Ставка на проигрыш - Френсис Дик - Страница 47

Я не взял с собой бинокль, потому что ремешок слишком больно давил на шею. Без него я был словно улитка без рожек. Стартовая площадка находилась в четверти мили от ложи, и я изо всех сил напрягал глаза, пытаясь различить лошадей по цветам жокеев.

— Что за черт! — воскликнул вдруг Дерри.

— Тиддли Пом? — с ужасом прошептал я. Только не сейчас, не в самый последний момент. Следовало предвидеть это... поставить там кого-нибудь из своих. И место такое людное. Там вечно собирается толпа желающих наблюдать за стартом. Сотни свидетелей...

— Какой-то человек повис у него на поводьях. Нет, его оттолкнули. Бог мой! — Дерри рассмеялся. — Просто глазам своим не верю!

— Да что там происходит, в конце концов?! — нетерпеливо закричал я. Я видел только выстроившихся в аккуратную линию лошадей, среди которых каким-то чудом оказался и Тиддли Пом; в толпе у дальнего конца ограды происходила странная возня.

— Это Мэдж, Мэдж Ронси. Да, она, ее ни с кем не спутаешь... Катается по траве, сцепившись с каким-то толстым коротышкой... Дерутся! Она оттолкнула его от Тиддли Пома. Сплошной клубок, только руки и ноги торчат... — Он замолк, задыхаясь от смеха. — А вон и ребятишки... тоже навалились на этого беднягу! Настоящая куча мала, как в регби!

— Ставлю фунт против пенни, что этот толстяк и есть Чарли Бостон. И если Мэдж, а не «Блейз» окажется героем дня, мы никогда не услышим от Виктора Ронси конца этой истории.

— Да черт с ним, с Виктором Ронси, — сказал Дерри. — Смотри, они пошли.

Линия лошадей двинулась вперед, набирая скорость перед первым препятствием. Семнадцать участников, дистанция три с половиной мили. Золотой кубок победителю и кругленькая сумма тому, кто его угадал.

Одна из лошадей выбыла из строя уже после первого барьера. Но не Тиддли Пом, чьи ало-белые цвета отчетливо выделялись на зеленом фоне поля. Не Зигзаг, который шел сейчас четвертым — место, откуда он обычно выигрывал. Не Эгоцентрик, летящий впереди всех вдоль трибун на радость Хантерсонам. И не Роквилл с Дермотом Финнеганом в седле, который отчаянно сражался сейчас за свою судьбу.

Они перелетели через ров с водой. Толпа ахнула: одна из лошадей с всплеском врезалась в него задними ногами. Жокей в оранжево-зеленом вылетел из седла и покатился по траве.

— Эта лошадь не преминет вляпаться в любую лужу, — бесстрастно заметил Дерри. — Может прыгать только через барьер. — Ни руки, ни голос у него не дрожали. Какую цену заплатил он за то, чтобы Тиддли Пом бежал сейчас по кругу? Мне это обошлось дорого...

Они миновали поворот и вышли на прямую.

Еще два с половиной круга. Я не спускал глаз с Тиддли Пома, все время опасаясь, что он упадет или отстанет, что он слишком ослабел от колик и не закончит скачку. Они подходили к трем барьерам перед трибунами. Эгоцентрик впереди. Зигзаг по-прежнему четвертый. Дермот Финнеган удерживал свою лошадь в серединке, и где-то там, рядом, не самым последним, шел Тиддли Пом. Зигзаг споткнулся, удержал равновесие, помчался дальше. Теперь уже не четвертый. Шестой или седьмой. Тиддли Пом перескочил четыре препятствия совсем не так грациозно, как Эгоцентрик, но со скоростью вдвое большей. Обогнал двух лошадей.

Они снова отдалились от трибун.

— Тиддли Пом опять отстал, — спокойно заметил Дерри.

— Черт! — выругался я. — Жокей!

Жокей бешено работал локтями, посылая его вперед. Бесполезно. Оставалось не больше полутора миль.

Я закрыл глаза. На меня вдруг навалились усталость и дурнота. Хотелось прилечь на что-нибудь мягкое и спать, спать неделю, уйти от всех проблем и разочарований долгой и утомительной жизни. Побыть неделю одному и залечить все раны. Неделю, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя. Минимум неделю. Если повезет, удастся выкроить один день.

— Там кто-то упал у барьера. — Голос комментатора, усиленный громкоговорителем, заставил меня открыть глаза. — Кто-то из лидеров. Кажется, Эгоцентрик... Да, Эгоцентрик упал.

