Серый кардинал - Френсис Дик - Страница 48

С чувством неловкости он пожал мне руку и оглянулся. У него на столе лежали обе газеты: «Крик!» и «Газета Хупуэстерна».

— Я не ждал вас, — пробормотал Мервин.

— Правда. Простите. Я думал, отец звонил вам. Он хотел предупредить, что не сможет приехать на уик-энд и вести «операцию» утреннего приема посетителей. — Обычно по субботам избиратели приходят в штаб-квартиру с жалобами. — По-моему, вы прекрасно справитесь без него.

И действительно, отец был занят в Лондоне тайными встречами за ленчем и неофициальными обедами, торопливыми секретными собраниями, обещаниями и переговорами. Короче, подковерными маневрами, связанными с передачей власти. Я надеялся и верил, что А. Л. Уайверн будет полностью занят тем же самым.

Молодая женщина, сидевшая за компьютером, встала, искренне обрадовавшись мне.

— Бенедикт!

— Кристэл? — неуверенно проговорил я.

— Я так рада вас видеть, — воскликнула она, обходя стол и целуя меня. — Прошел целый век с тех пор, как вы были здесь.

С ней тоже произошли большие изменения. Теперь она не выглядела худой и озабоченной. Кристэл превратилась в кругленькую и уверенную особу. И я заметил у нее на пальце обручальное кольцо. Они принесли мне кофе и рассказывали местные новости. А я с интересом читал, что сделала «Газета Хупуэстерна» с публикацией «Крика!»: «Несправедливое нападение на нашего члена парламента путем обвинений его сына. Ни слова правды в их утверждениях... шокирующее... клеветническое... опровержение и извинение готовятся к следующему номеру».

— Подзаголовок к статье говорит, что Ушер Рудд, — показал мне Мервин, — «Мелкий злобный болван».

— Вообще-то, — начал я, когда перекипело их негодование, — я приехал в надежде повидаться с Ориндой. Но ее телефон не отвечает.

— Ох, боже мой, — воскликнула Кристэл, — ее нет в городе. Она уехала на уик-энд и вернется только в понедельник.

Они не знали, куда она уехала. Я составил короткий список лиц, с которыми наметил встретиться. Мервин помог с адресами. Он даже знал, где найти Изабель Бетьюн в Уэльсе, живущую у сестры. И когда я позвонил, она не только оказалась дома, но и обрадовалась встрече со мной. Во второй половине дня я поехал в Кардифф и обнаружил, что помолодевшая жена Пола Бетьюна живет в пригороде в уютном доме с террасой.

Я никогда прежде не видел ее счастливой. Она превратилась в совершенно другую женщину. Серые морщины тревоги разгладились, лицо налилось цветом и напоминало персик и сливки. Между тем это она воскликнула:

— Как вы изменились! Вы стали старше.

— Это бывает.

Ее сестра ушла за покупками. Мы сидели с Изабель вдвоем, и я слушал полезные для меня воспоминания о том, как Ушер Рудд выследил связь ее мужа с любовницей.

— Ушер Рудд лишь раскопал подробности и написал, устроив сенсацию.

Но это вина Пола. Мужчины такие грязные дураки. Он признался мне, даже расплакавшись под конец, что хвастался любовницей. Хвастался. Можете представить? Какому-то незнакомому человеку, с которым играл в гольф. Пол сказал, мол, у него есть связь, о которой жена не знает. И хихикал. Хихикал. Можете поверить? А этот незнакомец оказался таинственным инкогнито, который всегда крутился возле Нэглов и обычно играл с Деннисом в гольф.

— Его фамилия Уайверн.

— Да, теперь я знаю. Когда Деннис умер, этот Уайверн хотел укрепить позиции Оринды, чтобы ее наверняка избрали, и устроил игру в гольф с Полом.

Он хотел нащупать, где у Пола слабина. Я ненавидела Ушера Рудда. Но я ничего не понимала, пока не избрали вашего отца, а Полу не дали отставку. Тогда он и рассказал мне, что произошло. В то время я была сломлена. А теперь мне все равно. Разве это не странно?

— Как ваши сыновья?

— Они служат в армии, — засмеялась она. — Это для них самое лучшее место. Иногда присылают мне открытки. Вы единственный, кто был добр ко мне в те дни.

