша! – обратился ко мне врач. – На что жалуетесь?

Голос оказался мягким и обволакивающим, чуток даже приторно-сладким. Таким, наверное, хорошо успокаивать пациента, пока ассистент кость ножовкой перепиливает. Сам не знаю, с чего это взял.

– Да ни на что не жалуюсь! – отозвался я, но сразу же обвёл рукой камеру. – На это вот всё, разве только!

– Тогда будьте так любезны встать в круг.

Я встрепенулся и принялся высматривать на полу магический пентакль или что-то вроде алхимического механизма из подвала Сурьмы, но всё оказалось куда как проще: круг на кирпичах был нарисован чёрной краской, только и всего. Никакой магии.

Мне бы успокоиться, а вместо этого ощутил разочарование.

– Да-да! – приободрил врач и попросил: – Лучезар, рамку!

Ассистент опустил саквояж на пол, расстегнул его и достал металлический прямоугольник с двумя крючками – их он зацепил на горизонтальный пруток решётки. С размером ячейки непонятная штукенция совпала идеально.