Ревизор: возвращение в СССР 27 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 32

Филатов кивнул.

— Ну что, товарищи? Тогда у меня пока вопросов больше нет, — сказал я, делая себе пометки в ежедневнике. — Рад был знакомству.

Мы попрощались, и я поехал в райком. Что-то тут всё мутно и непонятно. Кто же и как такую власть над ними взял, что они за гроши жизнью рискуют?

— Это и есть куратор? — вытаращив глаза, спросила главбух, как только за гостем закрылась дверь. — А не слишком он молод?

— А ты не смотри на него, а слушай, — ответил ей директор. — Он показался тебе неграмотным? Выглядит, как человек, не разбирающийся в наших делах?

— Нет, я этого не сказала…

— Угу… Ладно, проехали. Возвращаясь к нашим делам. Я им всем сказал, что нам полторы тысячи в месяц платили… А не всего лишь тысячу.

— Молодец! А они что?

Филатов задумчиво посмотрел на неё.

— Знаешь, что сказал мне этот молодой куратор? Что я его обманываю, наверное…

— Тоже будут нам тысячу на всех платить? — разочарованно предположила она.

— Он сказал, что, наверное, я его обманываю, потому что это стоит гораздо больше. В разы больше…

— Так и сказал⁈

— Да… А еще он добавил, что при таком бардаке, как у нас, мы всё время ходим с петлёй на шее и этот риск стоит гораздо больше.

— А я тебе об этом всё время говорила!

Позвонил из автомата Сатчану. Он был на месте, но собирался уже на обед. Рассказал, что уже побывал на галантерейке и хотел бы обсудить результаты визита. Мы договорились, что он меня дождётся, пойдём вместе на обед.

Они ждали меня вдвоём с Бортко на крыльце райкома. На машине Сатчана доехали быстро до ближайшего ресторана и устроились удобно с напитками в ожидании заказа.

— Ну, рассказывай, — потребовал Бортко, с интересом глядя на меня. — Что заметил на предприятии?

Интересный заход. Что заметил? Первый раз мне такой вопрос задают…

— Ну, что заметил? Во-первых, товарищи что-то темнят, при том положении вещей, как у них сейчас, денег они должны иметь на порядок больше. Во-вторых, оборудование явно нуждается в серьезной модернизации, а их это, такое впечатление, особо и не волнует. В-третьих, организация самого процесса очень дилетантская. Настолько всё шито белыми нитками!.. Либо товарищи рассчитывают на какое-то очень мощное прикрытие. Либо их кто-то за кое-что очень-очень крепко держит…

— Вот! — ткнул Бортко Сатчану в грудь. — Что я тебе говорил? У меня тоже такая же мысль сразу появилась. Ну, соскочили бы они уже с любой настолько невыгодной для себя работы! Тем более, как Павел говорит, она ещё и небезопасная. Давно бы уже директор себе болезнь какую-нибудь длительную изобразил, а подставной исполняющий обязанности послал бы их подальше и всё на этом. И начали бы сами отработанные схемы крутить, себе все уже оставляя, а не сущие гроши. Полторы тысячи на троих… курам на смех!

— Ну да, — подхватил Сатчан. — Или сказали бы, что у них главбух новая, работать отказывается втемную, извините, дальше без нас.

— А я, кажется, знаю, почему они не могут так сделать, — вспомнил я про Дружинину Круэллу Андреевну. — У них председатель месткома очень колоритный персонаж. Ведёт себя со всеми, даже с директором, как хозяйка фабрики… Не специально ли она там кем-то поставлена?

— То есть, она надсмотрщик от тех, кто их под себя подмял? — задумчиво сказал Бортко, — который любые схемы, что они попробуют организовать, чтобы соскочить с такого невыгодного «партнерства», на раз вскроет?

— Не нравится мне это, — сказал я, нахмурившись, — если все так и есть, как я понял, то почему они темнят об этом? Этак они, утаивая важную информацию, нас во что-нибудь серьезное могут втравить. Так солидные люди партнерство не начинают…

— А они и не солидные, а нервные и запуганные, — хмыкнул Сатчан, — но ты прав, я к ним снова схожу, и поставлю вопрос ребром — или они все выкладывают, как есть, или пусть и дальше под нынешними «партнерами» работают за гроши.