Я попрощался, поцеловав ее сливочно-персиковую щечку, и усталый поехал в Хупуэстерн. Переночевал в доме Полли и съел банку консервированных креветок из ее холодильника.

В субботу утром я поехал в полицейский участок и спросил, могу ли видеть детектива-сержанта Джо Дюка, чья мать водит школьный автобус. С вопрошающим видом появился Джо Дюк.

— Сын Джорджа. Джулиарда? Вы выглядите старше.

Джо Дюк по-прежнему оставался сержантом, но его мать больше не водила школьный автобус. «Она занимается кроликами», — сказал он и повел меня в маленькую, голую комнату для допросов. Джо объяснил, что он старший офицер на дежурстве и поэтому не может покинуть участок.

— Знаю ли я, что вы могли погибнуть во время пожара? — задумчиво повторят он мой вопрос. — Это случилось пять лет назад.

— Даже больше. Но у вас должно быть досье, — заметил я.

— Мне не нужно досье. Большинство ночных пожаров возникает от сигарет или короткого замыкания. Но никто из вас не курил, и проводка в доме была обновлена. Нужно для этого досье?

— Нет.

Преданный своей работе Джо выглядел лет на тридцать, с широким лицом, дорсетским выговором и реалистичным отношением к человеческим проступкам.

— Эми иногда позволяла бездомным ночевать над благотворительной лавкой. Но не в ту ночь, утверждает она. Хотя это официальная и самая простая версия причины пожара. Считают, что бродяга зажег в благотворительной лавке свечи, нечаянно опрокинул их и потом убежал. По правде говоря, чепуха. Пожарные склонны думать, что огонь начался в благотворительной лавке. Дверь там не закрыли на засов, и оба нижних помещения были обиты и перегорожены сухим старым деревом. Сейчас дом перестроили, заменив дерево кирпичом и бетоном и поставив сигнализацию, реагирующую на дым. Кстати, наверно, вы слышали версию, что чокнутый Леонард Китченс поджег дом, чтобы напугать вашего отца и освободить место члена парламента для Оринды Нэгл.

— Слышал. Что вы о ней думаете?

— Ведь сейчас это не имеет значения, правда?

— И все же...

— По-моему, это сделал он. Я допрашивал его, знаете? Но у нас нет доказательств.

— А что насчет ружья в желобе «Спящего дракона»?

— Никто не знает, кто его туда спрятал.

— Леонард Китченс?

— Он клянется, что не делал этого. И к тому же он неуклюжий и медлительный. Нужно быть быстрым и ловким, чтобы так высоко положить ружье.

— Вам удалось узнать, откуда взялось это ружье?

— Нет, мы ничего не узнали, — признался он. — Они все одинаковые.

Это допотопные ружья времен повозок, запряженных ослами. В те времена на них выписывали лицензии, запирали, считали, но это в прошлом... и воровали... — Он пожал плечами. — Не похоже, чтобы из него кого-то убили.

— Какое наказание за умышленное убийство? — спросил я.

— Вы имеете в виду намеренную попытку, которая не удалась?

— М-м-м.

— Такое же, как и за убийство.

— Десять фунтов пенальти?

— Десять лет, — сказал он.

Из полицейского участка я выехал на кольцевую дорогу и остановился на переднем дворе ремонтной мастерской Бэзила Рудда. Я поднялся по ступенькам в его офис со стеклянными стенами и понимающие посмотрел вниз на полупустую рабочую площадку. Ведь это субботнее утро.

— Простите, — пробормотал он, не поднимая головы. — По субботам мы закрываем в полдень. До понедельника мы ничего не сможем для вас сдергать.

Он по-прежнему был таким же похожим на своего кузена. Рыжий, веснушчатый, задиристый.

— Мне не нужно ремонтировать машину, — бросил я. — Мне нужен Ушер Рудд.

Такое впечатление, будто я воткнул в него иголку. Он вздернул голову и затараторил:

— Кто вы? Зачем он вам понадобился?

Я объяснил ему, кто я и зачем мне нужен его кузен. И потом напомнил о сомнительной пробке картера в «рейнджровере». Но у него только смутно что-то всплыло в памяти. Хотя он прекрасно понимал, какой политический вред можно причинить отцу, опозорив сына. На столе у него лежал экземпляр «Крика!», естественно, открытый на центральных страницах.

— Это я, — заметил я, показывая на снимок жокея. — Ваш кузен лжет.