Совенок. Вода и пламя. Шестая часть (СИ) - Боброва Екатерина Александровна - Страница 8

— Вертикальная медитация — удобная вещь — терпеливо пояснил Кайлес, уговаривая себя снисходительно отнестись к консерватизму коллеги. — Зацепляешься ногами и висишь вниз головой. В такой позе точно не заснешь, — добавил он едко.

Ректор открыл рот, подбирая достойный ответ, закрыл, не забывая сверлить декана ненавидящим взглядом.

— У меня стойкое чувство, что воспитывать вы будете не людей, а птиц, рыб и сплюнов, — вымолвил он, наконец.

Кайлес в ответ светло улыбнулся, начиная испытывать наслаждение от их перепалки.

— Вы правы, — доброжелательность — главный аргумент в споре, — менталисты должны получить лучшее образование, ведь нам предстоит копаться в самых разных личностях. Так что мои студенты будут и плавать, и висеть, и валяться, и просто спать, если им захочется. Что касается домиков, хоть мы тоже семья, но пока не умеешь ставить блоки, тяжело переносить большое скопление людей. Я бы каждому отдельный поставил, тут вы снова угадали, — лицо ректора перекосило, — но, увы, мы ограничены площадью плато, а оно меньше вашего. Так что я рассчитываю, что мы сможем пользоваться вашими открытыми полигонами, ну а курсантов я жду на занятиях у себя. Кстати, двадцатипятиметровой лужей, как вы ее назвали, они тоже могут пользоваться. В обмен, так сказать.

— Зачем? — сквозь зубы уточнил ректор. — Мы огневики, а не водники!

Кайлес выругался про себя, улыбка застыла на губах и в словах зазвучала злость:

— Попробуйте, милейший, взглянуть на это не с точки зрения стихии. Плавание прекрасный инструмент развития тела, еще снятия негативных эмоций и расслабление. Для менталистов оно обязательно, остальным тоже не помешает. Поверьте, часовая тренировка огневиков в воде — и количество драк значительно уменьшится.

На Кайлеса взглянули так, что стало ясно — не поверили, более того — посчитали предателем.

— Не зря говорят, — тихо проворчал ректор, — стоит завестись одному воднику, как тут же по углам полезет плесень. Не в обиду вашей знаменитой ученице будет сказано, но лужа огневикам не нужна. Нам достаточно своих медитаций и залов силы.

— Вот здесь, — и Кайлес указал на «лужу» поменьше, — мы планируем использовать воду с высокой концентрацией соли. На ней можно будет лежать и медитировать.

— На воде? — не поверил ректор. — Огневику? У вас пепел вместо мозгов?

Кайлес стиснул зубы. Опять и снова. Вечная несовместимость. Возвышение огня. Все остальное — вторично и несущественно. Кто не с нами — тот против нас. Удивительно, как огневики еще позволяют себе мыться и пить воду. Зато любые занятия с использованием воды определены лишь тем, у кого это вторая стихия. И все попытки Кайлеса сломать такое отношение натыкаются на оскорбления похлеще «пепла вместо мозгов».

Повезло, что Второй отдал ему полную инициативу в строительстве, требуя лишь обойтись без оскорбления короны и нравственности, да предоставить заключение о безопасности. Так что Кайлес решил себе ни в чем не отказывать. Его детище — его правила.

Лифганцы, несмотря на поганую натуру, были правы в одном — менталистика выше стихий. Потому для достижения нужной концентрации на медитациях Кайлес был готов использовать любые методы, в том числе и земные наработки.

Оранжереи же планировалось сделать частью зачета. Студенты должны были проводить в них часть времени, транслируя положительные эмоции и ускоряя рост растений. Тех, кто растения загубит, ждала пересдача. Ректор был не прав — в конце обучения пышности студенческих оранжерей можно будет лишь позавидовать.

Кроме кроликов Кайлес планировал предложить студентам взять с собой домашних питомцев из утвержденного им списка. Главное — ментальный контакт с хозяином. Кайлес уже предвидел, как его академию начнут называть зоопарком. Не страшно. Главное — результат.

