Ничто не стоит так дорого - Островская Екатерина - Страница 9

– Заместителем генерального, то есть Романа. И очень скоро, дня через два, как сейчас помнится, перебралась к нему жить, а Марина, с которой наш инвестор встречался, получила отставку. Вот такая у нас Санта-Барбара!

– Ничего особенного, – не удивился Гончаров, – в жизни, в отличие от сериалов, случиться может все, что угодно. Вот, например, вы человек вовсе не ревнивый.

– Я? – удивился Андрей Андреевич. – С чело вы взяли? Хотя сейчас может быть. А раньше все внутри меня кипело. Сейчас к чему ревновать. То есть к кому? К Роману, который был моим лучшим и, можно сказать, единственным другом. Встречался он с Мариной, которую не любил, потом бросил ее. Марина переехала ко мне, а я ее тоже не любил, но ценил за деловую хватку… Причем Марина, в отличие от своей подруги, не действовала через постель. А Лариса спала и с Ромой, и с инвестором нашим. Потом тот человек нашел себе постоянную любовницу, которая вцепилась в него всем, чем можно, и не отпускала от себя далеко, моталась с ним по деловым встречам. Даже к нам Лев Борисович приезжал вместе с ней. И все переговоры тоже проходили в ее присутствии. Ну и догадалась его пассия, что дорогой ее сердцу Левчик еще и с Ларисой мутит. Он почему-то был без ума от стройных блондинок. Еще ему нравилось, когда блондинки были загорелыми. А Лариса как раз злоупотребляла соляриями. И вот между двумя дамочками произошел разговор, вернее, схватка. Никто тогда не победил, но этим дело не закончилось. Ларису тем же вечером подкараулили какие-то жлобы и зверски избили. Сломали челюсть, нос, ребра. Возбудили уголовное дело против той дамочки, потому что якобы нашлись свидетели, какие-то старушенции, которые уверяли, что видели, как блондинка в норковой шубке высадила из своей машины бандитов и указала им на пострадавшую. И они опознали подругу финансового олигарха по предоставленной им фотографии. Дело, разумеется, замяли. Инвестор перестал к нам приезжать, и скоро мы документально погасили свою задолженность перед ним. Акции так и остались в распоряжении Ларочки. Роман женился на Ларисе, я был на их свадьбе свидетелем. Потом он был свидетелем на моей. С Мариной мы жили спокойно, детей нам бог не дал, как и Роману с Ларисой.

– А потом вы ушли к вашей секретарше.

– Я ушел к своему ребенку, которого та девушка мне родила, тем более что я любил и продолжаю ее любить. Я счастлив, и никаких денег мне не надо. И уж тем более я не пойду на преступление ради какой-то выгоды. И потом какая мне выгода в смерти Ларисы?..

– Последний вопрос. Ваш благодетель, финансовый олигарх Лев Борисович – это, случайно, не Карпоносенко, которого пару лет назад застрелили в загородном доме на берегу Селигера под Осташковом?

– Именно он. Но уверяю вас, Роман к его смерти не имеет никакого отношения. Правда, когда он узнал об убийстве Льва Борисовича, он смеялся, в пляс готов был идти от радости, потом достал из своего рабочего сейфа бутылку какого-то дорогого коньяка, которую он держал на всякий случай, чтобы отметить какую-либо победу на трудовом фронте. Вы уж извините за сарказм, но тогда мы распили эту бутылку с превеликой радостью и удовольствием, хотя нам от этого известия было уже ни жарко ни холодно, но ведь кто-то унаследовал его финансовую империю. Мы уже не были друзьями, и очень скоро я ушел от Марины и с предприятия тоже. Но отпраздновать вместе дарованную нам кончину нашего душителя – дело святое. Ведь у Карпоносенко, по утверждениям аналитиков, был не один миллиард. Кто был заинтересован в его смерти больше нас, не знаю и думать даже не хочу. С той блондинкой, которая организовала нападение на Ларису, он к тому времени, я полагаю, расстался… Да и вряд ли он оставил бы ей все.

– С ней он не расстался и оставил ей кое-что: не так много, впрочем. Охранную фирму, магазин по продаже ювелирных изделий и какой-то торговый дом. Но он и вложил в ее карьеру немало. Теперь она чиновница, птица, так сказать, высокого полета.

– Я пойду, – вздохнул Андрей Андреевич, – а то жена волнуется, смотрит в окно. Увидела, наверное, что сажусь в чужую машину, так совсем…

– Тогда последний вопрос. Ваш бывший друг Роман мог убить Ларису?

