Тьма на ладони - Фудзивара Иори - Страница 21

За воротами дома я огляделся – и тут же заметил двух мужчин в черном. Они стояли по разные стороны улицы, неподвижные и едва различимые в темноте. Один курил сигарету. Они стояли, ничего не делая, и пристально изучали всех входящих и выходящих гостей. Что это за люди – сообразил бы даже ребенок. Стальной взгляд полицейского не перепутаешь ни с каким другим.

Я вернулся во двор. Молодые сотрудники, что встречали гостей на станции, уже примкнули к толпе коллег. Все ожидали каких-нибудь распоряжений. Но, кроме пяти девушек у столика регистрации, дел никому не нашлось, и народ бесцельно слонялся по двору. Я встал у крыльца, гадая, чем бы заняться.

Ко мне приблизилась чья-то тень, и я повернул голову. Томидзава. Второй человек в нашем отделе, которому предложили уволиться добровольно. Старше меня года на два или три.

– Господин Хориэ, – негромко обратился он ко мне. – Мои соболезнования. Вы уже поднесли благовония?

– Да.

– Н-да… Смелости вам не занимать.

– Это почему?

– Вообще-то, сотрудники нашего отдела еще ждут своей очереди… После родных и особо важных гостей. Хотя, конечно, жестких правил здесь не бывает…

– Ах да! – очнулся вдруг я. – Я и не подумал. Очень глупо с моей стороны.

– Да, кстати. Извините, что не ко времени… То, что вас снова берут на работу, уже решено?

Я покачал головой:

– Ничего подобного.

Он как-то судорожно вздохнул.

– Да… Нервы у вас что надо. А я сегодня в обед уже сбегал на биржу труда.

– Кажется, теперь это называют повеселее? «Здравствуй, новая жизнь»[22] или что-то вроде?

Он горько усмехнулся:

– Да как ни называй. Суть не меняется.

– Значит, все-таки решили уйти?

– Да нет… Просто так сходил. На всякий случай. Меня ведь, если что, даже в филиал переводить не станут.

– Это почему же?

– Потому что я добровольно уходить отказываюсь! – горько улыбнулся он. – А на бирже у них все так чисто, опрятно. Атмосфера хорошая. Только в секции для тех, кому за пятьдесят, яблоку негде упасть… И даже внешне все на меня похожи. Заглянул в списки тех, кто ищет работу менеджера. Все просят зарплату чуть ли не вполовину меньше моей…

– Что, серьезно?

Томидзава снова вздохнул:

– В общем, Хориэ, я вам завидую… – пробормотал он куда-то вбок.

– Почему?

– Я вот тоже в своем доме живу. Конечно, не сравнить с президентским. Но кредит за него еще выплачивать и выплачивать. Трое детей. Старший еще школу не закончил…

Не договорив, Томидзава махнул рукой и отошел. Я хотел было окликнуть его, но раздумал. Возможно, стоило бы передать ему слова Какисимы. О том, что через каких-то полгода найти работу станет еще труднее. Но у меня не было таких полномочий. Томидзава решал за себя. К каким бы выводам его это ни приводило.

Поток посетителей все не кончался. Но узнавал я лишь тех, с кем работал, когда был менеджером, или же больших начальников, с которыми когда-то пересекался.

Через час очередь поредела и воздух стал прохладнее. Меня снова знобило. Перед глазами опять поплыло. Но я молча терпел и ждал.

Внезапно я почувствовал легкое оживление вокруг. Словно от самых ворот повеяло чем-то странным. Я обернулся – и увидел, как во двор входит пожилой человек. Лет под шестьдесят. Двубортный костюм с иголочки. Седые волосы аккуратно собраны в хвост на затылке.

Финдиректор Одзаки, стоявший у ворот, мгновенно согнулся в поклоне. В его поклоне не было фальши – одно лишь безграничное уважение. Старик прошел во двор, а его телохранитель в черном пиджаке встал рядом с Одзаки у выхода.

Новый гость отметился за столиком регистрации и неторопливой походкой направился к дому, глядя прямо перед собой. Подойдя к дверям, он остановился рядом со мной и начал снимать ботинки, делая это чуть медленнее, чем нужно. И негромко пробормотал:

– Привет, малой.

– Малых по списку не значится, – ответил я.

– Вот как? Ну что ж, извини… Давненько не виделись, Масаюки!

