Серый кардинал - Френсис Дик - Страница 47

Я искал слова, не зная, что сказать.

— Я восхищаюсь вашим отцом, — признался директор. — Не могу сказать, что я всегда согласен с ним политически, но определенно без него положение в стране могло бы быть хуже.

— Спасибо, — растерянно пробормотал я, а он с улыбкой пожал мне руку.

Затем без передышки я направился в Уэллингборо, где на минутку забежал к шефу, чтобы рассказать, что я сделал и что собираюсь сделать. Потом взял из папки копии письма и характеристики Вивиана Дэрриджа, сделал копии всех писем, которые собрал, и помчался на вокзал в Уэллингборо. Устав от машины и дорог, я отправился в Лондон поездом.

Как выяснилось, «Крик!» исходил из маленького обшарпанного здания на южном берегу Темзы. Редактор меньше всего на свете хотел бы видеть меня. Но во второй половине дня я промаршировал по его офису, раздвигая, как нос корабля волны, секретарш. Он сидел в пропотевшей рубашке за письменным столом, где бы сам черт сломал ногу, и тыкал пальцами в клавиатуру компьютера.

Конечно, он не узнал меня. Когда я назвал себя, он попросил меня уйти.

— Я собираюсь предъявить вам иск за клевету, — заявил я, открывая центральные страницы «Крика!». — В начале журнала я видел фамилию редактора, напечатанную крохотными буквами. Руфус Кроссмид. Если это вы, то я предъявлю иск лично Руфусу Кроссмиду.

Маленький задиристый человечек расправил грудь и, будто боксер, выставил подбородок. У меня мелькнула мысль, что иметь дело с оболганными и разъяренными жертвами его разрушительных моральных принципов стало для него частью жизни.

Я вспомнил, как пять лет назад отец стер в порошок редактора «Газеты Хупуэстерна». Но я не мог воспроизвести его спокойный уровень возмущения.

Во мне не было той подчиняющей силы, которую распространяла его личность.

Но все же я не оставил у Руфуса Кроссмида сомнений в своих намерениях.

Я выложил ему на стол копии возмущенных писем Сталлуорти и Джима, моего куратора в Эксетере и директора Молверн-колледжа. И наконец, копию письма Вивиана Дэрриджа.

— Единственная хорошая защита против иска за клевету, — сказал я, — доказательство справедливости ваших утверждений. Вы не можете воспользоваться такой защитой, потому что напечатали ложь. Мне будет легко доказать, что у сэра Вивиана Дэрриджа сейчас безнадежно затемнено сознание, он не понимает, что говорит. Ушер Рудд должен бы помнить об этом. Он пытался отомстить за то, что мой отец добился его увольнения из "Газеты Хупуэстерна ".

С тех пор ни одно издание, дорожащее своей репутацией, не берет его на работу. Он подходит вашему стилю, но даже вас он вымазал в дерьме.

Руфус Кроссмид мрачно читал положенные перед ним бумаги.

— Мы договоримся без суда, — проворчал он. У меня создалось впечатление, что он уже не раз произносил эту фразу. Я вовсе не этого ожидал. И вряд ли этого хотел.

— Я скажу вам о своих тре... — медленно проговорил я.

— Это с владельцами, — перебил меня Кроссмид. — Они сделают вам предложение.

— Они всегда делают? — спросил я. Нельзя сказать, что он кивнул, но кивок будто повис в воздухе.

— Тогда передайте владельцам, — начал я, — мои условия. Вы печатаете опровержение о том, что обвинение в журнале было основано на ложной информации, и выражаете искреннее сожаление. Дальше. Передайте владельцам: опровержение должно быть напечатано в следующем номере «Крика!» во вторник на видном месте и крупными буквами. К тому же вы немедленно пошлете, зарегистрировав на почте, копию опровержения и извинения каждому из шестисот пятидесяти членов парламента.

Глава 12

Этого недостаточно для защиты отца, подумал я. Мне надо было написать в пакте: «Я буду атаковать нападающих на отца». Мне надо было написать, что я буду воевать за него, если сочту это необходимым.

Накануне восемнадцатилетия я написал свой пакт с легким чувством. В двадцать три я понимал, если пакт вообще что-то значит, он должен содержать утверждения, которые могут грозить смертью. И если это так, то сидеть и ждать топора — просто слабость.