— Да, — согласно кивнул и Бортко, — мы им очень неплохие перспективы предлагаем. Модернизацию оборудования, намного больше денег, более безопасные схемы работы. А они что? Темнят? Тогда пусть идут лесом. Всех денег не заработаешь, нам нужны вменяемые адекватные сотрудники, а не вот это все…

Глава 14

Москва.

— Директор фабрики Филатов сказал, что на него с предложением взять на себя повышенные обязательства, в своё время, вышел первый секретарь Серпуховского горкома партии Сальников, — задумчиво проговорил Сатчан. — Получается, председатель месткома его человек.

— Ну, значит, когда на кожгалантерейке будешь, — заметил Бортко, — тогда и спроси Филатова в лоб, так это или нет? С этого и начни разговор. Соврет — молча разворачивайся и уходи, пусть дальше во всем этом варится со своей командой.

— И посмотри на реакцию, — подсказал я. — Сразу всё поймёшь… Хотя, я и так уверен, что она человек этого Сальникова. Если будем с ними работать, то от неё надо будет как-то избавляться. Директор нам сказал о троих, кто в курсе дела, он, главбух и его зам. А получается, что она четвёртая. И неизвестно, как она этой информацией может распорядиться…

— Ну, нам придется придавить всю группировку серпуховских, если она ее часть, то пойдет под раздачу вместе с ними, — пожал плечами Бортко.

— Короче, об этом тоже надо подумать, как от них грамотно избавиться, и чтобы нам за это ничего не было, — заметил я. — А вообще, схема работы у серпуховских чрезвычайно нахальная. Они привозят на фабрику в Москву свою очень хорошую кожу и забирают готовые изделия из неё себе, и где-то реализуют. Филатов понятия не имеет, где и как. Они не тратятся ни на фурнитуру, ни на упаковку, ни на оплату труда…

— Хорошо устроились, — хмыкнул Бортко.

— И ещё. То, что фабрика не контролирует реализацию продукции с ее маркировкой, очень рискованный момент, — обратил я внимание товарищей. — Реализация дополнительной продукции, как и её производство, очень ответственный этап, погореть можно на раз-два.

— Небось, там же, через Серпуховскую торговую точку продают, — предположил Сатчан. — Надеются, что это достаточно далеко от производителя, чтобы кто-то внимание на это обратил.

— А, кстати, чего они возят-то своё сырьё отшивать так далеко? Рядом, что ли, фабрики не нашлось? — поинтересовался Бортко.

— Может, этот Серпуховской кожевенный завод и в Госплане числится поставщиком нашей фабрики? — предположил я. — Вот они и не стали велосипед изобретать.

— Скорее всего, — согласился Сатчан. — Так а зачем нам выходить на горком? Может, сразу выйти на фабрику?

— Не получится, тут же к переговорам подключится этот Сальников или кто-то из его людей, — возразил Бортко. — Ну, сам подумай, на какую-нибудь нашу фабрику кто-то придёт с каким-нибудь предложением, что руководство сразу сделает?

— Нам позвонит, — согласно кивнул Сатчан.

— Так что, ехать тебе в Серпуховский горком на переговоры, — похлопал Бортко его по плечу.

— Я уже это понял, — усмехнулся он. — И что мне там обсуждать?

— Терять эти кожи очень не хочется, — сразу заметил я. — Во-первых, для самой фабрики они лаковые кожи, вообще, не поставляют. А во-вторых, надо постараться сохранить и качество, и объёмы дополнительных партий, мы найдём, где их использовать.

— Никто и не сомневается, — рассмеялся Бортко.

— Партию своих кож на следующий месяц они привезут к нам на фабрику в начале марта, — продолжил я. — К этому времени уже надо договориться с ними о новых условиях работы. А то они будут рассчитывать на мартовскую партию на старых условиях, а нам выяснения отношений абсолютно ни к чему, особенно громкие, со скандалами. И работать на них ещё целый месяц не хочется…

— Понял, да? — посмотрел на Сатчана Бортко. — Не затягивай.

— Понял, понял, — кивнул он. — Попробую сейчас в Серпухов позвонить, договориться на понедельник о встрече.

— Тут ещё у меня на обувной фабрике есть проблемы социального характера, — вспомнил я. — У них с детским садом и яслями всё плохо. Их Управление от них открестилось, мол, слишком маленькая фабрика, чтобы для вас целый детский сад организовывать. А там надо-то всего две группы, — достал я список. — Им дают места в ведомственных садах, но это территориально противоположный край Москвы, им удалось всего одно место за полгода обменять.