– Да уж, – сказал я.

Каждый из нас продолжал смотреть в свою сторону.

– Надеюсь, у тебя все нормально? Сейчас много людей, толком не поговорить… Но будет время – как-нибудь поболтаем?

– Времени не будет.

– Да-да, конечно. Я понимаю. Прости старика, сорвалось. Не серчай…

Не сказав больше ни слова, он сунул ноги в тапочки и растворился в доме.

Я обернулся к выходу. Парочка за воротами застыла, пристально изучая двор. Сейчас их глаза чуть не сверлили дверной проем, в котором исчез седовласый. Телохранитель седого, подпирая ворота, пялился в пустоту, и в его глазах не читалось ни малейшего интереса к происходящему.

Я направился к столику регистрации и заглянул в список посетителей. Седой расписался размашисто и неразборчиво. Имя сочинил, фамилию оставил как есть.

Одзаки у ворот уже не было.

– Господин финдиректор! – вдруг послышалось у меня за спиной. Санада? Я и не заметил, что все это время он крутился поблизости. – Вы случайно не в курсе, кто этот седой господин?

Видимо, Одзаки подошел сюда с той же целью, что и я. Решив не оборачиваться, я стоял и слушал, как он небрежным тоном учит Санаду уму-разуму:

– Вообще-то я сам себе не поверил, пока в журнал не заглянул. Смотрю – точно! Я-то лично с ним не знаком. Но фигура известная! Это, брат, сам Дайго Сакадзаки. Глава группировки Сиода…

– Сиода? Банда якудзы?!

– Она самая… Одна из старейших в Японии. А он уже четвертый в династии. И теперь возглавляет не только Сиоду, но и весь клан Минамото.

– Минамото?! – Санада выпучил глаза. – Под которым весь район Канто?[23]

– Эй, ты чего разорался? Прикуси язык! Или вон тот верзила тебе его мигом укоротит.

– Прошу прощения! – тут же притих Санада. – Но что этот мафиози делает на похоронах нашего президента?

– Не знаю, не знаю… Это уж не в моей компетенции. Я-то сразу почуял неладное. Не зря здесь полиция ошивается.

– Какая полиция?

– А вон те двое, за воротами. Каждого посетителя глазами ощупывают. Я еще до службы к ним подошел, спросил, что да как… Мы, говорят, участковые из Адзабу. Не волнуйтесь, дескать, мы вам не помешаем. Вежливо так ответили. Ну я и отстал. Хотя могу спорить: на самом деле эти парни из отдела по борьбе с бандитизмом.

– Ох… А я и не заметил. Но разве господин президент был связан с якудзой?

– Кто его знает. Еще в восемьдесят втором, после принятия поправки насчет сокайя,[24] он официально заявил, что не имеет к якудзе отношения. Тогда его как раз избрали гендиректором… Может, за это ему в дом и подкидывали дохлых собак и кошек. Обычно так якудза своих предателей метит… Давно это было, я мало что знаю. Но слухи ходили. Может, из тех времен отголоски? Трудно сказать. Но о том, что их главный на поминки заявится, никто и подумать не мог! Такие птицы, как Сакадзаки, на людях светиться не любят…

– Что ж, он и правда такой великий?

– Какой есть. Мало того, что весь клан Минамото под себя подмял, так еще и сын самого Кётаро Сакадзаки! В этой стране ты не найдешь ни одного директора дзайбацу,[25] который не знал бы его папашу. Да ты и сам небось о нем слышал, даром что начальник отдела…

Санада судорожно сглотнул.

– Да уж, слыхал. Самый великий сокайя, олигархов разводил. Когти даже в политику запустил. Кажется, у него еще кличка такая была – Фиксатор. Лет пять уж как на том свете…

– Точно. Когда помер, ему уже за девяносто было. Сынок сперва отцову банду возглавил, а потом и остальных под себя подмял. Уж не знаю, какими способами. Может, у них это по наследству передается… В общем, создал новый клан по модели кансайского.[26] Клан Минамото работает очень гибко – хоть и контролирует ведущие корпорации страны, своих подопечных друг с другом не ссорит. Со всеми договаривается по-хорошему. А потому и с поличным их поймать очень трудно. Про папашу Кётаро какие только слухи не ходили! А наружу так ничего и не выплыло. Вот если б еще сынок вел себя, как родитель, и не высовывался, – всем бы проще было…