Не повезло Хантерсонам... Бедный Гарри, бедняжка Сара.

Гейл... Не хочу думать о ней. Но не могу не думать.

— А наш-то все скачет, — сказал Дерри. — Я имею в виду Тиддли Пома.

Красно-белые цвета были едва различимы вдали.

— Выровнялся, — продолжал Дерри. — Немного прибавил скорость.

Они перескочили последний барьер на дальнем конце поля и, растянувшись в длинную цепочку, вышли на прямую, к трибунам. Расстояние между участниками заметно увеличивалось. Одна или две лошадки плелись в самом хвосте, отставая от основной группы ярдов на пять-десять. Нарастающий рев толпы и перекрывающий его голос комментатора:

— И вот Зигзаг идет впереди... возглавляя лидирующую группу.

— Да, Зигзаг обошел их всех, — сказал Дерри. — Элементарно, как младенцев!

— А Тиддли Пом? — спросил я.

— Сильно отстает. Но все еще тащится с грехом пополам. На что еще тут можно рассчитывать?

Зигзаг преодолел первый барьер секунд на пять раньше остальных.

— Теперь он недосягаем, — заметил Дерри.

Я простил ему звучавшее в его голосе торжество. Ведь именно он в своей колонке предсказал Зигзагу победу. Приятно сознавать свою правоту. — Тиддли Пом во второй группе, видишь? Даже если не выиграет, все равно можно считать, что он не опозорился.

Зигзаг первым перескочил второй барьер, за ним через приличный интервал, но более или менее вровень последовали еще четыре лошади. За ними Тиддли Пом, а потом с полдюжины других участников.

Однако судьба подстерегла Зигзага ярдов за двадцать до последнего препятствия. Фатальная ошибка жокея — он никак не мог решить, пришпорить ли лошадь теперь, чтобы набрать больше скорости для разбега, или, наоборот, слегка осадить ее и наддать ходу прямо перед прыжком. В результате он не сделал ни того, ни другого, предоставив выбор скакуну. Одним лошадям можно доверить такое, другие же предпочитают подсказку. Зигзаг пошел на изгородь, словно корабль, потерявший управление, слишком поздно оторвался от земли и со всего маха врезался в барьер передними ногами. Он перевернулся в воздухе, рухнул на землю и отбросил своего незадачливого седока на боковую дорожку.

— Идиот несчастный! — яростно прошипел Дерри, опуская бинокль. — Новичок и тот так бы не оплошал.

Я, не отрываясь, следил за Тиддли Помом. Идущие впереди него лошади взяли последний барьер. Одна из них метнулась в сторону, чтобы не наскочить на Зигзага и распростертого на траве жокея, и столкнулась с другой, скачущей рядом. Обе потеряли равновесие, и еще один жокей вылетел из седла. Вышедший на прямую после препятствий Тиддли Пом был теперь третьим.

Толпа заревела.

— А у него есть шанс! — воскликнул Дерри. — Даже сейчас!

Несмотря на все старания жокея, скорости он не прибавил. Он шел все тем же ровным и тряским аллюром. Но одна из идущих впереди лошадей явно выбилась из сил, и Тиддли Пом настигал ее ярд за ярдом. Правда, и финишный столб был все ближе и ближе, и был еще лидер.

Впервые за все время скачек я как следует рассмотрел его. Жокей в полосатом розово-белом камзоле мчался словно одержимый, словно демон, оседлавший клубок коричневых напряженных тренированных мышц. Дермот Финнеган на Роквилле в момент, когда на карту поставлена вся его судьба!

Я не спускал с него глаз, и вот он пролетел мимо финишного столба, и даже с трибун была видна щербатая ирландская ухмылка, словно солнышко озарившая его лицо.

Отставший от него на три корпуса Тиддли Пом, чье бойцовское сердце помогло ему победить недуг, пришел вторым. «Да, у этой лошади сердце истинного скакуна, — растроганно подумал я. — Она стоит всех треволнений и хлопот, по крайней мере почти всех».

— Единственное, что нам поможет сейчас, это опротестование, — сказал Дерри и, торопливо сунув бинокль в футляр, помчался к выходу. Я не спеша последовал за ним, протискиваясь сквозь толпу, пока не наткнулся на группу журналистов, ожидавших окончательных результатов. Послышались приветственные возгласы — это Роквилла повели к месту победителя. Снова возгласы, на этот раз в честь Тиддли Пома.