Во вторник вышел номер «Крика!» с моей фотографией. Во второй половине дня в среду я вломился в редакционный кабинет Руфуса Кроссмида. В пятницу я поехал из Уэллингборо в Хупуэстерн. В дороге я мысленно вернулся назад — кто инициатор возникшего конфликта? Какие ответы я уже получил?

Я спросил редактора «Крика!», почему он послал Ушера Рудда встретиться с Вивианом Дэрриджем, и тот ответил, что он не посылал. Это была идея самого Ушера Рудда.

— Ушер, вообще-то его имя Бобби, сказал, что его попросили покопаться во всем, что вы делали, и наскрести немного грязи. Он был в полном отчаянии, потому что ему не удалось найти ничего непристойного. Он ругался и говорил, что ни один человек не может быть таким осторожным, как вы, и ни разу не попасть в историю. И тут как раз появилось сообщение, что Вивиан Дэрридж уходит в отставку. Там упоминалось, что вы работали с лошадьми из его конюшни. И Бобби поехал к нему: а вдруг! И когда вернулся, смеялся.

Чувствовал себя королем. Он говорил, что наконец поймал вас. Так он написал свою заметку, а я ее напечатал.

— Не проверяя?

— Если бы я проверял каждое слово, которое мы печатаем, — произнес он пресыщенным жизнью тоном, — нас перестали бы покупать.

В среду вечером я позвонил Сэмсону Фрэзеру, редактору «Газеты Хупуэстерна».

— Если вы собираетесь перепечатать из «Крика!» историю обо мне, не делайте этого, — посоветовал я. — Ее написал Ушер Рудд. Это неправда, и я предъявлю вам иск за клевету.

Мрачное молчание.

— Я переверстаю первую полосу, — наконец выдавил он.

Чтобы избежать расплаты за клевету, огромных расходов, владельцы «Крика!», как я и просил, в четверг с благоразумной скоростью написали и разослали всем членам парламента свое опровержение и извинение.

Когда в пятницу утром отец пришел в палату общин, то обнаружил, что несколько писем уже зарегистрировано и достигло цели. Вдобавок он вручил каждому от премьер-министра и ниже — копию письма Вивиана Дэрриджа и свое краткое подтверждение, что он просил Дэрриджа придумать способ убедить меня бросить скачки. Несомненно, почти все члены парламента вздохнули с облегчением и расслабились. Правда, Хэдсон Херст настаивал, что дыма без огня не бывает и в истории с наркотиками что-то есть.

— Почему вы так уверены? — передавал мне отец разговор с Херстом.

Но в ответ он получил только заикание и замешательство.

— Я спросил Хэдсона Херста, не сам ли он посылал Ушера Рудда к Вивиану Дэрриджу. Он отрицал такое предположение и выглядел возмущенным. По-моему, он этого не делал.

— Да, я согласен, — подтвердил я. Теперь мне предстояло колесить по переговорам. Больше четырнадцати миль. В Хупуэстерн. Я размышлял о Хэдсоне Херсте. Гадкий утенок, с помощью бритвы и ножниц превращенный в лебедя. По телевидению он выглядел ловким, убежденным и считывал свои речи с телесуфлера. Никакого внутреннего огня. Марионетка. А за веревочки дергал Алдерни Уайверн. Но как доказать? Как остановить его? Нападение на Алдерни Уайверна уничтожит нападавшего. Это я хорошо понимал. Вся история замусорена жалобами потерпевших поражение нападавших.

Я добрался до Хупуэстерна в полдень и поставил машину на стоянке позади старой штаб-квартиры партии. Полли рассказывала мне, что благотворительная организация, владевшая сдвоенным сгоревшим зданием с эркерами по фасаду, предпочла восстановить дом таким же, каким он был. С окнами, выходящими на площадь, узорно замощенную камнями, и с офисами в передней и задней частях дома. Когда я вошел со стоянки в офис, то заметил, что он отличался от прежнего только тяжелыми огнеупорными дверями и рядом ярко-красных огнетушителей.

В офисе меня приветствовал Мервин Тэк. Его обуревало двойное чувство.

Он раскинул руки, точно хотел обнять меня, а в глазах вспыхнула озабоченность.

— Бенедикт! — Он стал еще толще. Еще круглее.

— Привет, Мервин.