Андрей Андреевич задумался. А потом покачал головой:

– Нет. Лариса у него была единственная женщина долгое время. Если бы у него имелась любовница, я бы знал об этом в любом случае. Лариса была не ревнивой. И он никогда ее не ревновал, не вспоминал былое. Не злобный, не вспыльчивый. Особой выгоды убийство Ларисы не могло ему принести, зато он мог влипнуть основательно в случае, если все раскроется. Это сделал кто-то другой, но я не влезал в их жизнь и сейчас думать об этом не хочу.

– Тот, кто был хорошо знаком с их планами, – продолжил Гончаров, – скажите, показания на Рачкову, то есть на ту самую блондинку, пассию Карпоносенко, которая организовала нападение на Ларису, дала, случаем, не ваша жена Марина?

– Так никто и не скрывает этого. Марина поджидала Ларису возле дома: они договорились встретиться у нее. Лариса подъехала на такси, вышла, и, как только машина такси отъехала, тут же подлетел серебристый автомобиль, из которого выскочили двое здоровенных парней и сразу стали наносить удары. Ни слова не сказали, не ограбили. Хотя нет: Марина вспомнила, как из машины высунулась… Как вы ее назвали?..

– Рачкова.

– Так она высунулась и крикнула: «Ты и сама знаешь за что!» И это видели случайные прохожие – абсолютно посторонние люди, которые потом подтвердили это и опознали Рачкову.

– Свидетельские показания, конечно, хорошо, но в моей практике случались разные вещи. Нужны непосредственные улики, записи с камер видеонаблюдения.

– Но тогда камер на хрущевке, в которой жила Лариса с Романом, не было… А сейчас, когда ее убили, на что вы собираетесь опираться? Откуда в лесу камеры и свидетели?

– Так все-таки вам известно, что Ларису убили в лесу.

– Участковый так сказал.

– Во как получается! – возмутился Гончаров. – Учишь людей правильно выполнять свою работу, а они, как назло, выдают тайны следствия всем подряд. У вас кто участковый? Романов? Мы его накажем. Я лично накажу…

– Не надо никого наказывать. Я вообще видел его в первый и, надеюсь, в последний раз. У нас в жилищном комплексе своя служба безопасности.

– Хорошо, – согласился подполковник, – а теперь скажите, когда вы со своим другом Курочкиным знакомились с девушками – не сейчас, разумеется, а вообще – в былые годы, кто им больше нравился – вы или Роман?

– Роман. У него атлетическая фигура, ведь он мастер спорта по подводному плаванию. То есть был мастером, и вообще он смелее и настойчивее, чем я.

– Смелость города берет, как сказал один генералиссимус, а за излишнюю настойчивость статья имеется, – напомнил подполковник и открыл дверь, собираясь выйти из автомобиля, – ну что же, вы очень помогли следствию, огромное вам спасибо.

– Я? – удивился друг Курочкина. – Я же ничего не сказал, потому что не знаю ничего.

– Ну, тогда скажите, что знаете.

– Так… я и не… Ну, то есть… Я тут общался с одним сотрудником производственного отдела, который был моим заместителем. Случайно встретились в магазине. Так он сообщил, что Курочкин немного изменился, стал более резким и раздражительным.

– Именно так и сказал?

– Нет, он сказал иначе. Но смысл тот же – Роман стал нервным и, чуть что, сразу переходит на крик и на оскорбления.

Глава четвертая

Полковник юстиции Копылов встретил его на лестничной площадке.

– Пробили все телефоны по билингу, получили расшифровку исходящих и входящих. Курочкин за вчерашний день тридцать с лишним раз звонил на номер своей жены. Марина Сергеевна тоже целый день пыталась связаться с подругой. Похоже, что они и в самом деле надеялись ее отыскать. Подозрительных звонков с их номеров сделано не было. Им почти никто не звонил. С Мариной Сергеевной связывалась восемь раз ее семидесятилетняя мама, но каждый разговор с ней длился около минуты. Продолжаем пробивать их контакты, связи, круг общения, но, как мне кажется, там нет ничего. Группы рыскают по району вокруг озера в поисках свидетелей, но пока… – Копылов покачал головой, – глухо как в танке. Последняя надежда на то, что местные что-то видели. А что они могут увидеть? Незнакомого человека? Или автомобиль, марку которого и уж тем более регистрационный номер они не запомнили. Момент убийства, определенно, никто видеть не мог. А теперь Курочкин смотрит на меня так, словно ждет, что сейчас я приведу убийцу, а эта Марина Сергеевна так и вовсе считает, что это я замочил ее лучшую подругу.