Студент 3 (СИ) - Советский Всеволод - Страница 28

— Ну, пошли…

И мы вошли в подъезд, устроенный иначе, нежели Алисин. Заметно менее добротный. Но потолки высоченные, правда, запыленные, затянутые многолетней паутиной.

— Тут прямо фильм ужасов снимай… В Голливуде, говорят, такие делают, слыхал?

— Ну, а как же. Режиссер Альфред Хичкок. Слышал?

Витек наморщил лоб:

— Что-то краем уха… Это ихний, американский?

— Англичанин, вообще-то. Но можно и так сказать. Так! Смотри: вот точно позже надстраивали!

Лестница с четвертого на пятый этаж выглядела совсем щуплой по сравнению с пролетами ниже.

— Ну, домище… — бурчал Витек.

Пятый этаж являл собой в самом деле удивительное зрелище: длиннющий коридор наподобие школьного, где с одной стороны окна, с другой двери. В принципе, светлый. Но окна настолько немытые, настолько запыленные, что освещенность в этом помещении была, наверное, вполовину от исходной. Пол дощатый, скрипучий. Запах — сложный, но в целом затхлый.

— Так, — произнес я, осматриваясь. — Ну что, искать будем методом тыка?..

Вряд ли заслуга этого метода, скорее случайность — дверь с биркой 65 оказалась третьей слева. Долго искать не понадобилось.

— Ага… — протянул Витек, скептически глядя на дверь примерно 1948 года изготовления и установки. Звонок почему-то был оторван, сиротливо торчали два проводка.

— Богема, — вздохнул я.

Витька догадался осторожно соединить проводки, держась пальцами за изолированные части. За дверью глухо затрещало.

— Молодец, — сказал я. — Вот это и есть дедуктивное мышление.

Он хмыкнул:

— А как ты думаешь, при таких вводных данных… что у них тут с платежеспособностью?..

И не договорил. Дверь открылась. Вернее, приоткрылась.

На ширину примерно сантиметров сорок. В этом пространстве как-то неоправданно низко возникло молодое и довольно симпатичное женское личико — как будто девушка смотрела на нас, согнувшись в поясном поклоне.

— Здравствуйте, — вежливо сказал я.

— Здрассьь… — неясно и опасливо произнесла она.

— Мы от Константина, — довольно бойко представился Витек. — Принесли… продукт.

Взгляд девушки, все тот же пугливый, сместился на Витька. И вдруг прояснился. Все лицо тоже:

— Ах, да!.. Да, конечно. Сейчас!

Не успев сказать это, она внезапно исчезла. Как будто ее утянули назад. Витька оторопел:

— Ничего себе… Это что за трюки?

Я пожал плечами. И правда, странно.

Лицо возникло вновь, уровнем выше прежнего, да с каким-то досадливым выражением, словно что-то было не так.

— Извините… — торопливо пробормотала девушка. — Я тут… сейчас… ой! Сейчас я рассчитаюсь, только одну минуту…

Все это она говорила кривясь, морщась, даже с каким-то ожесточением, что ли… Вообще, все это походило на кукольный театр, где за ширмой творятся действия актеров, а зрители видят только движения надетых на невидимые руки петрушек.

Меня почему-то это стало раздражать, а голова и дверь вдобавок стали неровно дрыгаться — нет, точно там было что-то неладное, чего я, наконец, не вытерпел.

— А ну-ка! — я резко толкнул дверь и шагнул в помещение.

Похоже, что и правда здесь после войны наспех слепили тесненькие квартирки-малосемейки. Сегодня бы, возможно, сказали — «студии». Но я, конечно, на это не особо взглянул. На меня так неприятно подействовали эволюции говорящей головы и двери, что я сунулся вперед, не думая о последствиях.

А они оказались довольно неожиданны.

Девушка — видимо, это и была маникюрша Лидия, хотя и без явных подтверждений — была в пестром коротком халатике. Не знаю, что под ним, но ноги совершенно голые. Босиком. Красивые, привлекательные женские ножки.

От моего вторжения она, конечно, растерялась, нервно зашарила рукой, как бы пытаясь не то оправить, не то застегнуть халат, хотя тот был вполне застегнут.

Но и это было не главное.