Пусть Лифгана могла похвастаться армией опытных наставников, тысячелетними наработками в преподавании, но в этом и крылась ее слабость — в закостенелости. Кайлес же был открыт к экспериментам, планируя сделать процесс обучения живым и подвижным. Ограниченное количество правил. Свобода творчества. Безопасность на первом месте.

Он оглядел свое инновационное детище, ощущая, как внутри зудит нетерпение. Скорее бы вступить в новенький учебный корпус, заглянуть в крольчатник, пройтись по внутреннему саду и посидеть, медитируя, на водопад и кормя рыбок в пруду.

— Ладно, не мое это дело, — сдался Сэльс, видя, что его слова не находят нужного отклика, — в конце концов теперь вы тоже, гм, ректор и у вас скоро будет своя академия.

Это было сказано таким тоном, словно Сэльс до конца не мог поверить в подобную несправедливость. Тот, кто стоил ему стольких нервов, теперь будет равным по положению. Более того, перестанет ему подчиняться.

— Советы я вам дал, ну а прислушиваться в ним или послать в огонь — ваше право, — ректор предпочел бы первый вариант, но Кайлес, естественно, выберет второй. — Мы будем рады видеть у себя ваших студентов. Пусть тренируются. Одна просьба — красноглазов с собой не брать. У нас все же военная академия, а не зверинец.

Кайлес благодушно кивнул, не желая расстраивать соседа по поводу зверинца.

— Вы ведь не откажетесь посетить нас на открытие? — спросил он, заранее предвкушая выражение лица Сэльса, когда он увидит все его задумки. — И я был бы признателен, останься вы для нас старшим братом.

Должен же кто-то стоять буфером между ним и королевской семьей, где его до сих пор недолюбливают.

Лицо ректора просветлело, а взгляд потеплел. Идея стать старшим братом для новорожденной академии ему понравилась. Да, именно так и должно быть. Кайлес еще совсем неопытен. Кто, кроме него, Сэльса, ему поможет?

— Можете обращаться ко мне за помощью в любое время, — взял он на себя нелегкое бремя наставничества. Глянул еще раз на макет. Лужа раздражала, но все остальное уже не казалось странным. Менталистам действительно требуется уединение. Пусть живут в своих маленьких домиках. Растят цветочки. Выгуливают красноглазов. Плюхаются в соленой луже. Медитируют вниз головой. Главное, чтобы меньше показывались на территории его академии. Ну и самое приятное — никаких пожирающих ценные растения красноглазов.

И ректор мечтательно улыбнулся, представив, насколько спокойнее станет его жизнь без раздражающего факультета менталистики.

Майра сквозь ресницы наблюдала за соседкой и злилась. Ну почему именно она? Почему именно ей подсунули это водное сокровище, от которого ее уже трясет? Она не обязана с ней возиться. Душу не грели даже слова лорда Кайлеса о великой чести стать мостом между двух держав. Нужна ей эта честь…

Если бы кто спросил Майру о причинах ее злости, она бы умерла, но не ответила. Но загляни кто внутрь ее сознания, смог бы узреть там яростно пылающий огонек. А всему виной были слова высочества, брошенные однажды: «Не думала, что огневик может быть таким… Холодным, сдержанным и одновременно горячим. Настоящий принц».

Эта фраза днями теперь преследовала Майру.

«Настоящий принц!» — фыркала она, негодуя и даже не сомневаясь, о ком говорила Цветта. Кто ее спас? Кто устроил побег, доставил в Асмас и сделал все, чтобы ее высочество исполнила свою мечту и училась в академии. Вдобавок, на роль «настоящего» принца, по мнению Майры, подходил лишь Альгар. Остальные либо молоды, либо стары и женаты, ну а Пятого никогда нет в стране. Сейчас только вернулся из поездки в Шакри-нару. Говорили, еле живым остался. Еще одно в копилку неприязни к принцессе.

Майра стиснула зубы, ощущая приступ злобной ревности.

И что она только не делала, чтобы изжить это прилипчивое чувство… Ходила смотреть на стройку новой академии. Три-четыре месяца — корона прислала лучших мастеров — и она избавится от соседки. Уговаривала себя, что эти двое все равно не смогут быть вместе: Альгар станет королем Асмаса, а Цветта — императрицей Шакри-нару. Убеждала, что Альгар на эту водяную даже не посмотрит и сама себе не верила…