Гвоздь сцены — топтавшийся за спиной женщины мужчина. Рослый, крупный, лет тридцати… и еще более полуголый, чем она. В расстегнутой белой рубашке и неизвестно почему в плавках. Небритый и взлохмаченный. И находящийся в полуневменяемом состоянии. Меня, впрочем, он увидел, правда, опознал ошибочно:

— В-вот, — хрипло вырвалось из его рта, — вот он, вестник грозовых бурь!..

Ага. Я уже вот такой вестник. Ладно.

Изумленный Витек просочился вслед за мной в квартиру:

— Кто это вестник?..

— Я, надо полагать, — спокойно ответил я. — Может быть, и ты.

И не ошибся.

— Оу-у… — прорычал мужчина без штанов. — А вот еще один посланец судьбы!.. Люди! Внемлите голосу будущего!..

Последнее он проорал, потрясая воздетыми рукамми.

— Дима, Дима… — в ужасе залепетала маникюрша. Наверняка и педикюрша тоже — ногти на ее ногах были обработаны, ухожены и подкрашены профессионально.

— Чего это с ним? — Витек все растерянно хлопал глазами. — Псих?..

— Это, Витя… — назидательно начал я и не закончил.

Мужик, будучи раза в два крупнее женщины, легко сдвинул ее лапищей и шагнул к нам.

— Дима! — тихонько и бессильно взвизгнула она. Он грузно и нетвердо шагнул вперед, протянул руку…

Не знаю, что он собирался сделать. Угрожающий это был жест или нет. Но я решил не доводить ситуацию до греха.

Шаг вперед, быстрый перехват руки. Без труда я вывернул ее, а правую опорную ногу подсек несильным, но быстрым ударом. Вообще старался все делать как можно аккуратнее. Дима плюхнулся на левое колено, неловко вытянув вбок правую ногу, и я, не отпуская руки, аккуратно, но твердо придавил правым «Ботасом» его голенностоп.

— Не дергайся, — миролюбиво сказал я. — Главное — не дергайся. Иначе покалечишься.

— Ребята, — как в бреду забормотала женщина, умоляюще стиснув руки, — ребята, ради Бога, я прошу вас!..

— Если не будет рыпаться, все будет нормально, — заверил я.

— Умоляю! — твердила она. — Он хороший!..

— Когда спит, — уточнил я.

Из глаз ее вдруг хлынули слезы.

— Отпустите его, — плача, произнесла она.

— Блин, сумасшедшие здесь все, что ли… — проворчал Витек.

— Ты осознал? — я нагнулся к Диме. Но он от стресса, должно быть, утратил способность даже к бестолковой речи. Нечленораздельно пробухтел нечто, мотая головой.

— Осознал, — глотая слезы, торопливо подтвердила хозяйка, — он сознает, он хороший!..

Странно все-таки устроен мир. Нормальная симпатичная молодая женщина, ножки вон такие чудные — это я успел разглядеть… И он для нее хороший, это вот как понимать⁈ Как такое отбитое на всю башку чучело могло притянуть к себе красивую девушку?.. Да мало того, секс-взрыв она ведь наверняка заказала для соития с ним⁈

Дальше случилось совсем странное: нелепые физические усилия подействовали на Диму как снотворное. Он как будто хотел провозгласить еще нечто похожее на проповедь, но поник окончательно с затихающим ворчанием. Тут я отпустил его, он окончательно повалился на грязный пол и немедленно захрапел.

— Не волнуйтесь, — сказал я женщине, — вот теперь точно хороший.

Слезы с ее подбородка капали на пол и на бесчувственного кавалера.

— Ребята, — причитала она, — ребята, помогите пожалуйста… его на кровать… Я сама не справлюсь…

Мне стало ее нестерпимо жалко.

— Давай, Вить, поможем.

И мы не без труда затащили увесистую тушу на разложенный диван-кровать, еще и повернули вниз лицом, чтобы не задохнулся. По ходу этой операции Дима безмятежно сопел и храпел, и я зачем-то совершенно ненужно подумал, что очухавшись, он ровно ничего не будет помнить. Следовательно, полностью неведомо останется то, что кто-то приходил, был, говорил и даже слегка отметелил — совсем слегка, можно сказать, по-дружески…

Под эти мои размышления Лидия рассчиталась с Витькой. Такой «котлеты» банкнот, что у Гриши, у нее, конечно, в помине не было: видать, отдавала почти последнее. Несложно допустить, что и в долги залезла.

Я не утерпел:

— Послушайте, Лида. Абсолютно не мое дело, понимаю. Но вы уверены, что этот… персонаж достоин ваших забот? И затрат?..